Ко времени второго сражения при Эль-Аламейне в полной мере начала сказываться производительная мощь Америки, разгневанной и пробудившейся после Пёрл-Харбора. В период между декабрем 1941 года и сентябрем 1942-го англо-американский альянс отправил на Средневосточный театр войны 2370 одномоторных истребителей, за это же время все немецкое производство составило лишь 1340 машин, и только четверть их выпуска могла поступить в этот регион
[655]
. Гитлер очень скоро почувствовал последствия объявления войны Соединенным Штатам. «Тот, кому приходится сражаться даже самыми современными видами оружия с противником, обладающим полным господством в воздухе, — писал Роммель, — уподобляется дикарю, борющемуся против современных европейских армий, испытывающему те же трудности и имеющему такие же шансы на успех… Скоро мы столкнемся с абсолютным воздушным господством Королевских военно-воздушных сил». Прошли те времена, когда «мессершмитты» Me-109 господствовали в небе Ливии и безнаказанно сбивали «томагавки» и «харрикейны». Роммель признал необходимость «строить нашу оборону так, чтобы свести до минимума эффект британского воздушного превосходства»: «Мы не можем более полагаться лишь на наши моторизованные силы и их мобильность… Мы должны уметь воевать и на полевых позициях»
[656]
. Роммель по привычке пишет о РАФ (Королевских ВВС), а не о ДАФ и о «британском», а не «союзном» воздушном превосходстве. Но победу при Эль-Аламейне в конечном счете одержали не только британцы, а представители всей Британской империи, действовавшей по-прежнему в одиночку (несмотря на американские самолеты и танки «шерман»). XXX корпус Оливера Лиза, например, состоял из 51-й шотландской дивизии генерал-майора Дугласа Уимберли, 9-й австралийской дивизии генерал-майора Лесли «Минга Беспощадного» Морсхеда, 2-й новозеландской дивизии генерал-майора Бернарда Фрейберга, 1-й южноафриканской дивизии генерал-майора Дэна Пинаара и 4-й индийской дивизии генерал-майора Франсиса Тьюкера. Лучшего представительства империи не придумать. Отсутствовали лишь канадцы, и только потому, что 3400 канадцев бессмысленно погибли при высадке в Дьепе двумя месяцами раньше.
Южнее хребта Рувесайт генерал Хоррокс командовал позициями, которые занимали в основном британцы: 50-я дивизия уроженцев севера Англии генерал-майора Джона «Кратера» Николлса, 44-я дивизия (графств вокруг Лондона) генерал-майора Гектора Хьюза и 7-я бронетанковая дивизия генерал-майора Джона Хардинга, прозванная «Крысами пустыни» из-за того, что на танках были изображены африканские тушканчики. Но там же располагались и два соединения, не имевшие никакого отношения к Британскому Содружеству или империи: бригада «Свободной Греции», окопавшаяся на самом хребте, и бригада «Свободной Франции» генерала Мари Пьера Кёнига, заполнившая промежуток между 44-й дивизией и Каттарской впадиной. Многонациональный состав войск опровергает расхожее представление о сражении при Эль-Аламейне как о битве британцев с немцами. Роммель, например, всегда отмечал новозеландцев как лучших бойцов 8-й армии.
По плану Монтгомери, именно войскам Содружества — Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки — вместе с 51-й шотландской дивизией предстояло прорвать за первые два дня оборону Оси и открыть проходы в минных полях для 1-й бронетанковой дивизии генерал-майора Реймонда Бриггзаи 10-й бронетанковой дивизии генерал-майора Алека Гейтхауса. Монтгомери наметил «шверпункт» не на прибрежной дороге на северном фланге и не у Каттарской впадины на южном крыле, как это обычно делалось последние два года почти во всех сражениях, а в самом центре предстоящей битвы. Как и в других своих замыслах — навязать Роммелю решающее сражение и перейти к военным действиям на истощение, — и в данном случае Монтгомери поступил нестандартно и дальновидно. Майкл Карвер, воевавший с ним в Западной пустыне, позднее писал: «Его намерения могли дорого обойтись, и они, хотя казались прозаическими, гарантировали победу, а тогда победа была важнее всего. 8-я армия располагала ресурсами для того, чтобы выиграть такое сражение, в то время как Танковая армия (Роммеля) их не имела. Сам Монтгомери обладал решимостью, волей и жесткостью, всеми качествами, необходимыми для победы в сражении»
[657]
.
Аламейнский успех Монтгомери нисколько не умаляется его двукратным превосходством в артиллерии и численности войск и четырехкратным преимуществом по танкам. Со времен Наполеона среди военных специалистов прочно утвердилось мнение: для того чтобы добиться победы, нападающий должен иметь трехкратное превосходство над противником. Один из офицеров Монтгомери, военный историк Питер Янг указывал: «Если британский генерал сумел провести свою армию через рубеж атаки, пользуясь численным преимуществом, то он достоин только похвалы, а не порицания!»
[658]
.
Монтгомери прекрасно усвоил уроки и Первой, и Второй мировых войн. Командующий рассчитывал на то, что после огненного «стопроцентного кутежа», как он назвал массированную артподготовку и атаку корпуса Лиза, начнется «перемалывание» противника, в процессе которого войска Оси, особенно итальянцы, будут деморализованы и сломаются под ударами танков Ламсдена с тыла и флангов. Британские противотанковые орудия и танки, прорвавшись по коридорам плацдарма, «раздавят» неизбежные контратаки «брони» противника
[659]
. (В военной истории — и в истории вообще — непозволительно употреблять слово «неизбежно», исключая описание немецких молниеносных и напористых контратак в ответ на успехи союзников.) Монтгомери считал, что немецкие движущиеся «панцири» будут более уязвимы для поражения и самолетами, и противотанковыми орудиями, и танками. В отличие от прежних командующих он не только не опасался, а ждал ответной реакции Оси, или по крайней мере так заявлял для поднятия боевого настроя. «Мы выбьем дух из врага, — говорил Монтгомери дивизионным командирам, — и судьба «панцирной» армии будет предопределена. Она не избежит уничтожения». Предвидя двенадцатидневную «собачью драку», Монтгомери был уверен в полной победе
[660]
.
3
В пятницу, 23 октября 1942 года, ровно в 21.40 артиллерия 8-й армии открыла ураганный огонь по позициям войск Оси, сопровождавшийся налетами бомбардировщиков «веллингтон» и «Галифакс». В артобстреле участвовало в общей сложности 882 орудия и шесть тысяч артиллеристов. Каждое полевое орудие выпустило в среднем 102 снаряда вдень, а за время сражения на позиции Оси упало около миллиона снарядов
[661]
. В Каире Александер передал в Лондон кодовое слово «Зип», успокоив нетерпеливого премьер-министра. Через полчаса интенсивного обстрела артиллерийских позиций Оси орудия союзников перенесли огонь на передовую линию противника, чтобы подготовить ее для наступления пехоты при полнолунии. «Казалось, будто звезды в ночном небе вздрогнули, когда на нас внезапно и с ревом обрушился слепящий огонь тысячи орудий, — вспоминал второй лейтенант Хайнц Вернер Шмидт, служивший на резервной противотанковой батарее. — Земля затряслась от Каттарской низины до Средиземного моря. Я с трудом сдерживал дрожь в руках»
[662]
. Канонада была слышна в Александрии, то есть на расстоянии шестидесяти миль. Она продолжалась пять часов, в три ночи прекратилась, а в семь утра орудия ударили вновь. Тем временем саперы расчистили проходы в минных полях, и пехотинцы под марш волынщиков «Хайленд ладди» пошли в атаку занимать объекты на кодовом рубеже «Оксалик лайн». К восьми утра корпус Лиза завладел половиной намеченных объектов, потеряв почти 2500 человек, подорвавшихся главным образом на минах-ловушках. (Надо сказать, не только специалисты стран Оси умели мастерить такие мины. Эксперты американского управления стратегических служб с успехом использовали в Тунисе взрывчатку под видом помета мулов.)
