Время невероятного авиационного триумфа Германии быстро приближалось. Два самолета профессора Юнкерса с его же моторами должны практически одновременно взлететь с заводского аэродрома в Дессау, пролететь над некоторыми странами Европы, пересечь Атлантический океан и приземлиться, один в Нью-Йорке, другой в Чикаго. Этот групповой перелет Атлантики против ветра с востока на запад продемонстрирует всему миру достигнутый уровень немецкого самолетостроения.
Взлет «Бремена» и «Европы» был назначен на 14 августа 1927 года. Взлетали поочередно и успешно. Сразу пришлось пробивать низкую облачность, хотя залитые топливом и перетяжеленные самолеты не хотели набирать высоту. Лететь в облаках с примитивным компасом было очень неприятно. Пилотам казалось, что они фактически постепенно отклоняются от заданного курса, а проверить это из-за сплошной облачности было невозможно.
Хуго Юнкерс провожал экипажи с нескрываемым чувством тревоги. Его нервы были напряжены до предела. Наверное, он лучше других понимал, что вероятность успеха такого длительного перелета на одномоторных самолетах с кабиной пилотов, оборудованной простым и ненадежным компасом, была очень небольшой. Но она стала еще меньшей из-за того, что одновременно летели две машины. Отказ на любой из них срывал все задуманное мероприятие. Но он так долго и трудно шел к этому дню. У него еще никогда не было таких совершенных самолетов и моторов, и ему казалось, что теперь он может и это. Расчетная дальность «Бремена» и «Европы» была подтверждена их дальними полетами. Топлива хватит, чтобы Герман Кель и Фриц Лусе на «Бремене» добрались до Чикаго, если не заблудятся и не залетят куда-нибудь еще. И у «Европы» есть все шансы долететь до Нью-Йорка. Только уж слишком много всяких причин, которые могут сорвать эту, задуманную им, грандиозную демонстрацию возможности транспортных воздушных перевозок через океан.
Два экипажа смельчаков летели в никуда. Они уже давно потеряли друг друга. Всего несколько раз облака внизу расступались, и все судорожно пытались определить свое местонахождение. На «Европе» уже знали, что прошли город Бремен и сейчас подлетают к берегу Северного моря. До Англии еще далеко, и полет над морем всегда нервозен из-за отсутствия ориентиров. Вдруг первый пилот почувствовал, что тон двигателя чуть изменился. Он посмотрел на приборную доску, которая располагалась посередине передней стенки кабины между ним и вторым пилотом. Приборов на ней было мало, все больше рычажков. Краны питания мотора от разных групп баков надо было переключать вручную. Но наметанным взглядом он сразу нашел термометр и манометр. Обнаружил, что температура масла двигателя уже выше нормы, а давление масла на нижнем пределе. Это уже было ЧП, на таком моторе далеко не улетишь. Обсудили ситуацию и решили возвращаться. Мотор грелся и начал стучать. Слили лишнее топливо – в Нью-Йорк лететь уже не надо. Мотору сразу стало легче. Но когда подлетали к городу Бремену, он заглох и заклинил. Внизу было поле, и беззвучную машину направили туда. Поле было неровным. После первого же удара шасси отвалились и остались позади. Второй удар пришелся на переднюю часть фюзеляжа и левую консоль крыла. Машину закрутило. Когда установилась мертвая тишина, пилоты переглянулись и обнаружили, что они невредимы. Теперь оставалось узнать, как там в грузовом отсеке их «пассажир». Он сильно побился, но улыбался. Потом этот самолет капитально отремонтируют и он будет служить как простой грузовой трудяга. А его экипаж будет вспоминать этот полет как счастливое возвращение в жизнь.
«Бремену» повезло больше. Он уже был над Ирландией, когда его обложили со всех сторон черные грозовые облака. Герман Кель продолжал полет по курсу, хотя они были в сплошном «молоке» и уже не видели концов своих крыльев. Компас взбесился, и они не знали, куда летят. Потом они попали в границу двух фронтов, и их начало кидать то вниз, то вверх. Они взлетали со своих кресел и снова в них падали. Казалось, крылья их самолета сейчас отвалятся и они камнем упадут на землю. Фриц Лусе предложил вернуться, и Герман согласился. Барон фон Хюнефельд явно обрадовался такому решению, потому что уже прощался с жизнью. Наверное, Господь Бог тоже вздохнул облегченно – вся обратная дорога протекала гладко. Мотор пел свою постоянную песню с энтузиазмом. Несколько раз проверяли курс над Англией и Германией в разрывах облаков. Так и долетели до Дессау. Перед посадкой слили часть бензина и благополучно приземлились на заводском аэродроме. Здесь они узнали, что «Европа» разбита, но экипаж не пострадал.
Их встретили с искренним чувством понимания. Ни одного упрека или намека на профессиональные упущения. Хуго Юнкерс, превозмогая душившую его обиду, сказал, что они создали уникальные самолеты с невиданной дальностью полета, но бушующую воздушную стихию побеждать еще не научились. Надо работать над повышением надежности мотора и мастерства полетов в сложных метеоусловиях.
Теперь вся надежда Юнкерса перескочить Атлантику легла на «Бремен». Его экипаж усиленно готовился прорваться сквозь штормы, которыми оборонялся океан, не пуская людей на их металлической птице в свои владения. Изучали сводки погоды на маршруте, пытались привлечь лучших метеорологов для составления прогноза. В сентябре и октябре вроде бы нашли ожидающиеся ясные окна и сделали две попытки. Но не смогли пробиться и возвращались. А тут и скорая зима охладила пыл дерзких авиаторов и позволила спокойно обсудить тактику покорения Атлантического океана.
На совещании в кабинете Юнкерса каждый член экипажа «Бремена» мог откровенно высказаться и внести свои предложения. Подробно обсудили все этапы полета и предложили много корректировок, упирая на оснащение самолета более совершенными навигационными приборами слепого полета. Решили заказать у приборной компании «Аскания» гироскопический авиагоризонт, указатель курса, новый компас и указатель крена. Кель предложил отогнуть законцовки крыльев вверх на угол 30 градусов для увеличения продольной устойчивости «Бремена». Юнкерс со всем этим соглашался. Вдруг его лицо застыло в глубоком раздумье, и он неожиданно спросил:
– А какие возможности у нас есть, чтобы существенно упростить план перелета?
– Что вы имеете в виду? – нарушил затянувшееся безмолвие Герман Кель.
– Например, сократить дистанцию перелета и время вероятного нахождения самолета в сложных метеоусловиях.
– За счет чего? – не унимался Герман Кель.
– Ну, скажем, за счет переноса старта на побережье Ирландии, а финиша из Чикаго в Нью-Йорк, – улыбаясь, процедил Хуго.
В феврале 1928 года Герман Кель и Гюнтер фон Хюнефельд уже обследовали аэродромы на атлантическом побережье Ирландии, начав с травяного поля севернее городка Галвей. Но ничего приемлемого для тяжелого «Бремена» так и не нашли. После интенсивных поисков обнаружили подходящий военный аэродром Балдонел, юго-западнее Дублина. Ирландские летчики загорелись идеей перелета Атлантики и обещали всяческое содействие. Особенно настырным был командир гарнизона майор Фицморис, который прямо намекнул Келю, что все будет о’кей только в том случае, если его возьмут вторым пилотом.
Юнкерс был вынужен согласиться с ультиматумом ирландцев, и Кель перегнал «Бремен» в Ирландию 25 марта. Туда же прибыли немецкие механики. Топливо для форсированного мотора рекордного самолета завезли в металлических круглых бочках. Кто-то из ирландских механиков предложил обезопасить немецкий самолет от обледенения в полете, намазав его раствором парафина в масле. Созвонились с Юнкерсом, и он разрешил.
