«Как я понимаю у Роммель может напасть в любой момент. Прекрасно. Пусть нападает. Лучше, если он это сделает не раньше чем через неделю. У меня будет время для изучения обстановки. Если он даст нам две недели на подготовку, то мы будем в отличной форме. После этого Роммель может нападать, когда ему заблагорассудится, и я надеюсь, что он пойдет в атаку… Тем временем мы подготовим наше мощное наступление, и оно будет началом кампании, которая навсегда выгонит Роммеля из Африки… Он определенно нам досаждает. Посему мы зададим ему хорошую трепку и покончим с ним».
Тогда эти слова могли показаться бравадой малозначительного, но заносчивого генерала, собравшегося положить на лопатки гиганта военной стратегии, не проигравшего еще ни одного крупного сражения. Тем не менее через девять месяцев Африканский корпус, потерявший за 1942 год 5250 единиц тяжелой техники, сложил оружие в Тунисе
[635]
.
Трудности войны в песках хорошо представлены в британском пропагандистском фильме «Победа в пустыне»: палящее солнце днем и ледяные ночи; умывание в кружке воды; многодневные песчаные бури; москиты, мухи и скорпионы и ландшафт, настолько однообразный и бескрайний, что потеряться в нем без компаса можно так же, как в море. А о местных обитателях один дивизионный хронист писал: «Они крали бы и воздух из автомобильных шин, если бы могли его унести»
[636]
.
Роммель пошел в наступление на гряде Алам-эль-Хальфа через семнадцать дней после речи Монтгомери — 30 августа, уничтожив шестьдесят семь британских танков и потеряв своих сорок девять. Но за двадцать четыре часа британские минные поля, авиация и артиллерия сковали продвижение немцев, и они продвинулись в восточном направлении настолько, насколько смогли. Их потери были почти вдвое больше, чем у 8-й армии: 3000 и 1750 человек соответственно. Сам Роммель едва избежал гибели, когда британская авиация бомбила его Kampfstaffel (командный пункт).
После этого обе армии долгое время стояли друг против друга у отдаленной железнодорожной станции Эль-Аламейн, занимаясь укреплением оборонительных позиций и материально-техническим обеспечением. Здесь и создавался потенциал для победы Монтгомери. Люфтваффе не могли обеспечить должную защиту Бенгази и Тобрука от бомбежек союзников, и грузы для войск стран Оси поступали в Триполи через Неаполь и Сицилию. Если в 1941 году им требовалось в среднем 4884 тонны моторного топлива в месяц, то в 1942 году потребности Африканского корпуса в горючем выросли до 5776 тонн в месяц: протяженность езды от Триполи до Эль-Аламейна в оба конца составляла две тысячи миль, а немецкие грузовики поглощали по литру бензина на каждые две мили
[637]
. Британские самолеты бомбили грузовики по всей единственной дороге, по которой можно было хоть как-то передвигаться, и Фридрих фон Меллентин с огорчением отмечал: «Запасы горючего почти закончились, а бронетанковая дивизия без бензина не многим лучше, чем груда металлолома»
[638]
. Один из дивизионных командиров Африканского корпуса, генерал Ганс Крамер, говорил: «Мы проиграли сражение под Эль-Аламейном еще до того, когда оно началось. У нас не оказалось бензина»
[639]
.
Самолеты и подводные лодки, базировавшиеся на Мальте, постоянно крушили линии коммуникаций стран Оси, и на «непотопляемый авианосец» союзников теперь падало немецких бомб больше, чем где-либо еще. В апреле 1942 года остров был награжден крестом Георгия за мужество и стойкость, проявленные под почти непрекращающимися воздушными налетами. (В 1940—1947 годах вручено всего лишь сто шесть таких орденов. Еще один коллективный орденоносец — Королевские констебли Ольстера, 1999 год.) Проблему для острова создал чересчур религиозный губернатор Мальты генерал-лейтенант сэр Уильям Добби, запретив гарнизону работать по воскресеньям. Как считает военный историк Джон Киган, вследствие этого распоряжения два из немногих судов, прорвавших блокаду Оси, были потоплены противником вместе с грузом на стоянках (данный факт не упоминается в автобиографии губернатора «На действительной службе с Христом» («On Active Service with Christ»).
Линии обеспечения Роммеля протянулись более чем на тысячу миль, однако у Монтгомери они были еще протяженнее. Подкрепления и технику союзникам приходилось доставлять в основном морским путем вокруг мыса Доброй Надежды, подвергаясь нападениям немецких подводных лодок, или не менее опасным маршрутом по воздуху через Центральную Африку и долину Нила. В фильме «Победа в пустыне» коммуникации союзников названы самыми длинными в истории войн. В то же время благодаря близости нефти Среднего Востока наземные и воздушные силы Содружества в Египте за двенадцать месяцев после августа 1941 года смогли получить 342 000 тонн нефтепродуктов
[641]
. В тыловом обеспечении все-таки возникали и трудности — к примеру, для танков «шерман», «крусейдер», «фант» и «стюарт» требовались различные виды горючего. Еще в августе 1942 года Черчилль говорил о британской армии в Африке как о «воинстве побитых и унылых горемык». К октябрю свежие подкрепления и странный, но харизматичный командующий полностью изменили это представление.
Некоторые считают, что Роммелю не следовало ввязываться в сражение у Эль-Аламейна, находившегося всего лишь в шестидесяти милях от Александрии, а надо было отойти по линиям коммуникаций в Ливию, когда стало очевидным, что из-за вмешательства британской авиации и флота он будет значительно отставать от противника в материально-техническом обеспечении своих войск. Однако в июле заместитель Йодля генерал Варлимонт предупредил штаб Роммеля о необходимости любой ценой удержаться под Эль-Аламейном. Он объяснил, что Клейст планирует через Кавказ вторгнуться в Персию и Ирак и для этого исключительно важно, чтобы союзники были поглощены обороной Египта и не посылали войска в другие районы Среднего Востока
[642]
. Кроме того, победы в Египте домогался и сам Роммель. В Александрии располагался штаб командования Королевского Средиземноморского флота. Суэцкий канал открывал путь в Индию. Каир был крупнейшим городом Африки и центром Британской империи в этом регионе, а дельта Нила позволяла проникнуть в Иран, Ирак и остальные нефтеносные страны Среднего Востока. За три года вермахт, несмотря на нехватку людей, техники и топлива, добился столь поразительных успехов, что ему было нелегко отказаться от завоеваний.
Временное затишье после сражения при Алам-эль-Хальфе Бернард Монтгомери — а генерала, имевшего привычку экстравагантно одеваться и носить берет с кокардами, уже полюбили в армии и называли ласково Монти — использовал для учений. Из его штаба во все концы отправлялись приказы по тыловому и техническому обеспечению, физической подготовке, моральному состоянию войск, организованности и дисциплине. Многие подкрепления еще не бывали в боях в пустыне, и Монтгомери особое внимание обращал на эту часть обучения новоприбывших. Промедление вызывало недовольство Черчилля, требовавшего безотлагательных действий. Гарольд Александер пытался успокоить Даунинг-стрит, послав обещание отправить кодовое сообщение «Зип» сразу же, как только начнется решающее наступление
[643]
. То, что Александер выгораживал Монтгомери, наверняка раздражало премьер-министра, но поступал он совершенно правильно. Александер, любивший отплясывать чечетку на полковых представлениях, отличался особенным хладнокровием. В его штабной столовой, которую министр-резидент в Северо-Западной Африке Гарольд Макмиллан сравнивал с профессорской столовой Оксфорда, офицеры говорили не о войне, а о Велизарии
[644]
, классической и готической архитектуре и о том, как лучше всего охотиться на фазанов
[645]
.
