Тео открыл глаза.
– Верно, – ответил он на ее невысказанную мысль. – Пора двигаться.
– Без наших друзей нельзя уезжать, – заявила София. – Их, должно быть, сейчас судят и приговаривают за измену!
– Так я и знал, что ты это скажешь, – проворчал Тео. – При других обстоятельствах можно было бы поспорить… Однако они нам вправду нужны, если мы хотим отчалить на «Лебеде».
Его эгоистическая логика заставила Софию болезненно сморщиться. Тео покосился на нее и с улыбкой добавил:
– Вообще-то, сдается мне, мы способны им помочь.
София волей-неволей улыбнулась в ответ.
– Конечно! – сказала она, хотя уверенности никакой не испытывала, скорее наоборот. Девочка послушала тихий плеск воды под мостом и спросила: – Думаешь, Юста в самом деле велит эвакуировать город?
– Вот уж вряд ли. Даже если Вересса к ней обратится, принцесса ей не поверит. Скорее всего, все случившееся сочтут частью грандиозной интриги Знака железа. Ну сама посуди. Мартин отрастил серебряную ногу. Барр обнажил саблю, вытащил пистолет. А мои россказни о лакримах – бездоказательны. Так что наши друзья, надо думать, прямо сейчас где-нибудь в подвале сидят.
– А весь город будет считать, что с юга простой шквал идет…
– Угу, – презрительно фыркнул Тео. – И что ветровые колокольцы их вовремя предупредят!
София принялась размышлять вслух:
– Значит, если решение об эвакуации не будет принято, завтра начнутся торжества по случаю затмения. Мартин говорит, они длятся всю ночь до утра. Народ отовсюду съезжается посмотреть… – Она помолчала и добавила: – Всякий-разный народ.
Тео внимательно посмотрел на нее.
– Вижу, к чему ты клонишь. Если повезет, мы проскользнем в толпу незамеченными, – сказал он и кивнул. – Мысль здравая. Во что бы только переодеться?
– И где бы до тех пор пересидеть, – в тон подхватила София. – Может, у Мазапана? – Подумала и добавила: – Если только стража не догадается туда заглянуть…
– А она догадается. – Глядя в воду, Тео на пробу согнул пальцы раненой руки. – Он говорил тебе, где его магазин?
София покачала головой:
– Он мне его описывал, но места не называл. Мы можем поспрашивать…
Тео с видимой неохотой покинул относительно безопасное убежище. Вскарабкавшись на набережную, ребята оказались на залитой солнцем улице, запруженной пешеходами, конными экипажами и болдевелами. Косясь по сторонам в поисках стражи, они направились к центру города. Заметив старушку, продающую фиалки, Тео остановился и спросил, не знает ли она, где лавка шоколадника Мазапана. Старушка без малейшего колебания назвала им переулок, расположенный в нескольких кварталах. Посмотрев в ту сторону, София тотчас узнала тенты и вывеску – точно такие, какими их описывал Мазапан.
Подойдя ближе, они с Тео увидели, что опоздали. У магазинчика толпились стражники в длинных плащах и пернатых масках самого грозного вида. София услышала, как Тео зашипел сквозь зубы.
– Они уже здесь, – прошептал он с некоторым удивлением.
– Но ведь Мазапан в этом не замешан! – возмутилась София.
– Барра и Каликсту наверняка схватили. А кто их в Нохтланд привез?.. Значит, и к Мазапану будут вопросы, – мрачно проговорил Тео.
– Бедный Мазапан! – София покачала головой и боком-боком подалась назад в переулок. – Пошли-ка отсюда…
28. Под парусами на юг
28 июня 1891 года: Шадрак в плену (день 8-й)
Дай услышать хоть словечко,
Хоть биение сердечка,
И лакримы жуткий стон
Навсегда прогонит сон.
Нохтландская колыбельная. Куплет второй
Маленькая каюта, где Шадрак провел почти сутки, была во многих отношениях похожа на корабельную. Две узкие койки, привинченные к стенам, напротив – круглый иллюминатор, а за ним – дорога, по которой двигалась болдевела. Вот только в отличие от кораблей она повторяла форму толстого дерева, из которого ее сделали. Каюты были устроены среди корней, стены перемежались пластами почвы, эти корни питавшей. Соответственно, в комнатах пахло землей, а в щели между досками время от времени проникали корешки… На самом деле Шадраку мало что удалось рассмотреть, поскольку нигилизмийцы притащили его сюда связанным по рукам и ногам и просто закинули, как тюк, на верхнюю полку. Когда болдевела кренилась от сильного ветра, пленник изворачивался как только мог, чтобы не скатиться.
Даже при обычных обстоятельствах время тянулось бы мучительно медленно, но Шадрак пребывал в таком расположении духа, что каждое мгновение было пыткой. Побег стал казаться ему нереальным. Он-то надеялся завоевать доверие Плача, а в дальнейшем заручиться его помощью… В итоге Плач из-за него потерял память, а сам он лишился единственного возможного союзника. Он снова был совершенно один среди врагов, неспособный освободиться, засунутый в тесную каюту древесного корабля, который с невероятной скоростью несся на юг.
Он себя-то спасти не мог, не то что Софию…
Шадрак то и дело шевелил запястьями, пытаясь ослабить веревки. Ученый думал о том, что Южные Снега распространяются на север, сметая все на своем пути. Чего доброго, они уже достигли Нохтланда. Надвинутся ледники и погребут город, и на земной тверди останется разве что отпечаток прудов и каналов. А София затеряется безвозвратно.
Некоторое время Шадрак лежал неподвижно. Нет, самое скверное предполагать было нельзя. Толку от этого никакого, только почувствуешь себя более слабым и бесполезным, чем на самом деле. Надо верить – еще не поздно! И надеяться, что возможность сбежать обязательно подвернется.
Болдевела тронулась в путь сразу, как только пассажиры взошли на борт и, по предположениям Шадрака, успела порядочно углубиться на территорию Пустошей. Привалов, скорее всего, не будет до самого Веракруса. Вот там и нужно ловить удобный случай. Когда судно достигнет побережья, необходимо любой ценой вырваться на свободу.
К полудню болдевела неожиданно остановилась. Издалека долетел звук, напоминавший раскат грома. Почти сразу по палубе простучали торопливые шаги. Дверь распахнулась, бухнув о стену. К немалому удивлению Шадрака, ввалившийся голем сдернул его с койки и одним яростным движением рассек путы.
– Не стой столбом! – зарычал он. – Сейчас все должны помогать, не то крышка!
Повернулся и кинулся вон, даже не посмотрев, следует ли за ним пленник. Шадрак выскочил из каюты и помчался за ним по узкому коридору.
Выбравшись на палубу, он тотчас понял – положение опасное. Болдевелу вот-вот должен был накрыть зловещего вида шквал. Всадив свои крючья в дерево корпуса, големы из последних сил удерживали корабль: если вихри закрутят его, то разнесут в щепы. Мачта, увенчанная широкими зелеными листьями-парусами, клонилась в сторону смерчей, точно молодое деревце в бурю. Ветер выл и стонал, словно алчущий добычи зверь, и дюйм за дюймом втягивал болдевелу в погибельные объятия…
