Только в 13.30, по прошествии семи часов с начала высадки, Джероу смог сообщить Омару Брэдли, следившему за ходом операции в бинокль с борта корабля: «Войска закрепились на берегу и продвигаются вверх по склонам за пляжи». При штурме участка «Омаха» погибло 2 000 американцев, но к наступлению ночи на берег сошло в общей сложности 34 000 десантников, в том числе два батальона рейнджеров, подавивших немецкую береговую батарею на мысе Пуант-дю-О, до которой они добрались, преодолевая скалу по веревочным лестницам
[1147]
. Рейнджерам 5-го батальона пришлось даже воспользоваться противогазами, чтобы преодолеть дымовую завесу, возникшую, когда на склоне внезапно загорелся подлесок.
Над пляжами «Гоулд», «Джуно» и «Суорд» не возвышались крутые скалы, и у корабельной артиллерии было больше времени для обстрела немецких оборонительных фортификаций. Однако ближе к вечеру часть 21-й танковой дивизии чуть было не прорвалась к берегу между участками «Джуно» и «Суорд»: лишь мощный заградительный огонь корабельных орудий заставил немецки етанки повернуть обратно. Британцы потеряли три тысячи человек, но канадцы, потерявшие 1074 человека, в первый же день пробились в глубь материка, а их 9-я бригада почти дошла до Кана: до окрестностей города оставалось всего три мили.
В 16.00 Гитлер, все еще веривший в то, что союзники предприняли в Нормандии отвлекающую операцию, разрешил Рундштедту отправить к побережью две танковые дивизии в дополнение к 12-й СС и 21-й танковым дивизиям, которые уже вели бои. Могли они что-либо изменить? Вот мнение историка Герхарда Вайнберга:
«Подкреплений, посылавшихся к фронту вторжения порциями, постоянно недоставало; к тому же их изматывали союзная авиация, отряды французского Сопротивления и диверсионные команды. Немецкие бронетанковые дивизии, прибывавшие с опозданием и в час по чайной ложке, не могли остановить наступление и вязли в позиционных боях из-за нехватки пехотных дивизий».
Воздушное превосходство союзников не позволяло немецким танкам действовать в полную силу днем. В то же время пять бронетанковых дивизий продолжали оставаться в резерве во Франции и не менее девятнадцати дивизий 15-й армии держались в ста двадцати милях к северу от места вторжения в ожидании нападения через Па-де-Кале. Рундштедт и Роммель уже поняли, что действительным «шверпунктом» является Нормандия, но фюрер все еще сомневался в этом.
В день «Д» союзники потеряли 9000 человек, более половины — убитыми, что нетипично для сражений. Погибли 2500 американцев, 1641 британец, 359 канадцев, тридцать семь норвежцев, девятнадцать бойцов «Свободной Франции», тринадцать австралийцев, два новозеландца и один бельгиец — всего 4572 человека. Главный маршал авиации Теддер предполагал, что воздушно-десантные войска потеряют 80 процентов личного состава. Потери составили 15 процентов — много, но меньше, чем ожидалось
[1149]
. О понесенных жертвах напоминает американское кладбище в Коллевиль-сюр-Мере над пляжем «Омаха».
В Нормандии немцам катастрофически не хватало подкреплений — следствие продуманных, хотя и не всегда согласованных действий союзников по дезориентации противника. «7-я армия ввела в бои практически все крупные соединения, дислоцированные на Котантене, — отмечается в одном историческом исследовании. — На переброску частей из Бретани и других мест требовалось время»
[1150]
. Однако времени на отражение наступления почти не оставалось. Если немцам не удастся сразу же сбросить союзные войска обратно в Ла-Манш, то к ним придут пополнения с причалов искусственного порта «Малберри» у Арроманша (второй порт возле «Омахи» был поврежден сильным штормом 19 июня и почти не действовал). Так и случилось: к 1 июля войска союзников превысили один миллион человек, они получили 150 000 единиц подвижной техники и 500 000 тонн военного имущества и материально-технических средств
[1151]
.
Немцы действительно попытались предпринять контрнаступление, но оно было успешно подавлено авиацией союзников. Атакующие танки особенно уязвимы для ударов с воздуха. Бомбардировочная кампания против заводов люфтваффе и беспощадная война с немецкими истребителями полностью оправдали себя. Немцы собирались строить подземные авиационные заводы, но, видимо, не посчитали нужным вложить в это дело необходимые средства.
Вести о дне «Д» принесли оккупированной Европе надежды на освобождение. «Вторжение началось! — записала в дневнике еврейская девочка Анна Франк, прятавшаяся от фашистов в тайнике дома в Амстердаме (ей еще не исполнилось пятнадцати лет). — Какое душевное потрясение для всех в Secret Annexe
[1152]
! Придет ли долгожданное освобождение, о котором так много говорят и которое кажется волшебной сказкой? Увидим ли мы победу уже в этом году, 1944-м? Мы еще не знаем этого, но в нас зародилась надежда, она придает нам мужество и делает нас сильными». Анна Франк не дожила до победы. Ее семью выдали гестапо в августе 1944 года, и она погибла в концлагере Берген-Бельзен в начале марта 1945 года.
3
Прорвавшись на равнины, союзные войска оказались среди bocages — высоких, широких и густых зарослей — живых изгородей, создававших для немцев отличные условия для обороны (некоторые из них были посажены еще викингами). Попытки Монтгомери взять Карантан 13 июня и Кан 18 июня не увенчались успехом. Шербур пал 27 июня: после пятидневных сражений им завладел американский корпус генерал-майора Дж. Лотона Коллинза, но немцы разрушили порт и союзники не могли им воспользоваться до 7 августа. Кан, который Монтгомери считал «ключевым» для исхода вторжения, держался до 13 июля, а когда британцы его все-таки захватили, от города остались одни руины. (Это не помешало лондонской «Ивнинг ньюс» объявить, что Кан пал в день «Д»+1.) Бэзил Лиддел Гарт заметил иронически: операция «Оверлорд» осуществлялась «по плану», но не укладывалась «в график»
[1153]
.
Генерал Понтер Блюментрит, начальник штаба у Рундштедта, писал в 1965 году: немецкий солдат «гибнет из-за глупой политики и дилетантского руководства Гитлера». По его мнению, немцы сдали Нормандию вследствие того, что Гитлер «приказал всеми силами удерживать побережье», а это «сделать нереально на пространстве в две тысячи километров» в условиях «безусловного господства союзников в воздухе», их «материально-технического превосходства» и «ослабленного за пять лет военно-экономического потенциала Германии». Блюментрит считал Рундштедта «рыцарем», «джентльменом» и «сеньором», обладавшим гораздо более широкими взглядами на проблемы, нежели Гитлер и Роммель. Рундштедт хотел отказаться от всей Франции южнее Луары и вести маневренные танковые сражения за Париж. Гитлер и Роммель настояли на том, чтобы «сосредоточиться на обороне берега и бросить туда все танковые корпуса»
[1154]
.
