– Вы правы, – сказала София, усилием воли устремив взор туда, где у Бланки могли быть глаза. – Я не знала ничего равного вашей боли. И надеюсь никогда не узнать.
– Твой дядя рассказывал тебе, откуда у меня эти шрамы?
София кивнула, завороженная извивами рубцов, которые шевелились в такт каждому слову. Потом, не удержав любопытства, спросила:
– А как получается, что вы видите и говорите?
Лицо Бланки словно оледенело. У Софии сердце стукнуло невпопад. Зря, конечно, она задала этот вопрос. Но, помимо сочувствия, она испытывала еще и жгучий интерес.
К ее немалому облегчению, Бланка неожиданно рассмеялась.
– Воистину, такого ребенка я еще не встречала, – произнесла она. – Вижу, тебя не очень-то запугаешь. Одно слово – дядина племянница! – Она покачала головой. – Так вот, отвечая на твой вопрос… – Теперь она взяла деловой тон, без прежней слащавости. – Что позволяет лакримам видеть, разговаривать и обонять, невзирая на утраченные черты, – толком никому не известно.
Несколько мгновений София размышляла над этим.
– Я других лакрим не встречала, – сказала она затем. – Но они, по-моему, не разговаривают. И вообще они не… не ведут себя как вы.
– Как правило, да. Видишь ли, я – иная. – Бланка помедлила. – Твоя любознательность начинающего ученого внушает мне уважение, поэтому я постараюсь объяснить, в чем моя особенность… Многих я видела, кому внушал ужас мой вид, и лишь единицы пробовали понять меня. – Лакрима передвинулась в кресле, обезображенное лицо наполовину скрылось в тени. – Несколько дней назад, когда я изучала нарисованную твоим дядей карту того места… той преисподней, где я три года страдала, я была потрясена, я не представляла себе, откуда ему известно… Но потом я вспомнила его лицо. Это он, твой дядя, в итоге распахнул передо мной дверь на свободу.
София ощутила в сердце теплый огонек гордости.
– Однако твой дядя знает не все, что со мной там приключилось. Взгляни вот на это!
И она протянула Софии руку без перчатки. На ладони отчетливо виднелась серая чернильная линия, повторявшая длинную морщину, что тянулась к запястью.
– Что это? – удивилась София.
– Картолог, – сказала Бланка, – вконец изуродовал мое разрушенное лицо. Он испещрил мою кожу никому не нужными картами. Тем не менее, вольно или невольно, он начертал одну верную линию – вот эту. Когда он провел ее, а было это за несколько недель до окончания моего плена, с моей памяти спали оковы: я вспомнила свою прежнюю жизнь. Всю целиком – и сразу. Я водила по ладони пальцами другой руки и как будто отслеживала свою собственную историю…
– В самом деле? Всю-всю?
– Все до единого воспоминания, вплоть до того дня, когда память была стерта. – Бланка вздохнула. – Я вспомнила свой дом… Свою эпоху.
София различила в ее голосе улыбку. Бланка же продолжала:
– Да… Передовую эпоху, полную чудес. Когда случилось Великое Разделение, я была лишь на несколько лет старше тебя. Разделение было ужасно. И прекрасно… Я как будто провалилась в пропасть беспредельного света. – Поднявшись, Бланка подошла к окну, за которым расстилались парки. Стеклянные колокольчики тихо позванивали над ее головой. – Мне в тот день исполнилось двадцать. Я отправилась в наш Зал поминовений, чтобы провести день рождения среди его дивных карт… – Она перехватила вопрошающий взгляд девочки и пояснила: – О, это был огромный чертог, хранилище карт, посвященных истории города. В Продвинутую эпоху было выстроено много столь же величественных сооружений… – Бланка немного помолчала. – Ты, кстати, одно из них видела.
– Неужели? – София моргнула от удивления.
– Ты же читала четыре карты с их воспоминаниями, – тихо ответила Бланка. – Дело происходит как раз в таком здании.
София вспомнила бесконечный подъем по винтовой лестнице, множество народу кругом… медленное обрушение…
– Получается, – сказала она, – разделение началось в вашей эпохе?
– Я не знаю, – проговорила Бланка так тихо, что София еле расслышала. – Не знаю. Я все еще пытаюсь… – ее голос зазвенел безнадежностью, – пытаюсь понять карты. Зато мне известно наверняка, – голос Бланки окреп, она повернулась к Софии, – что Карта Всех Карт объяснит все!
Она перешла на другой конец комнаты, открыла невысокий шкаф и вернулась, неся что-то в руках. София узнала свой рюкзачок. Бланка протянула его ей:
– Думается, помимо карт, здесь есть кое-что ценное для тебя…
София молча взяла рюкзачок и обеими руками прижала к груди.
– Ледники остановить я не в силах, – сказала Бланка. – Но кое-что сделать можно, и я всячески взывала к твоему дяде, убеждая его послужить не только моей эпохе, но и всем остальным. Теперь я обращаюсь с тем же самым и к тебе. Потому что переубедить его способна лишь ты…
Голос Бланки, певучий и скорбный, наполнил душу Софии внезапной тоской по всему, чего она не увидит, когда Южные Снега закуют весь мир в холодную белизну. Ей не придется посетить далекие эпохи, которые она так хотела исследовать. Она не вернется в Бостон, в свой дом на улице Ист-Эндинг… И уж точно никогда не разыщет родителей, быть может ждавших ее где-то в надежде, что она спасет их.
– Новый мир, каким мы его знаем, близится к концу, – словно подслушав ее мысли, продолжала Бланка. – Однако еще есть время определить, что именно займет его место. Если твой дядя поможет мне разыскать и переписать Карту Всех Карт, мы сделаем так, что мир восстанет из руин цельным и… правильным. Ознакомившись с твоими четырьмя картами, я уверилась в этом более, чем когда-либо. Твой дядя – наша последняя надежда.
– Шадрак этого делать не будет, – сразу ответила София. Она говорила без враждебности, просто констатируя факт. – Не стал бы, даже если бы мог. Он сам мне сказал.
Звяканье стеклянных колокольчиков перемежалось далеким смехом и музыкой, наплывавшей из парка.
– Возможно, твой дядя умолчал о том, – произнесла наконец Бланка, – насколько полной является Карта Всех Карт. Она показывает все события прошлого и будущего. Известно тебе, что это означает?
София смотрела на ее шрамы, и смутная идея оформлялась у нее в голове.
– Думаю, да, – кивнула она.
– Это означает вот что: если Шадрак прочтет карту, он сможет рассказать тебе обо всем, что ты хотела бы услышать. Повторяю: обо всем! Ты удовлетворила бы снедающее тебя любопытство, узнав о событиях прошлого. Также Карта Всех Карт позволила бы тебе однозначно установить, что же случилось много лет назад с Минной и Бронсоном!
София почувствовала, как остро защипало глаза.
– Да, мне известно об их исчезновении, – ласково проговорила Бланка. – Я очень много знаю о тебе, София. И о славном прошлом твоей семьи, и о том, насколько неразлучны вы с дядей. И о чувстве времени, которого у тебя нет. А с какой любовью Карлтон Хопиш о тебе вспоминал! – Бланка помолчала. – Родителей тебе вернуть я не могу, – с грустью продолжала она, – но с помощью Карты Всех Карт я могла бы, по крайней мере, достоверно установить, что с ними сталось.
