– Да, но тонны не будет. Не рассчитывай. Они не успеют.
– Сколько будет, столько и будет. Но ста килограммов точно мало.
– Лучшее – враг хорошего.
– У русских тоже есть такая поговорка, – улыбнулся я.
– Иногда надо следовать мудрости, особенно когда она совпадает у настолько разных народов, как наши.
– Иногда да, – согласился я. – Но у русских есть и другая поговорка. Кто не рискует, тот не пьет хорошего вина. А сейчас рискнуть самое время. Тут уже или все, или ничего.
Коча ничего не ответил, взял четыре слитка и поплелся в сторону леса. Я знал, что спрятать золото он сумеет прекрасно, он ведь прирожденный охотник черте знает в каком поколении.
Еще через десять минут начала меняться обстановка на экране локатора. Сначала вернулись четыре из пяти ушедших торпед и образовали вместе с работающим патрулем две барражирующие пятерки. К этому времени вернулся Коча за новой партией слитков.
– Хорошее место нашел для тайника, – довольно заявил он. – Вроде нашего утреннего укрытия, только совсем рядом отсюда. Туда можно много упаковать, но лучше сделать хотя бы два тайника.
– Мне тоже так кажется, – кивнул я.
Коча продолжил таскать золото. Ветер сменился, теперь он дул с моря и я забеспокоился, что это может ускорить перемешивание отравленной воды со свежей. На экране локатора появились две новых торпеды, судя по показаниям прибора очень тяжелые – по двадцать килограммов боевого заряда в каждой. Это уже было серьезной заявкой – рвани они даже на удалении трех километров, меня бы с ног сбило ударной волной. Какое действие они могли оказать в случае подводного взрыва, я боялся даже подумать.
Едва они подошли, одна из легких торпед направилась прямиком к барже, но ее исправно парализовало при входе в бухту. Наверняка это была именно разведка, проверка действенности установленной Кочей преграды. И тут мне в голову пришла интересная мысль. Мне показалось, что я нашел способ уберечь Катю и Бориса от поражения в случае подводного взрыва торпед. Но для этого мне необходимо было переговорить с Борисом. Прямо сейчас, немедленно.
Глянув на часы, я прикинул, что судя по времени, как раз сейчас Катя с Борисом должны появиться с очередной партией груза. Между тем легкие торпеды начали отходить от тяжелых на максимальной скорости, чего я и ожидал, ведь при такой мощности взрыва, которую создадут сорок килограммов нитрожира, все окружающие твари непременно сдетонируют. К счастью, нитрожир легко взрывается от удара или сильной компрессии, что давало мне возможность узнать о моменте взрыва заранее. Если легкие торпеды уходят, значит, тяжелые должны рвануть, иначе, если взорвутся и легкие, некому будет определить надежность поражения цели. А биотехи никогда не уходят, пока люди, которых они атакуют, еще живы. Они всегда оставляют резерв. Но в данном случае это их коварное качество оказалось мне на руку. А это, как говаривал вор Бакса, высшее мастерство – когда умеешь использовать не только слабости противника, но и его сильные стороны.
Легкие торпеды расходились все дальше, а Кати с Борисом до сих пор не было. Я нервно мерил шагами береговую линию, не в силах оторваться от экрана локатора. Если взрыв застанет моих новых партнеров в подводном положении, то спасти их будет скорее всего невозможно. А ведь Катя была мне гораздо больше, чем просто партнер.
Я уже готов был сам броситься в воду, когда мои товарищи выбрались на берег. Только они сбросили золото на песок и рухнули сами, чтобы отдышаться и отдохнуть, как я подскочил к ним с локатором.
– Смотрите! – показал я на экран.
Борис чертыхнулся.
– Легкие торпеды отошли за пределы действия локатора, – на всякий случай пояснил я. – Не хотят сдетонировать попусту. Наверняка подплывут только после взрыва, чтобы зафиксировать поражение цели.
– Резонно, – кивнул Борис. – Но тяжелые не спешат взрываться.
– Понятное дело! – сказала Катя. – Они же нас чувствуют и прекрасно знают, что в воде нас нет.
Из лесу показался Коча и мы ввели его в курс ситуации.
– Они будут ждать, пока кто-то не сунется в воду, – высказал он свое мнение. – Но легкие торпеды не подойдут, пока не рванут эти.
– Тогда сейчас самое время по ним стрелять! – сказал я.
– Попробовать можно, – согласился Борис. – Только лучше нам всем залечь хоть в каком-то укрытии.
– Ну так укрывайтесь! – поторопил я их. – Я буду стрелять отсюда, мне каждый метр важен, и так торпеды на пределе дальности поражения.
Коча, Катя и Борис бросились в лес, а я вскинул к плечу ракетное ржье. Сопоставить действительное местоположение тяжелых торпед с показаниями локатора оказалось не так-то просто. Хорошо у меня неплохо наработался глазомер во время стрелкового обучения. Но все же, когда речь идет о дистанциях больше километра, глазомеру не стоит особенно доверять.
Выбрав на поверхности океана точку, под которой в глубине должны были скрываться торпеды, я поднял ствол ружья, прицелился и выпустил ракету в направлении цели. Только она ушла, я моментально зарядил вторую ракету и отправил вслед первой, для надежности. Я уже опустил ружье после второго выстрела, а обе ракеты все еще находились на траектории, оставляя в воздухе два дымных следа. И вот наконец первая коснулась воды, и через миг в небо поднялся фонтан белой пены. Слишком маленький для взрыва торпеды, что говорило об отсутствии детонации. Не дожидаясь, когда вторая ракета достигнет цели, я снова зарядил ружье. Но выстрелить мне не пришлось. Океан вздыбился огромным пенным столбом, расшвыривая во все стороны тонны водяной пыли.
Я не стал дожидаться, когда меня собьет ударной волной, отскочил подальше от берега, бросился на песок ногами к воде и прикрыл голову руками. И тут спрессованный вздух ударил по мне, затем по лесу, с треском ломая деревья, а еще через пару секунд меня накрыло другой волной, океанской, поднятой взрывом подобно цунами. Обратным ходом волны меня закрутило и поволокло в воду, и сколько я ни пытался ухватиться пальцами за ускользающий песок, меня смыло метров на десять от берега. Вода бурлила вокруг, а я, не ощутив под ногами опоры, перепугался до ужаса. Уж лучше бы мне действительно было стрелять из леса! Я закричал и изо всех сил принялся барахтаться, пытаясь хоть как-то удержаться на плаву. Судорожно хватая ртом воздух и понимая, что тону, я закричал.
– Он не умеет плавать! – услышал я вопль Кочи.
Я не видел, как Борис бросился в воду, поэтому решил, что никто меня не спасет, что я нахлебаюсь воды, пойду ко дну и умру. Ни под каким обстрелом я не испытывал такого дикого, животного ужаса. Именно ужас, неконтролируемый страх смерти мешал мне плыть, я вдруг ощутил это с полной ясностью. Собравшись не столько с силами, сколько с духом, я сделал несколько осмысленных гребков руками и толчков ногами. Это позволило мне удержаться на поверхности и даже, как мне показалось, продвинуться к берегу. Тут же сильные руки Бориса ухватили меня за плечо и потянули вперед. Я непроизвольно схватился за его шею, совершенно не думая о том, что могу придушить, но бывший морпех тоже не растерялся, влепил мне кулаком в скулу с такой силой, что я с трудом удержался в сознании. Тут же он перехватил меня на удушающий прием, не давая возможности рыпнуться, и снова потянул к берегу.
