Но адъютант Гитлера Шмундт отправил в ОКВ сообщение: «Не делайте резких движений, просто все откладывается на несколько дней».
Геринг воспринял поручение фюрера как одобрение продолжения его дипломатической деятельности
[279]
. В этом вопросе он пользовался поддержкой всего высшего военного командования, опасавшегося развязывания всеобщей войны, начиная с командующего сухопутными войсками фон Браухича, который сказал майору Энгелю
[280]
: «Впервые Геринг является моим лучшим союзником. Следует сказать, что он прекрасно знает, почему ему не нужна война: она не даст ему возможности жить лучше, чем сейчас». Во всяком случае перспективы успеха его миссии были вполне реальными, потому что неутомимый Далерус вечером 26 августа привез в Каринхаллл личное письмо лорда Галифакса Герингу. В своем послании министр иностранных дел Великобритании ясно выразил желание Его Величества заключить договор с Германией. Правда, Далерус сказал, что, по его мнению, Англия очень серьезно относится к своему договору с Польшей о взаимных гарантиях и что она обязательно придет ей на помощь в случае агрессии, но Геринг пропустил мимо ушей это замечание: его настолько обрадовало письмо, что он решил немедленно показать его фюреру. Поэтому он вызвал машину к 23 часам, усадил в нее Далеруса, и они помчались в направлении Берлина. В полночь машина остановилась перед зданием рейхсканцелярии, откуда Гитлер уже уехал. Но это Геринга остановить не могло: он потребовал разбудить фюрера, переговорил с ним, а затем позвал своего спутника. Таким образом, около 2 часов ночи 27 августа Биргер Далерус был представлен рейхсканцлеру. «Когда меня ввели в его кабинет, – вспоминал шведский эмиссар, – Гитлер стоял посреди комнаты. Он стоял неподвижно и смотрел на меня в упор. Рядом с ним стоял Геринг с довольным видом. Приблизившись, я произнес: “Добрый вечер, ваше превосходительство!” Гитлер сказал мне несколько любезных слов и предложил сесть в углу комнаты, где уже расположился Геринг. Не упоминая о письме лорда Галифакса и о сведениях, которые я сообщил Герингу относительно позиции британцев, он пространно заговорил о политике Германии и о желании его страны договориться с Англией. Он упомянул обо всех событиях, имевших место после его прихода к власти в Германии, и напомнил обо всех трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться. Подчеркнув несколько раз, что в качестве руководителя рейха он неоднократно предпринимал безуспешные попытки склонить Англию к сотрудничеству, […] Гитлер принялся резко критиковать Англию и английский народ. Во время этой речи Геринг не произнес ни слова, и я начал уже опасаться, что эта встреча ни к чему не приведет. […] Монолог Гитлера продлился около двадцати минут, он уже начал возбуждаться, особенно когда критиковал Англию».
Воспользовавшись короткой паузой в обвинительной речи фюрера, Далерус заметил, что, долгое время проработав рабочим в Великобритании и узнав близко представителей различных социальных слоев британского общества, он не согласен с мнением собеседника. «Как вы сказали? – прервал его Гитлер. – Вы работали простым рабочим в Англии? Расскажите-ка мне об этом!» В течение получаса Далерус рассказывал о проведенных в Англии двенадцати годах и о том, что за это время проникся уважением к хладнокровию и упорству британского народа. Впервые за этот вечер они поменялись ролями: Гитлер был заинтересован и внимательно слушал, задавая по ходу рассказа шведского эмиссара множество вопросов. Далерус с удивлением констатировал, что его собеседник почти ничего не знает о Великобритании. Заканчивая рассказ, он сказал, что если бы фюрер лучше узнал, как англичане воспринимают действительность, это сделало бы возможным сближение двух стран. «Но тут, – написал Далерус, – Гитлер вернулся к актуальным вопросам, он снова начал нервничать, встал и принялся ходить по кабинету. […] Когда разговор коснулся военного превосходства Англии, взгляд его застыл, руки стали странно двигаться. Он высокомерным тоном заявил о превосходстве его армии. […] Все это время Геринг сидел на одном месте, издавая одобрительные возгласы, когда Гитлер расхваливал достоинства своей армии».
Когда Далерусу удалось вставить слово, он заметил, что превосходство Великобритании определяет ее островное положение, что в свою очередь делает невозможным ее завоевание любой страной, флот которой уступает Королевскому флоту. Именно это, а также упорство ее народа позволило Великобритании стать победительницей в мировой войне и позволит снова перевооружиться под защитой флота. «Гитлер слушал меня не перебивая, – рассказывал Далерус. – Я говорил медленно и спокойно, чтобы не раздражать понапрасну этого человека, чья психологическая устойчивость была явно нарушена. Казалось, Гитлер обдумывал мои слова, но вдруг он резко вскочил на ноги и, снова придя в возбужденное состояние, принялся ходить из стороны в сторону и говорить самому себе, что Германия несокрушима и что она в состоянии разгромить своих врагов в ходе молниеносной войны. Потом вдруг остановился посреди комнаты, уставившись в одну точку, и отрывисто прибавил: “Если будет война, я построю подводные лодки, подводные лодки, подводные лодки!..” Он говорил все более неразборчиво, и его уже невозможно было понять. Потом он пришел в себя, повысил голос и, как бы обращаясь к большой аудитории, прокричал: “Я буду строить самолеты, самолеты, самолеты, я уничтожу своих врагов!” В этот момент он походил больше на привидение, чем на живого человека. Я с удивлением смотрел на него, потом оглянулся на Геринга, чтобы узнать его реакцию на происходящее. Геринг сидел неподвижно, словно мраморное изваяние».
Но это было еще не все. Далерус вспоминал: «Гитлер продолжал кричать, словно в трансе: “Война меня не пугает, Англию невозможно окружить, мой народ любит меня и преданно следует за мной! Если немцы будут испытывать лишения, я первый затяну пояс, чтобы подать пример моему народу. Это побудит его предпринять сверхчеловеческие усилия”. Потом взгляд его снова стал неподвижным, а слова полились потоком: “Если не будет масла, я первым прекращу есть масло, перестану вообще есть масло. Мой немецкий народ сделает то же самое с преданностью и с радостью”. Гитлер резко замолчал, глаза его помутнели, потом он произнес: “Если враг сможет сопротивляться в течение нескольких лет, я, благодаря моей власти над немецким народом, буду сопротивляться на год больше врага. Это так, потому что я превосхожу всех других”. Он снова начал ходить по комнате, подошел ко мне и, остановившись напротив, сказал: “Господин Далерус, вы хорошо знаете Англию. Можете ли вы сказать, почему кончаются неудачей все мои попытки достичь взаимопонимания с ней?” Он все еще находился во взвинченном состоянии, и я не стал отвечать ему откровенно».
Далеруса можно понять, но он все-таки отважился сказать: «Ваше превосходительство, я уверен, что все эти трудности являются следствием отсутствия доверия к вам лично и к вашему правительству». Гитлер выбросил в сторону правую руку и, ударив себя в грудь левой рукой, воскликнул: «Идиоты! Да разве я солгал хоть раз в жизни?» Далерус заметил, что в политике, как и в бизнесе, приемлемый договор можно заключить только при взаимном доверии. Если же доверия нет, то, кто бы ни был в этом повинен, следует создать или восстановить его. «Гитлер снова начал вышагивать по своему большому кабинету, – рассказывал шведский эмиссар, – потом вдруг остановился и, указав на меня пальцем, сказал: “Вы, господин Далерус, поняли мою позицию! Вы должны незамедлительно отправиться в Англию, чтобы рассказать о ней британскому правительству”».
