Пират вальяжно развалился на первом попавшемся кресле и громко спросил:
– Ну что? Все собрались? Можем начинать!
– Позвольте, – робко возразил Волобуев, – а кто назначил вас старшим на этом собрании?
– Я и назначил, – хохотнул Рыжехвост. – Пока вы тут сидите, языки проглотив! Поехали, братья, пиво греется, девки томятся! Чего тянуть-то?
– Не возражаю, – сухо ответил гетман Дорошенко.
Хан Арслан Гирей Второй кивнул. Только тут Пошта заметил на рукаве роскошного ханского халата черную ленту. Хан носил траур, скорбел по любимым женам.
– Итак, – продолжал Рыжехвост. – В Джанкое объявлено перемирие. Взять цитадель наскоком не удалось. Глава клана листонош предложил переговоры. Мы согласны на переговоры?
– Согласны, – по очереди кивнули Дорошенко, хан и Волобуев.
– Прежде чем пригласить сюда этого… как бишь его, – сделал вид, что не помнит, Рыжехвост, – А, точно, Филателиста, хотел бы спросить у вас, коллеги. А не проще ли отрубить этому мутанту голову и отправить ее в Джанкой, дабы листоноши поняли, что с нами шутки шутить не следует?
– Не проще, – возразил гетман Дорошенко. – Во-первых, это нарушение условий перемирия. Убийство парламентера. А во-вторых, в голове Филателиста есть некая информация, которая, как я полагаю, и послужила причиной ныне происходящего конфликта.
– Не знаю, как там насчет информации, – скривился хан Арслан Гирей Второй, – а для меня причиной конфликта послужила смерть моих жен от рук вероломных убийц. И я бы с превеликим удовольствием отрезал бы Филателисту не голову, а другую часть тела, после чего взял бы его к себе на работу. В гарем. Евнухом.
– Ну, господа, – попытался вразумить всех Волобуев. – Это эмоции. А у нас, между прочим, война. А война – занятие не из дешевых. Если не получается ее быстро выиграть, может быть, лучше ее прекратить?
– Торгаш, – сплюнул сквозь зубы гетман Дорошенко, и с ним согласились и хан, и король.
– Но господа! – возмутился Волобуев. – Не вы ли просили Союз Вольных Городов Крыма профинансировать ваши военные кампании? Патроны, дизельное топливо, бронежилеты. Я понимаю, дело нужное, нужное всему Крыму, хватит терпеть этих мутантов, но мы же не можем платить вечно! Тем более что мы были вынуждены мобилизовать почти всех трудоспобных мужчин!
– Тихо! – хлопнул рукой по столу Рыжехвост. – Отставить торг! Не на базаре! Будем говорить с Филателистом, или секир-башка ему сразу?
Главы объединенных сил задумались и по очереди заявили: мол, отчего бы не поговорить? Чувствовалось, что при всем своем военном энтузиазме, и татары, и казаки, и пираты, не говоря уже о горожанах и фермерах, листонош все-таки побаиваются. Вон, цитадель Джанкой уже сколько взять не могут, а что будет, если казнить главу клана? Вдруг листоноши решат отомстить?
– Введите Филателиста, – распорядился Рыжехвост.
Может быть, конвоиры из оцепления парламентера и верили в то, что Филателиста «ввели» именно они – но со стороны это выглядело совсем иначе. Филателист, пуще прежнего поседевший и изрядно похудевший – лицо стало острым, изможденным, и в то же время хищным, – шел первым, уверенно и размашисто, гордо подняв подбородок, а за ним семенили ополченцы, с трудом поспевая за длинными шагами главы клана листонош.
– Вечер добрый, – поздоровался Филателист, одним прыжком вскочив на сцену и оставив конвоиров позади. – Если он, конечно, добрый. Ну что, друзья мои, будем договариваться?
– О чем с тобой, собака, договариваться?! – взвился татарский хан. – Ты моих жен убил!
– Моих казаков убил!
– Водопровод отравил!
– Корабли потопил!
Следом за начальством загудела и толпа, собравшаяся в зале. Ненависти к листоношам тут накопилось столько, что хоть в бутылки собирай и продавай. Народ собрался хоть и разномастный, но галдел в унисон: бей мутантов, надоели, сволочи, наших бьют, месть, месть!
Пошта украдкой огляделся из-под капюшона (пока Филателист терпеливо пережидал всплеск ненависти) и обомлел. Среди толпы он увидел знакомое лицо.
Сургуч. Листоноша из числа приближенных Филателиста. Специалист по особым поручениям. Почему-то в пиратском прикиде и с пиратской же саблей.
Неужели это он и есть – тот самый предатель, о существовании которого Пошта начал догадываться еще во время первого штурма Джанкоя?
Да нет. Не может быть. Не мог старый лис Филателист пригреть такую змею у себя под носом. Скорее, Сургуч тут с тайной миссией, шпионит или прикрывает главу клана.
Успокоив себя таким образом, Пошта перевел взгляд на своего командира.
Тот поднял руку и, дождавшись тишины, заявил:
– Нас оболгали. Нас подставили. Нас хотят уничтожить.
Очередной взрыв негодования был короче – всем хотелось узнать, что листоноша скажет дальше.
– Подумайте. Дайте себе труд хоть на секунду – задумайтесь. Зачем? – вещал Филателист со сцены. – Зачем нам делать все то, что нам приписывают? Убивать ханских жен. Топить пиратские корабли. Резать казацкие разъезды. Травить водопровод Симферополя. Зачем?! Наш клан с момента своего возникновения трудился на благо Крыма. Восстанавливал связь. Налаживал контакты. Возрождал цивилизацию. И вдруг – волна бессмысленной жестокости.
– Потому что вы мутанты и ненавидите нормальных людей! – выкрикнул кто-то с места.
Филателист выкрик проигнорировал.
– Кому выгодно уничтожение клана листонош? – спросил он. – Кто выиграет, если остров Крым опять погрузится в пучину средневековья, лишится связи, лишится торговых путей и надежды на восстановление цивилизации?
Толпа притихла.
– Что вы предлагаете? – робко спросил Волобуев, раздавленный авторитетом Филателиста.
– Я предлагаю сделать перерыв. Дать людям подумать. В том числе и вам, господа главнокомандующие. Переспать с этой мыслью, как говорится. А потом – прекратить эту бессмысленную вой ну, пока она не перешла в ту фазу, когда месть за падших товарищей затмевает собой изначальные причины войны.
В зале повисла гнетущая тишина. Все-таки Филателист, как с удовольствием отметил Пошта, умеет завоевывать внимание аудитории. И ведь не побоялся, старый черт, сунуться в одиночку в самое логово врага. Ну, или почти в одиночку, если допустить, что Сургуч его страхует.
– Кажется, – прошептал из-под капюшона Кайсанбек Аланович, – ему удалось. По крайней мере самые горячие головы подостыли. Конечно, глупо предполагать, что одной пламенной речью обойдется, но было бы крайне интересно, о чем Филателист и эта разношерстная компания будут общаться в кулуарах, без свидетелей.
– Боюсь, туда нас не пустят, – пробормотал Пошта.
– Значит, так! – Рыжехвост встал и рявкнул во весь голос: – Объявляется перерыв! Президиум удаляется для закрытого обсуждения!
