– Какая у них скорость, можно определить? – спросил я.
У меня не было никакого опыта работы с сонаром, поэтому максимум, на что я был способен, – это отличать объекты от фона, но ни скорость, ни расстояние рассчитать не мог.
– Встречный курс. Скорость почти тридцать узлов, – ответил дядя Макс.
– А мы сколько можем выдать?
– В таком состоянии судна максимум пятнадцать узлов. И то опасно, может посрывать заплаты с пробоин. Из трюма постоянно откачивают воду и усиливают сварные швы, поэтому ход становится с каждым часом лучше, но больше двадцати узлов мы все равно не выжмем, потому что половина турбин не работает.
– Тогда отворачивайте, – сказал я.
– Это бессмысленно, – угрюмо произнес дядя Макс. – С таким преимуществом в ходе они нас и с кормы догонят в два счета.
– Все равно нельзя идти прямо на них! – Я сжал кулаки, чтобы голос мой звучал тверже. – Лево руля!
И дядя Макс послушался. Он раскрутил штурвал так, что судно накренилось, меняя курс на девяносто градусов. Еще не утихший шторм ударил в борта волнами, от чего корабль затрясся крупной дрожью, словно его килем спустили по гигантскому трапу.
– У нас назначена точка встречи с гравилетами? – спросил я.
– В точности нет. Мы выставили на мостик маяк, по которому гравилетчики возьмут пеленг.
– Отлично! Тогда надо подставить торпедам корму!
– Зачем? – поразился Алекс.
– Затем! – Я вспомнил, что отец говорил о спасательных ботах. – Готовьте к спуску еще одну шлюпку. Но спускать только по моей команде!
Я боялся, что перегнул со словом «команда», ведь за штурвалом был не просто взрослый, а моряк, выходивший в океан до войны. Но дядя Макс и бровью не повел.
– Внимание палубной команде! – сказал он в селектор. – Приготовить спасательный бот к спуску кормовым краном!
В этот момент я придумал название для маневра, который нам предстояло совершить: «выставить ложную цель». Наверняка это придумывали и до меня, но мне неоткуда было почерпнуть подобную информацию, поэтому приходилось руководствоваться только обрывками фраз отца.
Я снова сел в кресло, трясясь от напряжения и неожиданно свалившейся на меня ответственности. Мутная зеленая капля, стекавшая по экрану, приближалась к янтарной искорке корабля, но теперь она догоняла нас куда медленнее, поскольку от ее скорости отнималась наша.
– Мина прямо по курсу. – Дядя Макс ткнул пальцем в экран. – Это та, которую мы обогнули двадцать минут назад.
– Придется снова обходить, – вздохнул я. – Выхода нет.
Это было плохо – любое изменение курса позволит торпедам снова зайти не с кормы, а чуть сбоку, что помешает выставить ложную цель.
– Если после обхода будем двигаться тем же курсом, там будет еще одна мина, – сообщил дядя Макс. – Я думал, что нам удалось их обойти, а тут снова…
– Торпеды страшнее, – вспомнил я слова дяди Эда.
– С этим трудно спорить.
Пока мы принимали решение, Оля бесстрастно рисовала мелками в тетрадях, словно все происходящее никак ее не касалось, словно ее жизнь не зависела от наших действий. Мне показалось, что она совсем, ну ничуточки не боится смерти. Она была далека от того, чтобы намеренно искать ее, но и приход смерти не вызывал у нее ужаса. Наверное, смерть родителей она пережила как свою собственную, а разве может бояться смерти человек, который уже один раз умер? Честно говоря, я ей даже позавидовал. Я чувствовал, какую неимоверную силу может дать человеку отсутствие страха смерти, но сам боялся. И хуже того, я знал, что даже после смерти отца буду бояться, потому что не мог пережить его смерть как свою. Вот если бы мама… Но такое я бы вряд ли вообще смог пережить.
– Вы зря удираете от торпед, подставив корму, – негромко сказала Оля, не отрываясь от рисунка. – Глупо возвращаться в то же место, откуда мы начали, заново преодолевая те же опасности, которые уже удалось миновать. Надо потихоньку отклоняться, но так, чтобы не давать торпедам зайти сбоку, иначе вы не сможете спустить ботик с кормы. Лучше всего описывать круг большого радиуса. Вот такой. – Она встала с кресла и описала пальцем круг на экране сонара. – Тогда мы сможем обогнуть обе мины. Главное, не менять курс под очень большими углами.
– Верно, – кивнул я.
Моего слова оказалось достаточно, чтобы дядя Макс заложил штурвал чуть вправо. Оставалась лишь одна проблема – начни мы маневр чуть раньше, все было бы замечательно, но теперь, при таком небольшом угле отклонения, мы рисковали подойти к мине слишком близко. Почуяв нас, она могла рвануть, а кто знает, какой вес тварь успела накопить, питаясь планктоном в теплых поверхностных водах? Каждый килограмм жира, накопленного биотехом и смешанного с азотной кислотой из особых желез, превращается в чудовищную взрывчатку, почти в нитроглицерин. А тут речь могла идти не о килограммах – о тоннах. Отец как-то рассказывал, что близкий взрыв многотонной мины может попросту сплющить корабль в металлический блин, и он пойдет ко дну, как брошенная в воду монетка.
Торпеды представляли особую опасность в силу маневренности, но вес у них был не большим, опасным лишь при очень сильном сближении. Я сам много раз видел в бинокль с вершины вулкана, как стая легких скоростных торпед резвилась у входа в пирсовую зону порта. Иногда они так заводились, отрабатывая маневры нападения друг на друге, что налетали на пирсы и взрывались, вздымая в небо фонтаны воды и раскрошенного бетона.
В общем, мы оказались в идиотской ситуации. Сзади нас подпирала стая торпед, имея преимущество в скорости, а прямо по курсу поджидала мина. И мы не могли отвернуть очень сильно, потому что в борт нас можно было атаковать без всяких проблем – спущенный на воду ботик очень скоро останется позади, и торпеды зайдут на атакующий курс без всяких помех. Если противник заходит с кормы, то и ложную цель можно пускать только с кормы, потому что тогда шлюпка надолго застрянет между нами и стаей, сбивая торпеды с толку.
На самом деле и мина, и стая торпед представляли смертельную опасность. Можно ли определить, какая из двух смертельных опасностей страшнее? Для меня это было чересчур, но все же именно мне предстояло выбрать – отвернуть от мины более резко и подставить торпедам бок или же рискнуть, пройти на авось предложенным Олей курсом.
Я вдруг понял, что биотехи нас попросту загнали, как охотники в старых фильмах загоняли зверей. Торпеды не просто так увязались за нами, а согласовали свои действия с миной, перекрикиваясь с ней ультразвуковыми сигналами. И теперь нас толкали на нее, как в ловушку.
– Что будем делать? – напряженно спросил дядя Макс.
Я раскрыл новую, еще не изрисованную тетрадку, сделал вид, что внимательно изучаю записи, и сказал:
– Лучше идти на мину.
– Взорвется, – покачал головой дядя Макс.
– Чем раньше, тем лучше, – кивнул я. – Чем дальше мы от нее будем в момент взрыва, тем меньше нам достанется. По крайней мере, это хоть какой-то шанс. Если же отвернем сильнее, торпеды догонят нас, зайдут с борта и уничтожат.
