— Ну ладно, — Николай опустил оружие, но не стал совсем его убирать. — Смотри, — предупредил воин Церкви, — я в любой момент могу устроить тебе эту «болезненную процедуру». Кстати, как-то странно все это выглядит, ты не находишь? Говоришь, я могу разнести тебе башку вдребезги, и ты после этого оживешь? Получается, ты бессмертен? И при всем при этом, ты — не демон?!
— Нет, я не бессмертен, — затряс головой его собеседник. — И уж конечно, я не демон, хоть большинство из них тоже не обладают бессмертием. Дело в том, что я уже мертв. Демоны — они здесь хозяева, а я… в некотором роде я здесь гость. Как и ты. Правда, конечно, положение у нас с тобой совершенно разное.
— Ага, я, кажется, понял, — догадался Ветров. — Ты — один из грешников, да? Обречен на вечные муки в Аду?
— Именно так все и обстоит, — кивнул истерзанный. — Только муки мои, конечно, будут не вечными. Но все же, достаточно продолжительными. Честно признаться, я даже не представляю, сколько мне еще осталось здесь торчать. А эти рогатые сволочи ничего нам не говорят, — человек горестно вздохнул. — Хуже фашистов…
Если бы Николай не отдавал себе отчета в том, где он находится, и кто может появиться поблизости в любой момент, он непременно рассмеялся бы сейчас. Интонация, с которой истерзанный грешник произнес свою последнюю фразу, живо напомнила о боевых бабульках из телешоу, посвященного проблемам ЖКХ.
— Понятно, — рука с пистолетом сдвинулась еще чуть ближе к кобуре. — Хотя, погоди-ка, любезный — как это может быть, чтоб грешники вот так запросто разгуливали по Преисподней без всякого надзора? Я, конечно, вам сочувствую, и все такое, но — вы разве не должны мучиться где-то в строго определенном месте?
— Должны, — кивнул страдалец. — Я, например, закреплен за пыточным блоком номер тринадцать. Тринадцать… Должно быть, это не к добру, хе-хе. Только мы не обязаны все время находиться в этих местах. Лишь в отведенные для мучений часы. А в другое время можно погулять, хоть и не везде, конечно. Недавно стало полегче — демоны сейчас готовят крупное вторжение на Землю и с гораздо меньшим рвением выполняют свои прямые обязанности.
«Вторжение на Землю! — полыхнуло в голове у Николая. — Нет, он, скорее всего, действительно не представляет опасности. Враг не стал бы с ходу такое выдавать».
— С недостаточным рвением пытают? Глядя на тебя, этого не скажешь, — иронично произнес Ветров.
— Это ты просто не видел, что раньше было, — отмахнулся грешник. — На мне реально живого места не оставалось. Кстати, меня зовут Илья, а тебя?
— Николай.
— О, так ты тоже из России! Всегда приятно встретить земляка, пусть даже и в таком месте, как это. В нашем пыточном блоке нет никого из России. Больше всего голландцев. Представь себе, они весьма комфортно себя здесь чувствуют — через одного садомазохисты. Но вот общаться мне с ними трудно. Как дела в матушке России? Какой там год сейчас?
— Две тысячи тринадцатый.
— Ого! Получается, всего четыре года прошло с моей физической смерти. А я-то думал, что их было все четыре тысячи. Хотя, это как раз и немудрено, когда тебя каждый день так мордуют.
— За что же ты сюда угодил? — быстро оглядевшись по сторонам, поинтересовался Николай.
— Это долгая история, — махнул окровавленной рукой Илья. — И я не думаю, что ты сможешь позволить себе сказать: «Я никуда не спешу».
— То есть, ты хочешь сказать, что я могу отсюда выбраться? — мигом смекнул Николай.
— Ну, в принципе, да — можешь, — пожал плечами Илья. — Поблизости как раз есть портал, которым совсем недавно пользовались демоны, чтобы устроить рейд на Землю. Если его магическая сила не ослабла, ты сможешь уйти. Правда, не гарантирую, что ты окажешься в том же месте, из которого попал сюда.
— Отлично! — Николай щелкнул пальцами. — Тогда, может быть, мы пойдем туда? А по дороге и расскажешь мне свою историю.
— Хорошо, — кивнул израненный. — Убраться отсюда действительно стоило бы. Они уже идут. Почуяли тебя.
— Значит, ты можешь почувствовать их присутствие, и даже приближение? — уточнил Ветров.
— Ну да. За время, проведенное в Аду, я многому научился.
— Как же мне повезло, что я тебя встретил, — улыбнулся Николай, пряча пистолет в кобуру.
— Должно быть, сам Господь послал меня тебе на помощь, — улыбнулся в ответ Илья. — Его воля имеет силу даже в Аду…
Через несколько минут Илья и Николай спускались вниз по узкой горной тропе. Как оказалось, горная гряда, на которой очутился Николай, попав в Ад, была не столь уж высокой. Ее скорее даже можно было назвать насыпью из камней и черепов, нежели полноценным массивом. Хотя, конечно, при взгляде со стороны она, наверное, производила весьма внушительное впечатление.
— Чьи это черепа? — спросил Николай у шедшего впереди Ильи.
— Наши, — откликнулся тот. — Грешников. Каждый череп символизирует одну душу, что мучается в Аду. При желании я, наверное, смогу даже разыскать среди них тот, что принадлежит мне. Только вот что-то нет такого желания. А пальцы… — Илья тяжело вздохнул, — они принадлежат некрещеным детям, которых жители Ада обманом заманили в свои сети и погубили.
— Значит, детей надо крестить, даже если сами родители — неверующие? — спросил воин Церкви.
— Да-да-да, — на мгновение остановившись и обернувшись, Илья несколько раз быстро кивнул. — Божья печать оградит дитя от загребущих лап демонов. А без нее они смогут заграбастать даже благочестивого ребенка.
— Ты обещал рассказать, как ты сам попал в Ад, — напомнил Николай. — Если, конечно, воспоминания об этом не причинят тебе боли, — тут же добавил он.
Илья прыснул в кулак.
— Да ты посмотри на меня! — воскликнул грешник. — Как по-твоему, что причиняет большую боль — когти бесов или разговоры о собственной порочности? Нет, раз уж я уже здесь, скрывать мне больше нечего. Я совершил грех. Мне самому он казался незначительным, но, как впоследствии выяснилось, он является одним из тягчайших и непростительных. Я часто поминал Господа всуе. Прикрывался Его именем, когда сам совершал дурные поступки. Прятался за напускным благочестием, чтобы отвести от себя любые подозрения. Мне хорошо это удавалось. В кругу своих друзей и знакомых я слыл очень порядочным, добрым, честным и благородным человеком — хотя на деле второго такого подлеца нужно было еще поискать. Но если людей можно обмануть, то высшие силы — никогда. Когда я умер — меня убил один из тех, кого я подлейшим образом обманул — то загремел прямехонько в Ад. Не было никакого суда с разбором совершенных мной добрых и злых поступков. Это, наверное, потому, что с такими негодяями, каким я был в своей земной жизни, и так все предельно ясно.
— То есть, время, проведенное здесь, сделало тебя другим человеком? — осведомился Николай.
— Ты шутишь?! — Илья даже похолодел. — Такие мучения даже императора Калигулу — кстати, я слышал, он уже очень давно здесь не появлялся — превратит в праведника. У меня давным-давно и в мыслях нет, чтоб совершать новые подлости. Я теперь прекрасно понимаю — нельзя желать другому того, чего не хотел бы для себя. Нельзя осуждать человека, если ты ничего о нем не знаешь, и тебе неясны мотивы его поступков. Нельзя мешать людям жить, нельзя ставить на их пути препятствия, если люди эти не замышляют ничего плохого. И уж тем более — ни в коем случае нельзя обличать кого-либо в чем-то, если этим ты и сам тайком занимаешься. Ведь наказание за все это может быть ужасным. Мне-то еще повезло, можно сказать. Меня всего лишь полосуют когтями, да лезвиями алебард. А вот есть тут у нас один Левка — я его, кстати, знал при жизни — так его каждый день швыряют в чан с голодными крысами! Правда, он даже после этого не собирается исправляться. Говорит, что и в следующем своем земном воплощении будет заниматься тем же самым. Говорит, что хочет наслаждаться вечно, любой ценой. Это значит, что он проведет в Аду долгих сто тысяч лет. Такой здесь установлен срок для неисправимых, закоренелых грешников.
