«Еще раз прошу вас, явите ей милосердие! – не сдавался Шадрак и взял старика за руку. – Отпустите ее и едемте с нами в город!»
Талис выдернул руку и протянул Шадраку сверток.
«Раз уж вы твердо решили уехать, – молвил он, – возьмите с собой хотя бы их… Они слишком ценны, чтобы оставлять их здесь: после моего ухода они наверняка пропадут… – Он слабо улыбнулся. – Не бойтесь, это карты вполне привычного для вас вида. Однако в них содержится ключ к величайшей загадке; обидно было бы похоронить подобное сокровище вместе с каким-то стариком…»
Шадрак принял пакет. Он молчал, поскольку просто не находил слов. Талис шагнул назад. Поднял руку, словно прощаясь… и отступил с дороги. Шадрак помедлил, колеблясь… Потом сунул сверток в седельную сумку и сел на коня.
«Поехали отсюда», – сказал он мне.
Мы скакали до самого Нохтланда, не делая остановок и не решаясь заговорить о том, что довелось пережить. По возвращении в академию мы возобновили занятия, но дело не шло. В голову лезли мысли о страданиях заточенного в комнате существа. Как же мало мы сделали, чтобы его спасти.
На другой же день Шадрак пришел ко мне и принес сверток, подаренный Талисманом. Он сказал: «Думается, надо сообща это изучить!»
Мы развернули тщательно упакованные карты. Их оказалось четыре: стеклянная, глиняная, металлическая и матерчатая. Как выяснилось, они подходили одна к другой – и рассказывали очень горестную историю. Нам было довольно ужаса, пережитого в доме у Талиса, тем не менее мы поняли, что карты являлись ключом к большой тайне. Разобравшись в них, Шадрак и я пришли к единому выводу: они содержали воспоминание о том, как случилось Великое Разделение!
Слушатели ахнули. Вересса посмотрела на стеклянную пластинку, лежавшую на столе.
– А вот по поводу того, что же надлежало с этими четырьмя экземплярами сделать, мнения у нас разделились. Например, стеклянная была не просто картой памяти. Она представляла собой еще и Поисковую Лупу, с помощью которой находят и создают другие карты… Так вот, Шадрак полагал, что дар Талиса нужно использовать в исследовательских целях: это помогло бы нам выяснить, где и как началось Великое Разделение. Он даже выдвинул теорию: мол, теперь можно разыскать Карту Всех Карт, баснословную водную карту, объемлющую жизнь всего мира… Собственно, такая идея посетила нас обоих, ведь мы оба были картологами. Однако… – Вересса сделала паузу, покачала головой, – я всерьез опасалась, что подобные планы до добра не доведут. Карта Всех Карт – легенда опасная. Многие исследователи из-за нее испытали жестокое разочарование, а то и погибли. Иные говорят, что это всего лишь основательная водная карта, и не более. Другие наделяют ее необыкновенным могуществом. По их мнению, Карта показывает не только все мыслимые миры прошлого, настоящего и будущего, но и дает возможность их изменить. Вмешательство в карту означает перемены действительности. Кто знает, реально ли это? Людям ведь достаточно даже слухов. Они верят в то, во что им хочется верить. Я боялась, что подарком Талисмана завладеют злоумышленники…
Мартин подался вперед и взял дочь за руку.
– Мы с Шадраком так и не сумели договориться, – печально продолжала она. – Наши споры стали непримиримыми… Думается, по сути, все сводилось к чувству вины. Лакрима молила нас о помощи, а мы позорно удрали… В конце концов, уступая моим пожеланиям, Шадрак согласился разделить карты, чтобы уменьшить их совокупную силу. Стеклянная была инструментом чудовищной мощи, но сама по себе полной истории Разделения она не показывала. Я знаю, что Шадрак очень мудро и бережно пользовался ее превосходными качествами, создавая собственные работы, столь изящные и подробные. С помощью Лупы он двигал вперед картологическую мысль – и весьма тщательно сохранял в тайне существование самого инструмента. Тем не менее слухи распространялись. Весть о Многоязычной Поисковой Лупе добралась даже сюда. И конечно, легионы картологов и алчных авантюристов пылали желанием завладеть ею… Ну а остальные три карты в отрыве от стеклянной являли собой лишь декорации. Я их сохранила…
Мы с Шадраком порвали отношения, и расставание вышло скверным. Он лишь раз мне написал, что вновь посетил Талисмана, – к тому моменту старик безнадежно утратил рассудок. Зато Шадрак выпустил лакриму. Та немедленно сбежала, а мой бывший друг отвез Талисмана в Нохтланд, где и устроил в монастырской больнице. Время от времени я его навещаю… Теперь он как дитя малое. Живет в собственном мире, неведомом остальным… Вот так прервалось мое знакомство с Шадраком – до сегодняшнего дня. – И Вересса устало улыбнулась Софии: – Итак, стеклянная карта вернулась в Нохтланд вместе с тобой.
– Где же три другие карты, дитя? – требовательно спросил Мартин. – Что-то я ничего похожего у тебя не видал!
– Они в библиотеке, заперты в сейфе… – вздохнула Вересса. – Что ж, стало быть, четыре карты вновь собрались в одном месте!
24. В песок
26 июня 1891 года: Шадрак в плену (день 6-й)
Арболдевела – от «arbol de vela», то есть «парусное дерево», – транспортное средство, приводимое в движение ветром и используемое для перемещения по суше и воде. Ранние модели были разработаны для двора Леопольдо. Ветровая энергия, улавливаемая парусами, накапливается и служит для вращения колес: плетеных – на суше и гребных – в воде. Арболдевелы находят широкое применение в области Тройственных эпох и на северной периферии.
Вересса Метль. Пустоши. Толковый словарь
Шадрак понимал, что скоро им предстояло сойти с поезда: не зря же големы все утро упаковывали пожитки Бланки. Сам он старался занять свой разум самым насущным. Он на скорую руку перенес свои воспоминания на медный лист, теперь началась кропотливая работа по их упорядочению и претворению в карту. Шадрак склонялся над медной пластинкой с увеличительным стеклом, вглядываясь в сложный узор окислов. Рядом на столе были разложены и расставлены орудия его ремесла – микроскоп, набор молоточков и резцов, ящичек пузырьков с разноцветными жидкостями, остывшая жаровня… Голем по имени Плач стоял поблизости, с привычным терпением наблюдая за работой Шадрака. Со времени первого разговора они едва перекинулись словом, но Плач, судя по всему, передал Бланке их совместную ложь, и та больше не заглядывала в комнату.
По представлениям Шадрака, поезд уже находился в непосредственной близости от границ Пустошей. Куда направится Бланка, когда впереди кончатся рельсы? Об этом можно было только гадать. Он понимал, что время, отпущенное ему, неумолимо истекало. А значит, медлить с побегом нельзя.
Шадрак вовсю трудился над медной пластинкой, когда дверь неожиданно отворилась. Вошла Бланка, сопровождаемая четверкой големов.
– Мы покидаем «Пулю», – объявила она. – Ваша племянница села в Новом Орлеане на корабль под названием «Лебедь». Он идет в Веракрус. – Кажется, она улыбалась. – Стало быть, мы едем на юг. Когда доберемся до границы, сядем на болдевелу и отправимся в Веракрус.
Шадрак не показал вида, что слышал.
