– Нет, – прошептала она.
– Я надеялась, что ты ответишь именно так, – тихо проговорила Бланка. – Так помоги мне его сбросить…
И она изо всех сил навалилась на камень. Ее лицо жутко исказилось от натуги, но шар не двигался с места. София сперва замерла в нерешительности, потом сложила карту и рюкзачок и принялась помогать. Стоило ей налечь на шар вместе с Бланкой, как он подался и качнулся.
– Берегись! – крикнула Бланка. – Назад!
Сама она продолжала толкать что было мочи. Шар катился все быстрее и наконец достиг края балкона. Перила хрустнули и разлетелись.
В полной тишине последовал долгий полет вниз…
Время остановило для Софии свой бег. Камень завис в воздухе. София как бы стояла возле окна, наблюдая, как по ту сторону исчезают все истины мира. Она не узнает их, и тайны навсегда останутся тайнами…
А потом, совершенно неожиданно, она увидела перед собой лицо. Свое собственное. Маленькая девочка, печальная и одинокая, чего-то ждала, глядя в пыльное окошко своего воображения. И кажется, этого ребенка вовсе не пугала возможность, что стекло разобьют. Напротив, она испытывала облегчение, даже радость. В конце концов, это окно никогда не показывало ей самой желанной из всех картин, а лишь отгораживало ее от мира.
Время возобновило свой бег. Раздался чудовищный треск – это камень проломил лед. Стены начали содрогаться. Затем донеслось что-то вроде взрыва, приглушенного слоем воды. Это дно озера подалось под ударом.
У нее вырвался вскрик.
– Тебе надо уходить, – сказала Бланка. – Поспеши!
София подхватила рюкзачок и торопливо засунула в него пирамиду – карту Южных Снегов.
– А вы? – спросила она.
Бланка выглядела какой-то обмякшей. Она стояла посередине балкона. Тот заметно колебался: стены, задетые потревоженным льдом, тряслись все сильнее.
– Мне незачем жить, – ответила она. – А ты беги.
– Пожалуйста, давайте уйдем вместе!
– Куда и зачем? Я же изгой… в квадрате и в кубе. С моим лицом нельзя находиться среди людей… Я чужая и для лакрим, потому что память вернулась ко мне. Я не принадлежу ни к одной из живых эпох, ведь мира, частью которого я была, больше не существует. Мне нигде нет места, я ничто!
У Софии побежали по щекам слезы, она потянулась вперед, чтобы снова взять Бланку за руку… Но может быть, это выражение жалости окончательно убедило лакриму в собственной правоте. Она издала жуткий, рыдающий вопль из самой глубины своего разбитого сердца. Упав на колени, Бланка закрыла руками лицо. Ее крик длился и длился, отражаясь от рушащихся стен, наполняя гибнущий Зал песней неизбывного горя.
София не могла его выносить.
– До свидания, – прошептала она.
Девочка бросилась к лестнице и помчалась вниз. Повсюду падали обломки пирамиды. София не отваживалась глазеть по сторонам и сосредоточенно глядела себе под ноги. Она бежала, придерживаясь за стену… И внезапно в памяти воскресли видения, навеянные четырьмя картами. Пока ее пальцы касались холодных плит, выгравированные линии перестали быть просто чужими воспоминаниями; Софию окружила толпа людей, и все они напряженными голосами вещали о чем-то безотлагательном и жизненно важном.
Память давно сгинувших создателей карт в последний раз изливалась во внешний мир…
На бегу девочка слышала эхо бесконечного крика, еще звучавшего наверху. Она и сама плакала вслух, отчаянно, болезненно, хрипло.
Потом ее ноги начали подкашиваться – ступени зашатались. Верх пирамиды обрушился в быстро мелевшее озеро. В Зал ворвалась снежная буря, которая свирепствовала снаружи.
– Нет! Нет еще! Рано! – кричала София, ускоряя свой бег.
Она споткнулась, упала и заскользила, съезжая вниз кувырком, ушибая то колени, то спину… Однако рюкзачка так и не выпустила. Потом кое-как поднялась и, громко всхлипывая, бросилась дальше.
Огибая очередной угол, девочка увидела, что стена у нее над головой начала складываться, подобно листу бумаги. София не имела ни малейшего понятия о том, как выбраться отсюда. Она вышла к пирамиде из тоннелей, а выше уровня земли никакого выхода, кажется, не было. Во всяком случае, ничего подобного ей на глаза не попадалось. По-прежнему скользя рукой по стене, София пыталась черпать уверенность и силу у людей, незримо сопровождавших ее. Они были всего лишь воспоминаниями, но жили собственной жизнью. Разве они с нею не говорили? Не указывали на определенное место в стене?..
И вдруг совершенно явственно прозвучали два голоса, мужской и женский. Выделившись из общего бессвязного хора, эти уверенные и ласковые голоса подбадривали Софию, вселяли надежду: все будет хорошо.
«Лети, София, лети!..»
Она посмотрела вперед… Ну конечно, вот он – треугольный пролом, еще не разрушенный, не заваленный падающими глыбами. Всего лишь трещина в стене… Но это был выход наружу.
До него оставались считаные шаги… Достигнув подножия лестницы, София с ужасом убедилась, что пол перед ней развалился. Она стояла на качающемся обломке льда. Ступая настолько быстро, насколько хватало смелости, девочка перебежала на противоположный край – и прыгнула на соседнюю льдину, плававшую как раз возле трещины. Она почти добралась! Шаг по тонкому льду… еще, еще… Прыжок! София исчезла в щели – и тут льдина, с которой она соскочила, раскрошилась в ледяную кашу.
София выбежала на снег и стала оглядываться, но кругом была только белизна. Потом сзади родился некий звук: разом лопались, гибли тысячи карт. Обернувшись, София увидела окончательное разрушение Большого зала. Стены трескались и разлетались. Прозрачные листы сталкивались и крошились, взметая ввысь тучи снега и ледяных брызг. Пирамида ушла в небытие, оставив лишь груду битых карт над опустевшим ложем Карты Всех Карт, чьи воды впитывались в теплую землю пещер. Где-то в недрах этой груды упокоилась Бланка.
Потом стало тихо. Воздух словно замер.
Испытывая странную смесь ужаса и надежды, София медленно отвернула от развалин лицо. Увидит ли она его? Он придет?..
Она прищурилась, глядя на север. Там, где раскинулся Нохтланд, не осталось и следа грозовых туч. Яркое солнце играло на льду.
И там, по ту сторону ледника…
Сердце отчаянно заколотилось. Над белой поверхностью что-то сверкнуло, крохотное, но яркое, точно далекая звездочка…
38. Попутный ветер, дружеская рука
2 июля 1891 года, 10 часов? минут
Лакрима – от латинского «слеза», родственно просторечному «lágrima». В Пустошах и на сопредельных территориях так называются безликие существа, которых чаще слышат, нежели видят. Их плач овеян легендами. Согласно поверью, услышать голос лакримы – значит постичь всю глубину человеческого горя.
Вересса Метль. Пустоши. Толковый словарь
