Именно он представлял для ордена меченосцев наибольшую угрозу.
Властитель Новгорода по какой-то неизвестной нам причине невзлюбил крестоносцев изначально. Пожалуй, только его старинный недруг Михаил Черниговский мог вызвать большую ненависть, чем они.
Ярослав снова вдел ногу в стремя. Верный конь вновь понес своего седока навстречу осадам и сражениям, схваткам и штурмам, почестям, победам, лести, славе, проклятиям, падениям и взлетам. Все это Ярослав испытал на себе, как никто другой.
«Лета 6742 (1234). Князь Ярослав Всеволодович, совокупря войски новогородски и псковские, ходил на немец к Юрьеву, и, не дошед города, стали».
Так Татищев описывает начало нового похода на крестоносцев.
Ярослав славно подготовился к этому походу. Он пришел в Новгород из Переславля со своею старой дружиной и «низовскими полками», которые и собирался укрепить новгородской вольницей. Кроме новгородцев в походе участвовали и ладожане, и псковичи. Сила получилась довольно внушительной.
Это был также первый поход, куда с отцом отправился княжич Александр, в будущем прозванный Невским. В юношескую душу западают такие вещи, может быть, именно поэтому всю свою жизнь Александр Ярославич люто ненавидел Запад, под которым мы подразумеваем немцев. Ведь оба ордена, против которых предстояло сражаться Александру, состояли в большей степени из представителей этого народа. А может, само слово «крестоносец» вызывало у юного князя приступ агрессии.
Но все это в будущем. Сейчас он вместе с отцом выступает против первого из орденов, с которым ему суждено сразиться, – «Братьев Христова воинства».
От границы Ярослав проследовал прямиком к сердцу Эстонии Юрьеву, или Дерпту, чьи стены еще помнили мужество и отвагу вассала Ярослава князя Вячко. Хотя выбор цели был обусловлен не только чувством мести и карой рыцарям за содеянное. Ярослав шел на правах законного владельца возвращать добытые им ранее волости обратно под свое крыло.
Вот что было актом возмездия.
Однако, не подходя вплотную к хорошо укрепленному городу, он внезапно остановил свои полки и стал сильно нервировать крестоносцев.
Набравшийся опыта в прошлых войнах, Новгородский князь решил перехитрить немцев.
Ярослав никогда не был мастером осадного дела, а возможности укрепленного Юрьева знал как никто. Поэтому, не полагаясь на прямой штурм города, князь распустил часть ополчения «воевать зажития» и собирать военную добычу, оставив при себе свою дружину в полной боевой готовности.
Новгородцы гуляли от души, разоряя вражескую волость, собирая причитающуюся за все эти годы дань. Это они умели хорошо. Сейчас их главной задачей было «погулять» так, чтобы раздразнить крестоносцев, мало того, нужно было создать видимость того, что Ярослав распустил для грабежа все войско и единое управление если не упущено, то, по крайней мере, нарушено. Такая задача новгородцами и псковичами была выполнена с успехом. Братья-меченосцы в порошок стирали зубы от ярости, видя, что творили русские на землях, которые они уже привыкли считать своими. Сердце кровью обливалось. Один сплошной убыток, да и авторитет терялся на глазах.
Ярослав же жаждал нанести как можно больше вреда надменным и алчным немцам.
Именно к этому времени немецкие источники относят гибель в пожаре цистерцианского монастыря Фалькенау, расположенного недалеко от Дерпта.
Пострадал не только монастырь.
Русские сжигали деревни, убивали всех, кто оказывал сопротивление. Лили кровь. Безжалостно. Как и всегда бывает на войне.
Князю нужно было добиться поставленной цели любым способом.
Долго меченосцы не высидели за стенами. Чего, собственно, Ярослав и добивался.
С намеренного попустительства Новгородского князя или благодаря своей везучести и изворотливости немецкие гонцы метались по горящей территории и носили сообщения из Оденпе в Дерпт. Лазейки были. Благодаря этим удачно налаженным каналам связи отряды крестоносцев, усиленные местным ополчением, решили объединиться и ударить на увлекшихся захватом добычи русских. Они надеялись на внезапность атаки, на то, что отряды Ярослава не успеют соединиться в один кулак.
Рыцарям не сиделось за стенами замков и крепостей, они рвались в бой. Желания драться было через край, а вот точной информации о противнике не было. Но братьев-рыцарей это не остановило.
Видимо, посчитав, что и этого будет достаточно, немецкие меченосцы из Юрьева и Оденпе, усиленные ополчением из горожан и купцов, выступили объединенной ратью против новгородского войска.
Немцы прекрасно вооружены и достаточно храбры. Это были закаленные в многочисленных сражениях бойцы. Они рассчитывали, что под ударами немецкого оружия без оглядки побегут русские полки и дружины.
Главную силу западного войска составляли рыцари – всадники, закованные в тяжелые металлические доспехи.
Среди крестоносцев были не только братья ордена, но и немало пилигримов, шедших на Восток за добычей и отпущением прежних грехов. Грабеж – их родная стихия.
Большинство из них были отчаянные головы, а если выразиться точнее, бесшабашные головорезы, немало дел натворившие у себя в Германии. Таким в особенности не терпелось попытать счастья с оружием в руках.
Их тянуло в бой, опасность не пугала, а манила, точнее они ее плохо себе представляли.
О дисциплине и спаянности можно было и не говорить.
Здесь, «на своем» берегу реки Омовжи (современная река Эмайыги в Эстонии), войско крестоносцев решило атаковать русский передовой полк, возможно принимая его за основу войска Ярослава.
«Немцы, собрався у Юриева и Медвежьей Головы, напали на передовую стражу Ярослава, и бились с оными, гнався за ними до полков» (В. Н. Татищев).
Что было дальше, мы себе можем только представлять.
Потерявшие от времени цвет надписи старинных свитков вновь оживают. Они приобретают цвет, форму. И перед глазами встает картина давным-давно ушедших времен.
Пусть даже это всего лишь фантазия.
Войско крестоносцев спешило навстречу русским, чтобы своим ударом упредить их дальнейшее продвижение и прекратить творившиеся на их землях бесчинства.
Весна в Прибалтике была готова вступить в свои права, снег неумолимо проседал под лучами теплого весеннего солнца. Сугробы усели, но стали плотнее и кряжистее.
Темные ели, густо стоящие по берегам реки, сбросили свой зимний наряд.
Однако зима не хотела уходить. Она боролась как могла. Партизанила. Ночами крепила лед на реках, обдувая своим морозным дыханием окрестности, сковывая настом сугробы. Работала не покладая рук.
По-зимнему пронизывающий ветер не давал воинам расслабиться по ночам. Но с восходом солнца зима, ворча и стеная, уходила, предоставляя весне полную власть над миром. Весне всегда было тяжело в Прибалтике. Эта непрекращающаяся борьба скоро даст о себе знать и сыграет немаловажную роль в намечающемся противостоянии, но это случится чуть позже.
