– Да, она будет ждать нас. Все, что нужно, сделает.
– Хорошо. Переулок чист.
– Посмотрим, что будет ночью.
– Я пока посплю, чтобы быть в форме.
– Давай! К ужину разбужу.
– Ладно.
Колтунов прошел в гостевую комнату, разделся, прилег на кровать и тут же уснул под прохладными струями кондиционера. Он не разучился отключаться и приходить в себя когда надо, сохранил способность полного восстановления за несколько часов отдыха.
Проснулся Юрий ровно в восемь вечера, принял душ, поужинал вместе с Игнатьевыми.
За чашкой кофе он поинтересовался:
– Ты связывался с Чувашем?
– Да. В двадцать два пятьдесят он подъедет к повороту в переулок, оттуда позвонит. Мы проверимся. Если все будет в порядке, подадим сигнал, Валера подскочит.
– Понятно. А что с контролерами у кафе?
– Буквально минут десять назад «семерка» ушла. Теперь там стоит «Рено».
Колтунов отодвинул пустую чашку.
– Работать придется в доме с неизвестной планировкой. Мы не знаем, где находится охрана и Мартын. Может подняться небольшой шум. Скажем, охранник успеет выстрелить. Вряд ли у него, как и у бригадира, бесшумное оружие. Интересно, где на участке живут строители, если они, конечно, не из города приезжают.
– Это придется узнавать вам с Чувашом. Как и то, есть ли люди в других двух коттеджах. Такой информации нам не даст никто.
– По коттеджам ясно. По строителям сложнее. Они могут быть где угодно. На осмотр всей стройплощадки уйдет немало времени.
– Сейчас у нас строят в основном кто?
– Гастарбайтеры.
– Вот именно. Даже если они услышат выстрел, то в полицию не позвонят, побыстрее снимутся и уйдут подальше от проблем.
– А если эти рабочие зарегистрированы чин по чину? Допустим, у них имеются разрешительные документы, лицензии или что там еще необходимо для легальной работы? Тогда прятаться им нет никакого резона.
Игнатьев взглянул на Колтунова.
– Юра, да пусть у них будет официальное разрешение на работу в России, полученное прямо в Кремле. С полицией они связываться все равно не станут. Ведь их замордуют на допросах. Так что светиться им не резон. Свалят потихонечку к землякам в другое село. Сейчас повсюду дома строят. Никого в Селино не было. Ничего мы не видели и не знаем. Отделаются протоколом, если документы в порядке, и спокойно продолжат работу. Но чтобы не возникло даже таких проблем, постарайтесь сработать без шума. Скажи об этом Чувашу.
В столовую спустилась Мария, кивнула, приветствуя Колтунова, взглянула на мужа.
– Я собралась, Рома.
– Ну и хорошо, Машенька. Ты поешь?
– Не хочу.
– Но так нельзя. Ты же утром только чай попила.
– Я не хочу, Рома.
Игнатьев только вздохнул, а Мария спросила:
– Во сколько завтра мы уезжаем?
– Не позднее восьми часов утра.
– Хорошо. – Она повернулась, вышла в коридор.
– Как тень, – произнес Игнатьев.
– А что ты хотел?! Мать есть мать.
– Но ведь должно отпустить?
– Должно. Вопрос в том, сколько времени на это уйдет. Три месяца, полгода, год, три. У всех по-разному.
– Она сильно любила Максима.
– А ты не сильно?
– Она по-особому. Но ты прав, мать есть мать.
– Перед ней в отличие от тебя не стоит задача наказать виновников гибели вашего сына. Думаю, что и тебе не избежать депрессии после завершения дела. Именно оно пока и держит тебя. А закончится все, и наступит пустота. Через это мы с тобой уже проходили. Особенно сильно депрессия давила после первых боевых выходов.
– Да, было такое. Помню, первый убитый боевик чуть ли не полгода стоял у меня перед глазами. Мы с ним столкнулись во дворе дома аула Шахи. Ты не забыл ту операцию?
Колтунов кивнул и сказал:
– Помню.
– Так вот, я вышел из-за одного угла, он – из-за второго, и оказались мы лицом друг против друга. Дух не замешкался. Сразу ствол вверх!.. Я, соответственно, тоже. Одновременно и выстрелили. Я на какое мгновение словно сознание потерял, очнулся и увидел, как он раненый уползает. Посмотрел на себя, только пыль на брючине. Дух пальнул выше головы, а я его зацепил. Дал я еще очередь. Одна пуля точно в затылок попала, выбила фонтаны крови. Я подошел к нему, перевернул, а он смотрит на меня стеклянными глазами и будто спрашивает, мол, зачем ты вот так меня, раненого, в спину? – Игнатьев тряхнул головой. – Потом все прошло.
– Да, первый навсегда запоминается.
– Пойдем еще раз проработаем план по действиям в Селино?
– А надо? Все и так ясно.
– Хоть чем-то займемся. Ждать еще полтора часа.
– Ладно, пойдем.
Время тянулось медленно. Так бывает всегда, когда ты ждешь. Но стрелки часов неизменно пробегали круг за кругом.
– Двадцать два тридцать, – сказал Игнатьев, оторвавшись от схемы. – Время выезда Чуваша из спорткомплекса.
– Позвонишь?
– Нет. Все должно идти так, как договорились, по плану.
– Тогда давай глянем на контролера у кафе.
– Это надо. Идем.
Они двинулись в холл второго этажа, взглянули в окно. «Рено» по-прежнему стоял у кафе, уже закрытого.
– Понятно. Похоже, Жданов решил вести наблюдение в две смены по двенадцать часов.
– Возможно. Но это все ерунда. Главное сейчас – отработать задачу в Селино.
– Обязательно отработаем, Рома.
В 22.50 сотовый телефон Игнатьева сработал сигналом вызова.
– Чуваш звонит, – сказал майор, посмотрев на экран, и ответил: – Да, Валера.
– Я у поворота в Стенькин переулок. Обстановка спокойная.
– Жди! – Игнатьев отключил телефон, повернулся к Колтунову. – Пора, Юра.
Отставные офицеры вышли в сад. Переулок был чист.
Бывший командир разведгруппы вызвал Рябова и велел ему подъезжать.
– Есть! – по-военному ответил Чуваш.
«Нива» проехала в конец тупика, развернулась и встала напротив участка Игнатьева. Колтунов перемахнул через забор, сел в машину, и российский внедорожник пошел к проспекту.
Игнатьев вернулся в дом, из холла второго этажа посмотрел на стоянку у кафе. «Рено» по-прежнему стоял на месте.
Он вызвал Колтунова.
– У меня порядок. Тачка контролера на месте. Что у вас?
– Идем в сторону по объездной. Я ничего не забыл, Рома.
