– Кхе… – тихонько окликнул хозяина Волк. – Нам бы пивка… Тока кувшин помой, а то кидаешь в него разную гадость.
Корчмарь развернулся, словно ему шило пониже спины вогнали, даже в неверном отсвете кухонной жаровни стало видать как округлились от страха его глаза.
– Вы?! – чуть слышно прошептал он, нашаривая что-то за широкой спиной.
Витязи не успели и дернуться, как в Ратиборово брюхо с восьми шагов уставился здоровенный, окованный темной медью самострелище со взведенной до треска тетивой, короткая стальная стрела выжидающе блеснула на ложе.
– Так вам пивка, говорите? – истерично хохотнул хозяин, осторожно шагая из кухни. – Ща налью, зальетесь по шею.
Но тут корчма содрогнулась, словно сам Ящер раскашлялся, за стеной ухнуло, треснуло, и снова все ходуном заходило. Корчмарь перепугано оглянулся, и тут же витязи растворились в дымном сумраке, чуть подкрашенном тихо шипящими масляными плошками – ни звука, ни шевеления. Девки с визгом выскочили на улицу как крысы из подпола, только голые пятки сверкнули.
– Э… Вы где? – вытянул шею побледневший хозяин, дергая самострелом из стороны в сторону.
– Кто в капусте… – с одного угла отозвался из под стола Сершхан.
– А кто в лебеде… – хохотнул Волк совсем с другой стороны.
Корчмарь понял, что дело худо, медленно двинулся к спасительному выходу из собственной западни, оружие затрусилось мелко, противно, беспорядочно дергаясь на каждый звук. Другая рука тряслась еще пуще, того и гляди спустит тетиву с перепугу. Для этого не хватало лишь самой малости и тогда незадачливого стрельца можно брать голыми руками – самострел не лук, его на раз не зарядишь.
И в этот миг, полный волнения и испуга, задняя стена рухнула, с надсадным грохотом раскидав бревна по землистому полу. С потолка посыпалась труха вперемешку с соломой и во мраке пристроенного к корчме амбара страшной тенью возник Микулка с огромным мечом в руке. Этого хозяин не выдержал – не в силах даже вскрикнуть от ужаса он грохнулся задом об пол, портки с сухим треском разорвались по швам, а короткая стрела, глухо стукнув, вонзилась в стену у входа.
– Ку-ку! – высунулся из под стола Ратибор. – Так мы будем пиво пить, али нет?
Сершхан с Волком подхватили корчмаря под белы рученьки, тот только и мог что слюни пускать да волочиться ногами по полу, усадили на лавку, пытаясь привести в чувство, а Микулка так и стоял в огромном проломе, меч опустил и теперь странно подергивался неясной тенью во тьме амбара.
– Что там с тобой? – обеспокоено окликнул его стрелок.
– Да в горшок с медом влез сослепу… – оправдывающимся голосом отозвался паренек. – Их тут на полу тьма тьмущая! Теперь нога застряла, вытянуть не могу.
– Так расколи его к лешему!
– Ага…
В амбаре звонко стукнуло и под свет масляных плошек озираясь вышел Микулка – нога в меду по колено, меч по самую рукоять вымазан, а вся одежка в какой-то трухе и курином пухе.
– Новый сапог, растудыть его… – тяжко вздохнул он. – Не облизывать же теперь.
– Большой видать был горшок. – сочувственно кивнул Волк. – Хорошо хоть еще не по пояс вляпался, а то точно даже собаки вылизывать бы не стали. А так ничего, отмоешься.
– Только меч в ножны не суй. – уже не сдерживаясь рассмеялся Сершхан. – Залипнет, потом не выдернешь! Будет булава, заместо меча, а к ней, знаешь ли, другая сноровка нужна.
– Ну вас… – улыбнулся паренек, звякнув оружием о могучий дубовый стол. – Только и знаете зубы скалить.
– Да, кстати об оружии… – мягко улыбнулся Ратибор, нависая над пришедшим в себя корчмарем. – У тебя случаем чужого не завалялось?
– В моей комнате… – еле выдавил из себя хозяин. – На втором поверхе. Там и одежка, и лук, и мечи… Кольчуга еще в полтора пуда. Тока не бейте, Богами прошу. Там много всего кроме вашего, берите на что глаз ляжет.
– Да что тебе Боги? – нахмурился Волк. – Коль ты Покон не соблюдаешь? Сам в гости принял, стол накрывал, а после этого сонную траву в пиво? Поглядите, есть тут веревка? Надо связать этого пса шелудивого, как бы чего не удумал…
– Да куда там! – отмахнулся Ратибор, ступая к лестнице. – Под ним уже мокро со страху. Вы просто поглядите тут в четверть глаза, а я наверху пошарю, может сыщу чего. Как раз там должна быть моя веревочка…
Он скрипнул ступенями, а Микулка пролез в кухню отмываться теплой водой из котла.
– Так, одно дело почитай сделали, – присел на край лавки Сершхан. – Осталось придумать как теперь быть с посадником. Или пусть разбираются сами? Нам еще нужно Владимиру подсобить, говорят там дела совсем худо.
– Мы обещали Черняку, – холодно возразил певец. – А слово дороже злата. Без помощи старосты мы бы три дня свое добро выискивали. Нет уж, надо помочь. Но вот как?
– Дед Зарян говаривал, – отозвался из кухни Микулка. – Что ежели какое дело не по силам сотенной рати, значит там можно справится в одиночку. Терем не возьмет и сотня, пока у защитников сыть не кончится, так может попробовать кому-нибудь одному?
– Что значит одному? – удивленно поднял брови Сершхан.
– Не знаю, – буркнул паренек. – Надо подумать.
Он начисто отмыл меч и засунув в ножны принялся за одежку. С сапога еще ничего, а вот со штанов мед никак не хотел оттираться.
– Что за напасть… – буркнул он, зло отбросив измазанную тряпицу, – Хоть лезь теперь в котел целиком.
– Вообще-то подпалить терем не сложно, – склонил голову Волк. – Пустить подожженные стрелы из-за ближайшего дома, а то и просто из-за щитов. Но пожар в деревянном городе – страшное лихо. Выпустить легко, но попробуй потом загони обратно. Сотня семей без крова останется. Надо придумать что-то другое.
Наверху вовсю шуровал Ратибор, аж доски над головами трещали, что-то падало, грохало, билось. При особо звучных ударах хозяин хмуро морщился, пытаясь по звуку определить с какой вещью прощаться.
Микулка вышел из кухни мокрый по пояс, но довольно чистый, в одной руке болтался широкогорлый кувшин с олом, другая крепко ухватила горшок щей.
– Надо Ратибора дождаться, – ставя посуду на стол, посоветовал он. – Этот точно что-нить придумает.
– Во-во, – усмехнулся Сершхан. – Ты тока крышку с горшка сними – через миг явится.
Волк задумчиво поглаживал столешницу.
– Знаете, други, – наконец вымолвил он заглядывая в кувшин. – В чем-то Микула прав. Там где сотня обратит на себя ненужные взоры, одиночка может пройти незамеченным. Вот подумайте, самое ведь трудное – в терем пробраться не получив в брюхо стрелу из окна. Так? Внутри уже проще! Если против толпы они сразу копьями ощетинятся, то кто будет вставать стеной супротив единого воя? Да и шуму от одного куда меньше, в узких проходах, опять таки, одиночке много проще двигаться, а в бою это главное. Есть в этом что-то…
