– Меня это не волнует. Просто мне не нравится, каким ты становишься после общения с этой…
– Кать, не надо. Она мне когда-то жизнь спасла. Она тащила меня до гравилета на себе. А я был без сознания. И нас атаковали торпеды. Но она не дрогнула. Она надежный человек.
– Сучка она, – спокойно ответила Катя. – Все мужики от нее на базе с ума сошли. Кроме Бориса, пожалуй. Даже Саймон все реже погибшую жену вспоминает.
– Зря ты так жестоко…
– Да делай что хочешь! Мне плевать уже.
– Да почему?! Я тебе изменил с ней?
– Да. Но не физически, а морально. Для меня это важнее. Ты носишься с ней…
– Ей трудно.
– Это тебе так кажется. Она вас всех попользует, помяни мое слово. Попользует, как ей надо. И ничего никому не оставит взамен. Если будешь продолжать вокруг нее круги нарезать, то, помяни мое слово, кровью будешь харкать.
Хотелось сказать: «Да иди ты!». Но я удержался. Не хотелось ссориться перед боем.
– Хорошо, – ответил я. – Присмотрюсь к ней получше.
– Ты бы лучше ко мне присмотрелся! – окончательно психанула Катя. – Когда мы спали с тобой нормально? Все ночи проводишь на симуляторе, с этой…
– Да не с этой, а просто на симуляторе! Я готовился к выходу… Ну, Кать! Что ты, в самом деле… Успокойся… – Я осторожно погладил ее по голове. – Я тебя очень люблю. И обещаю, буду с Ольгой меньше общаться. Идет?
– Свежо предание… – со вздохом ответила Катя. – Разводит она вас всех. Находит слабости и использует. Тебя ловит на том, что хочешь научить ее и отблагодарить за подвиг из детства. Дока на том, что он падок на женщин. Саймона на том, что он до сих пор страдает по погибшей жене. Видела я как-то раз…
– Что? – напрягся я.
– Она в медицинском блоке сидела с Саймоном и гладила его по голове. Очень интимно. Говорила, что любая печаль пройдет, если верить в счастье. Говорила, что он свою женщину еще обязательно встретит. Я хотела взять таблетки от головной боли, но… Вот представь, мне было неудобно зайти!
– Черт…
– Что черт? – глянула на меня Катя.
– Да ничего. Сейчас не время для личных разборок. Не хочу, чтобы ты видела во мне врага.
– Ну, так не веди себя как враг.
Я заметил, что она смягчилась, и у меня отлегло от сердца. Хотя с другой стороны… Честно говоря, меня больно кольнула история с Саймоном. Даже с учетом того, что Катя, из нелюбви к Ольге, могла сгустить краски, все равно такой ночной интим меня задел. Хотя с чего бы? Сильно это было похоже на ревность, вот что меня смутило. Но какое право я имел ревновать Ольгу? Мы были просто друзьями. Да, близкими, но меня ни в коей мере не должны были волновать ее сексуальные предпочтения. К тому же она сказала, что после разрыва с парнем вообще не может ни о чем подобном думать. Сказала, что не хочет и не может ни с кем. А значит, беседу с Саймоном можно и нужно рассматривать, как дружеское участие. Все. Для себя я на этом вопрос закрыл. Но какой-то дурацкий осадок остался.
Через два часа все заняли места согласно штатному расписанию – даже Ольга не опоздала, что приятно меня удивило. Наша с ней задача, до спуска батиплана на воду, состояла в буксировке платформы. Я управлял тягачом, а Ольга, устроившись в дополнительной кабине в задней части платформы, выполняла подруливающие маневры колесами самого прицепа. Задача была непростой. Даже завести платформу в эллинг по пандусу оказалось непросто. Это с учетом того, что я не худший шофер. Но сейчас нам предстоял не обратный путь наружу, а куда более сложный – вниз, в глубину подземелий. Там, на двенадцать уровней ниже эллинга располагался широкий тоннель, имеющий выход в океан. С тех пор, как военные покинули базу, тоннель оставался сухим, и биотехи из океана не могли заплыть в темноту подземелий. Мы, даже когда заняли базу, не сразу нашли это чудо инженерной мысли, а когда нашли, не сразу поняли что к чему. Только случайно, выискивая место под дальнобойный тир, Катя обнаружила пульт управления насосами, нагнетающими воду. Тогда и стало ясно, как мы будем выходить в океан. Это было гораздо удобнее, чем каждый раз транспортировать батиплан по суше на платформе, а затем спускать на воду.
Я дал самый малый газ, турбины тягача с трудом проворачивали лопатки на столь малых оборотах, но колеса из литого тяжелого эластида тронули прицеп с места. У ворот эллинга я ощутил, что Ольга начала подруливать задними, чтобы обеспечить мне наиболее удобный угол выхода на уходящий вниз пандус. Напарник она, конечно, непревзойденный, тут и говорить нечего.
На пандус мы выбрались с первого захода, я и не надеялся, что так начнем. Но потом пошли прямые углы переходов между уровнями. Грузовик бы прошел – не заметил, но строители тоннелей и штолен не рассчитывали на такой огромный прицеп, какой пытались протащить мы. На десятом уровне ниже эллинга все же застряли. Намертво. Тягач прошел, а платформа, как ни пыталась Ольга вырулить, притерлась на повороте к обеим стенам обоими бортами. Был бы проход метра на два пошире, протиснулись бы, а так…
Док предложил взрывать бетон. Идея была здравая, но страшно было повредить батиплан.
– Чушь! – уверенно заявил бывший повар. – Торпеды будут взрываться намного сильнее! К тому же под водой компрессия куда разрушительнее, чем на воздухе. Если тут будут хоть какие-то повреждения, то в океан и подавно соваться нельзя.
Этим он Бориса убедил. Бетон был суровый, шестисотой марки, да еще наверняка и армированный. Решили начать подрыв зарядами малой мощности, в пятьдесят-сто граммов тротилового эквивалента. В нашем распоряжении были амонал и динамит, но Док убедил нас, что скорость детонации динамита больше, а следовательно, при меньшей мощности он будет лучше крошить бетон. Все быстро сообразили, что кроме Дока в подрывном деле никто ничего не смыслит, и он тут же был назначен главным подрывником.
– Ну и кок у нас оказался, – рассмеялся Борис. – Я к камбузу теперь подойти буду бояться.
– Я с самого начала боялся, – ответил я. – Я у него в ресторанчике часто обедал.
Для закладки первого заряда пришлось долбить бетон ультразвуковым перфоратором. Причем на такой мощности, что уши у всех заложило. Но наконец я пробил углубление до первого арматурного стержня. Док сказал, что пока хватит. Он снарядил первый заряд детонатором и установил его в лунке.
– Всем отойти за угол, – сказал он. – Уши прикрыть ладонями, рты открыть. А то барабанные перепонки обидятся и покинут вас навсегда.
Все выполнили его рекомендации без пререканий, даже Ольга не скривилась. Через минуту к нам подбежал Док и тоже прикрыл уши руками. Шарахнуло взрывом. У меня внутренности подпрыгнули, а затем болезненно встали на место. По штольне потянуло сквозняком, смешанным с едкой бетонной пылью. Все закашлялись. Док вышел из укрытия первым и осмотрел результат. Бетонный угол сбило взрывом сантиметров на двадцать. Этого было мало, но результат оказался на лицо. Арматуру тоже перебило, но не по всей длине.
