Чуть позже он ушел от реки и принялся бродить по извилистым деревенским проселкам. Ничто так не располагало к размышлениям, как прогулки в полном одиночестве. При мысли об одиночестве он вспомнил шутливое предостережение Додда, что как бы ему снова не врезали по затылку во время променада по окрестностям. Вряд ли это могло произойти. Взгляд Эплби умиротворенно скользил по пасторальному сельскому пейзажу. И тут он заметил, что вокруг творятся весьма интересные вещи.
Первое, что привлекло его внимание, – ехавший на велосипеде пожилой господин. Он представлялся ему не как вероятный противник, а сделался объектом любопытства, как только Эплби узнал в нем одного из преподавателей колледжа Святого Антония, многоуважаемого профессора Кёртиса. Его лицо выражало такую мечтательность и отрешенность, что Эплби испугался, как бы тот не съехал прямо в кювет. Возможно, профессор размышлял над какими-то любопытными подробностями легенды о костях из Клаттау. С тем же успехом он мог биться над неким интересным фактом, обнаружившимся в процессе исследования костей аборигенов Хэвеленда. От Эплби не укрылось, что вместе с мечтательностью на лице Кёртиса было как бы написано ожидание чего-то приятного, словно у ребенка, собиравшегося на праздник.
Кёртис проехал метров сто вперед, совершенно не обратив внимания на Эплби, когда тот, оглянувшись, заметил выезжавший из-за поворота автомобиль. Прижавшись к живой изгороди, инспектор принялся наблюдать, поскольку для полицейского есть по меньшей мере нечто необычное в мощной машине, едущей со скоростью десять километров в час. Автомобилем оказался блистательный «Де Дион». В нем сидели трое внимательно наблюдавших за происходящим молодых людей, лица которых показались Эплби знакомыми. Машина строго выдерживала дистанцию до ехавшего на велосипеде профессора. Экипаж авто, как выяснилось, состоял из подшефного Готта и его друзей, вышедших «на тропу охоты». Эта тропа лежала у Эплби перед глазами. Позволив «Де Диону» проехать чуть вперед, Эплби быстрым шагом последовал за ним. Стоял прохладный ноябрьский день, и дул легкий, но пронизывающий ветерок. Эплби представилась возможность совместить приятное с полезным: разузнать нечто важное, а заодно и прогуляться.
Однако прогулка оказалась непродолжительной. Примерно через километр Эплби поравнялся с пустой машиной, стоявшей на обочине. Пройдя еще метров пятьдесят, он заметил домик, располагавшийся в некотором удалении от дороги и окруженный довольно большим ухоженным садом с живой изгородью. Подойдя к калитке, Эплби увидел стоявший у входной двери велосипед Кёртиса и его преследователей, согнувшихся в три погибели под одним из окон. Не успел он как следует оценить открывшееся перед ним зрелище, как молодые люди поднялись на ноги и начали отдаляться от дома – не поспешно, словно их заметили, но достаточно быстро, как будто в замешательстве. Дойдя до калитки, они едва не угодили в объятия Эплби. Мистер Бакет растерянно вскрикнул:
– Это сыщик!
Сыщик обвел троицу внимательным взглядом, и его взор уперся в «жертву».
– Мистер Эдвардс? – жестким тоном спросил он.
– Я Эдвардс. – Ответив, молодой человек попятился от садовой калитки.
Эплби задал главный вопрос:
– Мистер Эдвардс, вы подтверждаете, что видели, как профессор Кёртис выходил из кабинета доктора Амплби около одиннадцати часов вечера во вторник?
Мистер Эдвардс ответил сразу, словно принял решение давным-давно.
– Да, видел.
– Вы уверены.
И снова мистер Эдвардс ответил сразу и развернуто:
– Совершенно уверен. Было трудно кого-либо заметить или узнать. Но мне это удалось.
– А что происходит здесь? – Эплби показал рукой на дом.
Но на сей раз на мистера Эдвардса, как и на его спутников, напало смущение.
– Нечто, боюсь, нас никоим образом не касающееся… Сэр, я полагаю, что это можно назвать «искомой дамой».
Эплби, отбросив ненужные околичности, прошел по садовой дорожке к окну. Его глазам предстала семейная идиллия. Профессор Кёртис наслаждался чаем у огромного горящего камина. Сидевшая на подлокотнике его кресла моложавая зрелая дама кормила его кексами. Она оказалась единственной женщиной в этой истории.
V
– Так оно и вышло. – Этой фразой Додд приветствовал Эплби, когда тот вернулся в колледж. – Так оно и вышло. Я его просто проглядел.
– Тайный ход Кёртиса?
Додд удивленно уставился на него.
– Так вы знаете?
– Я знаю, кто владелец, но не то, чем он владеет. Расскажите-ка.
– Так вот, – начал Додд, – там все довольно хитро, однако мне не следовало утверждать, что колледж Святого Антония – подводная лодка. Комнаты Кёртиса выходят в небольшой тупичок, отходящий от переулка Святого Эрнульфа. Окна там зарешечены, как и у остальных. Но если туда пройти, то рядом с окнами увидишь нечто вроде подвала для угля. Изнутри он надежно запирается на щеколду. Если выйти во дворик, то обнаружите, что этот погреб в самом центре здания и что дверь во дворик под замком. У привратника есть ключ. Но когда я подумал, что этим все исчерпывается, я не учел, как странно порой строили эти здания. Что есть у Кёртиса, чьи комнаты расположены рядом, кроме, с позволения сказать, персонального люка в этот погреб? Он ведь может в случае необходимости взять оттуда немного угля. Так? На самом же деле никакого угля сейчас там нет. Это просто чистый и уютный погреб. Старому греховоднику только и надо было, что туда проскользнуть, откинуть щеколду на двери и тихонько выйти на улицу.
Эплби рассмеялся.
– Не знаю, точно ли он старый греховодник, однако подозреваю, что он может рассказать нам нечто очень важное.
– Вы с ним виделись?
– Я встретил его, когда гулял. Он был немного занят, но я устроил так, что вскоре нанесу визит в его апартаменты. Еще новости есть?
Додд кивнул.
– Готт исключается, – с неким сожалением произнес он, словно процесс о соучастии знаменитого Пентрейта в реальном убийстве с треском провалился. – Он отсеялся в результате совершенно рутинной работы. Некая миссис Престон убирается в кабинете проктора между семью и девятью утра. Однако в среду ее дочь выходила замуж, так что она прибирала там во вторник поздно вечером, да так, чтобы господа ее не видели. Но она их видела. Она заметила, как Готт выходил и приходил с того времени, как он прибыл в кабинет, до того, как он снова ушел после возвращения старшего проктора.
– Не интригует, но убедительно, – согласился Эплби. – А Рэнсом?
– Рэнсом весь вечер просидел в кондитерской. Похоже, сильно поскандалил из-за чая. И забыл о нем, когда ему принесли то, что надо. Он там что-то писал примерно до четверти двенадцатого, а потом вдруг выскочил, как будто о чем-то вспомнил. Все сходится. И что же делать дальше?
– Дальше, Додд? Ровным счетом ничего, кроме как побеседовать с Кёртисом и хорошенько подумать. Знаете, по-моему, больше улик мы не получим.
