Вечером Хейнкель нанес ответный визит Геббельсу, и разгневанная Магда сразу набросилась на него с упреками, как он мог себе позволить так безрассудно подвергать опасности жизнь государственного министра, ее мужа. Она ругалась и не давала Эрнсту вставить ни единого слова оправдания. Как только она умолкла, Эрнст на полном серьезе, не моргнув глазом, взволнованно произнес: «Моя дорогая, вы напрасно беспокоились, я намеренно инсценировал поломку мотора катера потому, что хотел узнать, как поведет себя государственный министр в такой ситуации. И я с радостью могу сообщить вам, что он проявил себя с самой лучшей стороны». Все расхохотались. Атмосфера окончательно разрядилась, когда доктор Геббельс рассказал всем своим гостям, как шестилетний сын Хейнкеля, тоже Эрнст, перепутал слова и, здороваясь с ним, громко отчеканил: «Добрый день, господин рейхскоммунист».
Вечер у отдыхающих Геббельсов показался Эрнсту приятным. Он слушал спокойные, интеллигентные и остроумные высказывания государственного министра с большим удовольствием и интересом. Геббельс убеждал своих гостей, что новая эпоха на первых порах причинила боль только немногим. Подавляющее же большинство других смотрит в будущее с надеждой, и их ожидания все еще окрашены рациональностью.
В последующие годы Эрнст Хейнкель убедится, что, когда Геббельс приобретет почти неограниченную власть, от его мягкости и пушистости, которые он проявлял в этот вечер, не останется и следа.
Новый завод
Предписание Государственного комиссариата авиации поступило из Берлина и содержало категорическое требование освободить ангары на территории станции гидросамолетов Варнемюнде для их использования по прямому назначению. Эрнст Хейнкель арендовал эти ангары уже несколько лет для производственных нужд, и они были существенной и неотъемлемой частью его авиационного завода. Теперь ему предстояло искать новые производственные площади, тем более что и количество выпускаемых самолетов все время росло.
Глава администрации Комиссариата авиации, господин Кессельринг, прибыл с визитом к Хейнкелю в Варнемюнде. Стройный и красивый полковник в возрасте до пятидесяти был в великолепном штатском костюме и излучал энергию. Эрнст, глядя на него, и предположить не мог, что перед ним будущий генерал-фельдмаршал авиации. Он представился коротко и с улыбкой: «Кессельринг». Предложение, которое он привез, сначала показалось Эрнсту интересным, но тут же взбесило его. Ему предлагали построить новый авиационный завод на три тысячи рабочих в Ростоке. Новый завод — это хорошо. Но почему власти диктуют частному предприятию, где ему быть и как развиваться? Такого никогда не было! Он один своими деньгами отвечает за работу своего предприятия, и только ему решать, как и где лучше организовать производство самолетов. Он всегда был независимым предпринимателем и никогда не позволит, чтобы ему диктовали.
Кессельринг сразу понял, с кем имеет дело, и начал говорить о частичных государственных субсидиях на расширение производственных мощностей при очень выгодных условиях.
— Это меняет дело, — заулыбался Эрнст. — Я готов вести переговоры о новом заводе. Но я хочу сохранить мою независимость, и если я уж буду строить новый завод, то на свои деньги.
— Вот и прекрасно! Это даже еще лучше, — заверил визитер.
Несмотря на стремление нацистского руководства в кратчайший срок организовать боеспособные Военно-воздушные силы, их планы вначале были очень скромными. То, что Хейнкелю предложили построить новый авиационный завод, рассчитанный всего на три тысячи рабочих, говорило о том, что агрессивные намерения и связанное с ними резкое увеличение производства самолетов появились позже в результате неожиданно благоприятного политического развития. Через десять лет на заводах Хейнкеля будут работать десятки тысяч рабочих.
Эрнст начал поиски промышленного архитектора для проектирования своего нового завода в Ростоке. Дал объявление в газетах, провел много интервью с кандидатами и остановился на молодом, никому не известном Римпле из Баварии. О своем выборе Эрнст никогда не пожалеет.
С финансированием новостройки у Эрнста проблем не было. К этому времени он уже стал богатым человеком, и его резервный фонд исчислялся миллионами рейхсмарок. Гораздо сложнее дело обстояло с площадкой для нового завода. Сначала Хейнкель хотел построить свой новый завод рядом с заводом компании «Арадо», чтобы совместно использовать их аэродром. Но из Берлина ему напомнили, что в случае войны иметь две такие важные цели для бомбежек рядом — недопустимо. Тогда нашли другую площадку на окраине Ростока и обратились за разрешением к местным властям.
И тут неожиданно для Эрнста Хейнкеля местная власть сама пожаловала к нему в Варнемюнде. Это был гауляйтер области господин Хильдебранд со своими помощниками. Область Макленбург, где он единолично командовал, облеченный полномочиями самого Гитлера, занимала большую территорию на севере Германии с несколькими важными промышленными городами. В Советской России в это время аналогичные функции выполнял секретарь обкома ВКП(б).
Господин Хильдебранд добился этого высокого поста, будучи сельскохозяйственным чернорабочим, очень ловко используя демагогические лозунги, человеческую ограниченность и благоприятную конъюнктуру. Но сам он очень незначительно повысил свой интеллектуальный уровень, оставаясь ярым опричником нового нацистского режима. Его очень заинтересовали пышнотелые женщины на репродукциях Рубенса на стене в кабинете Хейнкеля, и он позволил себе с чисто крестьянской откровенностью положительно высказаться о них. Его помощник разложил на столе Эрнста знакомую синьку планировки нового завода, и гауляйтер, тыча в него своим толстым указательным пальцем, заявил:
— Вы не можете здесь строить авиационный завод. Никто не сможет взлететь отсюда.
— Это мне известно, но мы выбрали лучшее из того, что могли, поскольку мы не можем строить в Варнемюнде, — пытался объяснить Эрнст.
В глазах гауляйтера появился победный блеск. Ему очень хотелось продемонстрировать свою заботу о развитии авиационной промышленности в его епархии. Он кивнул помощнику, и тот разложил поверх планировки завода карту области Макленбург. Гауляйтер указал пальцем на район между Варнемюнде и Ростоком, набрал побольше воздуха и торжественно изрек:
— Это Маринехе, один из государственных парков нашей области. Здесь более трех квадратных километров площади. Вы получите здесь все, что хотели: и аэродром, и берег реки для гидросамолетов. Я продам вам эту землю. Я все сделаю для рабочих моей области и для авиации Германии!
— Благодарю вас, господин гауляйтер, за вашу заботу о нашем будущем, — в тон ему провозгласил Хейнкель.
Он даже представить себе не мог, какую неистовую враждебность этот бывший сельскохозяйственный чернорабочий, представляющий новую власть, будет проявлять лично к нему через некоторое время.
Теперь Эрнсту предстояло создать свой авиационный завод по своему разумению, и он с увлечением окунулся в новую для себя сферу промышленного строительства. Вместе с архитектором Римплом он ездил смотреть площадку в Маринехе. Эрнст объяснял ему, каким он видит будущий завод. Это должен быть серийный завод, но с большим корпусом конструкторского бюро и цехом экспериментальных конструкций. Над компоновкой планировки завода они вдвоем трудились даже ночью, когда весь день Эрнст был занят срочными проблемами завода в Варнемюнде. Архитектор Римпль начал понимать босса с полуслова, и его планировки точно соответствовали технологическому циклу поточного выпуска современного самолета.
