– «Предзнаменования»? – поинтересовался Готт, не поняв, о чем речь.
– Нечто вроде пароля, как пишут в детективных романах, если там присутствуют шпионы. А они присутствуют – прямо в эпицентре происходящего. Звонил некто Хильферс, большой знаток шпионов. Кто-то из вашей уважаемой публики отпраздновал свое освобождение, послав телеграмму из здешней телефонной будки. Дело закончено, товары скоро доставят. Двусмысленное послание, однако, по словам Хильферса, перехваченное на пути к адресату, личность которого не оставила никаких сомнений в существе дела. Вокруг этого документа и вправду разворачиваются темные делишки. Однако если ваш театр запирается так же прочно, как он построен, то мы на полпути к успеху. А теперь найдем-ка нашего темнокожего друга.
Он прошел к двери и открыл ее. И тут Готт услышал проклятие, которое он никогда раньше не слышал из уст Эплби. Через мгновение ему все стало ясно. Темнокожего друга не надо было далеко искать. Его тело лежало на пороге.
4
Оглядываясь на эту стадию скамнумского дела, Эплби пришлось, отбросив на время служебный долг, размышлять о превратностях человеческих эмоций. Лорд Олдирн погиб на склоне лет, исполненный достоинства и достижений, являясь одним из последних государственных деятелей академической школы, которого Эплби глубоко уважал. Книги, представлявшие собой литературные и теологические опыты покойного, стояли на полках его крохотной квартиры в Вестминстере. И посреди погружающегося в хаос мира имя Олдирна являлось для него, как и для многих других, символом здравого смысла и противления всеобщему упадку. Если герцог Хортон был показным государственным старейшиной, то Олдирн был истинным оплотом империи.
Олдирна убили, и не прошло и часа, как Эплби услышал разговоры о вытекающем из его смерти натиске растерянности и безумия. Казалось, что постановка «Гамлета» в Скамнуме в полной мере отразила иронию судьбы. Что на псевдоелизаветинской сцене Олдирн погиб в разгар настоящей и тяжкой трагедии, погиб, спасая жалкую бумажку, которую, обладая философским складом ума, он рассматривал не более чем средством организации сумасшествия в борьбе с безумием. И все это – жестокое убийство, сопровождавшееся пересудами (досужими, как в большинстве случаев, и все же, возможно, обоснованными) о невообразимой катастрофе, – почти не тронуло Эплби. Как любой полицейский, он временами волновался и работал, словно машина. Он спорил с неожиданно появившимся на сцене Готтом с нарочитой отстраненностью, которую они давно приняли за основу своих отношений. Однако теперь у двери покойного лежало безжизненное тело неизвестного темнокожего, нежданного восточного гостя, вероятного убийцы и источника неприятностей. Эплби, видевший не одну смерть, испытал глубокое потрясение. Побледнев как полотно, он встал и не совсем твердым голосом произнес:
– Еще один мертвец.
Готт отреагировал спокойнее, однако его реакция выразилась в одном-единственном слове: «Кошмар». И тут Эплби понял, что Готт, как бы сдержанно тот себя ни вел, уже многие часы находился в состоянии кошмара. Помимо охватившего всех ужаса у него были свои причины для страданий. Его несчастья случились в доме и, возможно, тем вечером, когда он решил сделать предложение леди Элизабет Криспин.
Через секунду Эплби совладал с собой и решительным тоном произнес:
– На задней сцене стоит сержант. Он должен оставаться там до приезда «Скорой помощи». Остальные внутри. Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Джайлз, приведите надежного человека, который мог бы побыть здесь. И врача тоже.
Готт осторожно переступил через тело, распластанное, словно стражник, уснувший у покоев какого-то восточного властителя, и молча пошел по тускло освещенному коридору. Эплби снова наклонился над телом. Не было сомнений, что мистер Боуз мертв: тонкие губы, застывшие в гримасе ужаса, обнажали ровные белые зубы. Блестящая смуглая кожа кое-где пошла серыми пятнами, словно актер начал торопливо смывать грим. Смерть наступила от удара кинжалом под левую лопатку. Орудие убийства все еще угрожающе торчало из раны. Эплби спокойно осмотрел его и быстро обыскал тело. Затем встал и озадаченно пробормотал:
– Я был почти уверен… – Затем он покачал головой: – Нет, слишком расплывчато!
Через минуту вернулся Готт вместе с Ноэлем и Нейвом. Хотя модных психоаналитиков нечасто по два раза за ночь вызывают на осмотр трупов, раздражение Нейва выражалось лишь в видимой непосвященным наблюдателям озабоченности. Он долго осматривал тело, чуть ли не минуту. Выпрямившись, он сказал:
– Он мертв. Убит сразу ударом сзади.
– Удар профессиональный?
Нейв снова перевел взгляд на кинжал.
– Возможно, что и профессиональный, – мрачно ответил он, – или убийце просто повезло. – После недолгого молчания он добавил: – Мне побыть здесь… или что-то передать?
Эплби покачал головой:
– Нет никакой пользы от того, что вы останетесь. Какое-то время здесь побудет мистер Гилби.
Нейв осторожно – возможно, со скрытым сочувствием – взглянул на Ноэля, выглядевшего по-мальчишески напуганным. Затем он кивнул и ушел. Ноэль твердым взглядом посмотрел на тело. Ему было жаль мистера Боуза, и он хотел выразить свое сожаление. Однако робкая попытка сделать это оказалась несостоятельной, и он решил, что лучше всего быть деловитым:
– Мистер Эплби, ему обязательно здесь лежать? Может, лучше перенести его в спальню? Комнаты рядом заняты… и могут появиться дамы.
Эплби кивнул:
– Тело можно перенести. Убили его не здесь.
Вместе с Готтом они подхватили тело, оказавшееся на редкость легким, и внесли его в комнату лорда Олдирна. На мгновение они замялись.
– На кровать, – сказал Ноэль, в голосе которого вдруг прозвучала вескость, свойственная обитателям Скамнума. Он отбросил покрывало, после чего труп положили лицом вниз. Ноэль приподнял уголок покрывала.
– Оно ничего… не сотрет с ножа?
Эплби помотал головой, после чего тело накрыли. Какое-то мгновение они смотрели на жутковатую пирамидку, возвышавшуюся над рукояткой. Затем Ноэль высказал еще одну здравую мысль:
– Этот кинжал… не знаю, известно ли вам… он висел вместе с другим оружием на стене рядом с… комнатой темнокожего. По-моему, французский средневековой работы.
– А его комната по соседству? – спросил Эплби.
– Да нет же. Она далеко, надо пару раз свернуть за угол.
– А эти комнаты почти все заняты?
– Да. После досмотра большинство людей сразу отправились спать. По крайней мере, разошлись по комнатам. Однако кое-кто остался, чтобы поболтать.
Эплби недоуменно покачал головой, чего, как вдруг подумал Ноэль, никогда не позволяли себе сыщики в романах Готта. Затем, словно прочитав мысли Ноэля, он улыбнулся:
– Действительно, веками освященная сцена, в которой ничего не сходится!
Его голос тут же сделался твердым:
