Британский военный истеблишмент традиционно исключал возможность нападения на Сингапур с севера, считая, что пятьсот миль густых джунглей и каучуковых плантаций центральной Малайи непроходимы для танков. «Полагаю, вы зададите перцу маленьким человечкам», — говорил будто бы британский губернатор Сингапура британскому командующему в Малайе генерал-лейтенанту Артуру Пер-сивалю
[437]
. У Персиваля, кроме того, было больше артиллерии, снарядов и войск, чем у Ямаситы, а 2 декабря в гавани Сингапура появилась морская группа «Z» адмирала сэра Томаса Филлипса, состоявшая из линкора «Принц Уэльский», линейного крейсера «Рипалс» и эскорта эсминцев. Хотя немало кораблей уже было потоплено вражеской авиацией у Норвегии и Крита, линкору «Принц Уэльский» пока удавалось избежать этой участи: он имел 40 автоматических зениток
[438]
. На аэродромах острова базировалось всего лишь 180 самолетов, многие из них устарели, и все же считалось, что Персиваль сможет держаться достаточно долго. Но, как говорится, чему быть, того не миновать. «Поражение, — писал один историк, — коллективное творчество»
[439]
. Японцы завладели инициативой сразу же, как только высадились 8 декабря в Кота-Бару на северо-западе Малайи и двинулись на юг, а Персиваль не мог их остановить. Интервенты чувствовали себя в джунглях прекрасно и к тому же с радостью вступали в рукопашные схватки. Трудно объяснить, почему им легко давались боевые действия в джунглях, которых нет ни в Китае, ни в самой Японии. Однако они явно были подготовлены к такой войне лучше, чем войска Британского Содружества. «Джунгли подставили британцев, — комментировал историк. — Они имели дело с джунглями восемьдесят лет, но так и не поняли их особенностей»
[440]
. Джунгли скрывали фланговые передвижения и затрудняли видимость, создавая более благоприятные условия для наступления, а не для обороны. Очень часто подразделения Содружества оказывались в окружении прежде, чем они это осознавали. Персиваль скоро понял также, что танки, которых у него почти не имелось, вполне могут идти по джунглям и каучуковым плантациям, а британцам, конечно же, не хватало противотанковых вооружений
[441]
. Буквально через шесть недель японцы уже видели остров Сингапур.
Японская авиация, действуя сначала из южного Индокитая, а затем с захваченных аэродромов на севере Малайи, быстро завладела воздушным превосходством. Британская разведка давала неверную информацию, которая еще больше сбивала с толку бездарных командующих двумя индийскими дивизиями, одной австралийской дивизией и несколькими отдельными британскими соединениями меньшего формата. «Организация обороны, — отмечал военный аналитик, — полностью находилась в британских руках, но осуществлялась настолько противоречиво, запутанно и нелогично, что годилась, если бы не ее трагические последствия, разве только для оперетты Гилберта и Салливана»
[442]
. В докладе военного кабинета и последующих исторических оценках назван десяток причин, приведших к падению Сингапура: недооценка сил противника; неграмотное руководство операциями; неадекватная подготовка войск; раздробленность дивизий; введение подкреплений в бой по частям; разобщенная структура командования; бедность стратегического мышления; чрезмерная занятость Средиземноморьем и Атлантикой; слабое воздушное прикрытие. Вследствие последнего обстоятельства Королевский флот понес самые тяжелые и неприятные морские утраты. 10 декабря 1941 года японцы потопили 35 000-тонный линкор «Принц Уэльский» и 26 500-тонный линейный крейсер «Рипалс» вместе с 840 моряками.
На группу кораблей «Z», двигавшуюся на юг в Южно-Китайском море вдоль побережья Малайи без воздушного прикрытия и без воздушной разведки, внезапно из южного Индокитая напали восемьдесят восемь японских самолетов. Не прошло и двух часов, как оба британских линейных корабля, обеспечивавшие военные действия союзников в Тихом океане, оказались на дне. «Я едва мог различить очертания «Принца Уэльского», охваченного дымом и огнем, — вспоминал один из уцелевших моряков. — Вот от самолета отделилась торпеда… Она взрывается у носовой части корабля. Через пару секунд раздаются взрывы посередине и на корме»
[443]
. Черчилль в мемуарах рассказывает о том, как поразило его трагическое известие, которое сообщил ему по телефону первый лорд адмиралтейства сэр Дадли Паунд:
«За всю воину я не испытал такого шока. Читатель поймет, сколько усилий, надежд и планов было связано с этими кораблями. Я вертелся с боку на бок в постели, а страшная весть не выходила из головы. В Индийском и Тихом океанах не оставалось больше крупных британских и американских кораблей за исключением тех, которые сохранились после Пёрл-Харбора и сейчас спешили в Калифорнию. На всем огромном океанском просторе господствовали японцы, а мы чувствовали себя немощными и незащищенными».
Упадок морального духа союзных войск был тоже не менее шокирующим. Весь январь они отступали, и «линию Джохор», располагавшуюся в двадцати пяти милях от Сингапура, японцы прорвали 15 января. Ширина пролива Джохор всего лишь одна миля, а оборона северного берега острова была поставлена из рук вон плохо. 31 января остатки войск Содружества, побитые и измотанные, перешли с материка на остров, взорвав за собой часть дамбы. Они не разрушили ее так, чтобы по ней нельзя было пройти, и это лишний раз доказывает, что британцы не подготовились к осаде Сингапура.
Без малейшего промедления 8 февраля японцы атаковали северное побережье острова, переправившись через пролив на бронированных судах — еще одно свидетельство отличной работы японских штабистов, — и восстановили дамбу, пустив по ней танки. Контратаки подавлялись японскими пикирующими бомбардировщиками. Австралийцев из 8-й дивизии потом обвиняли в том, что они дезертировали, напивались, мародерствовали и пытались найти лодки, чтобы сбежать с острова. «Действительно, имели место отдельные случаи проявления трусости, — отмечалось в одном авторитетном заключении. — Однако все эти разговоры по большей части клевета»
[445]
. Тем не менее «клевету» распространяли и британские офицеры, несмотря даже на то, что половину потерь в сингапурской кампании японцы понесли в последнюю неделю, когда им противостояли главным образом австралийцы. В официальных рапортах военной полиции 8-й австралийской дивизии фиксируются: 9 февраля — «панические настроения»; спустя два дня — «отстающие»; 12 февраля — «угрюмость» в войсках; 13-го — «нежелание возвращаться на передовые позиции»; 14-го — «всякого рода отговорки, с тем чтобы не идти на передовую». 15 февраля военная полиция отметила «шокирующее состояние морального духа, многочисленные попытки укрыться и не возвращаться на передовые линии», хотя то же самое можно было сказать о британских и индийских солдатах
[446]
. «В отдельных частях не присутствует боевой дух, который следовало бы ожидать от подданных Британской империи, — говорилось в сопроводительном письме Персиваля к приказу командования от 11 февраля 1941 года. — Мы навечно опозорим себя, если потерпим поражение от армии ловких гангстеров, во много раз уступающей нам в численности»
[447]
. Японцы не были «гангстерами», им не хватало транспортных средств и артиллерийской поддержки, но они отличались здравым умом и действовали стремительно и смело. Они хорошо освоили главный принцип ведения современной войны: блицкриг плюс храбрость. 10 февраля Черчилль телеграфировал Уэйвеллу, назначенному главнокомандующим союзных сил в регионе, о том, что защитники Сингапура, значительно превосходящие по численности японские войска, должны разгромить их, если вести как следует бои:
