Возникли проблемы с Пьером. На великана не влезал ни один из защитных костюмов.
– Да ему и не надо, – хмыкнул Аршинов. – Кожа толстая, как у бегемота. Ее никакая радиация не прошибет.
В конце концов, здоровяку отыскали подходящую одежку. Костюм оказался старым. От многочисленных заплат на нем не осталось живого места, но выбирать не приходилось. Когда Пьер облачился в свои потрепанные доспехи, сразу стал похож на бродягу.
– А ну, поворотись-ка, сынку. – Неунывающий прапор критически осмотрел костюмчик. – М-да. В таком виде хорошо на церковной паперти стоять. Тут и последний жадюга червончик подал бы. Главное – научиться гнусавить про многие лета. Правда, отец Вольдемар?
Веселье Аршинова прервал стук в дверь. Мужчина лет шестидесяти, в застиранном добела милицейском кителе без погон и в штанах с тонкими красными лампасами, втащил в комнату увесистый мешок. Вытер выступивший на лбу пот.
– Я, ребята, вам подарочек приволок. Тут такая канитель. Раньше постовым милиционером в метрополитене служил. Тому, кто болтает, что в те времена повсеместная тишь да благодать была, не верьте. Война только затихала, но никогда не прекращалась. Станции и поезда аккурат раз в полгода взрывали. Исламистские камикадзе. Женщины-мусульманки. Одну из них мы и вычислили за пару часов до того, как Москва в руины превратилась. По всем правилам упаковали. Только вот поясок сдать куда следует так и не успели.
Мужчина наклонился над мешком, вытащил толстый брезентовый рулон и расстелил на полу.
– Вот оно – оружие третьего тысячелетия. Пояс шахида.
Брезентовый прямоугольник с отверстием для головы и рядами нашитых карманов мало походил на пояс. Скорее был жилетом. В каждом кармане размещалась металлическая трубка с резьбой и навинченной на нее шестигранной гайкой-колпачком. Гильзы со взрывчаткой соединялись двухцветными проводами, а те, в свою очередь, шли к маленькой коробочке с тумблером.
– Долго эта штуковина у меня без дела пылилась, – продолжал бывший милиционер. – Только сейчас нашлись желающие взорвать себя вместе с блокпостом красных. Можно, конечно. Но какой смысл? Придут другие. Москвин еще сильнее закрутит гайки. Вот мы и решили всем миром – отдать эту штуковину вам. Авось сгодится. Тут очень много тротила. Он не теряет боевых качеств от длительного хранения. Взрывается только от детонатора. Воды, огня и ударов не боится. Даже пуля этой взрывчатке нипочем.
Русаков молча пожал мужчине руку. На поверхности тротиловый набор при случае мог оказаться весьма полезным. Мешок собирался подхватить Пьер, но его опередил Владар.
– Я понесу. А то все хожу-хожу, будто на прогулке. Стрелять из автомата не хочу, помочь чем-то надо.
Толик внимательно посмотрел на Кольцова. Говорил тот мало, старался не привлекать к себе внимания и редко проявлял инициативу. А тут схватился за мешок. Странно. Может, неразговорчивым Владар был потому, что Аршинов норовил зацепить его при каждом удобном случае? Вряд ли… Насмешки и подтрунивания прапора не производили на священника никакого впечатления. Просто он, как все остальные, имел свою цель. Какую? Толик решил вызвать Кольцова на откровенность. Другого случая могло и не представиться.
– Отец Владимир, а разве вам обязательно выходить наверх? – спросил он. – Может, останетесь?
– Думаете, стоит? А я считаю, что и мне там дело найдется. В крайнем случае, просто на солнце или луну полюбуюсь. Нет, я с вами пойду до конца, и не думайте возражать.
Томский внимательно посмотрел старику в глаза и понял, что тот принял окончательное решение. Может, была и у него и цель, и миссия, и жизненный путь… Знать бы, какой.
Толя кивнул и дал команду строиться. Выход к гермоворотам находился в южном вестибюле. Чтобы добраться до него, опять пришлось идти мимо умирающих от голода жителей Автозаводской. И это разжигало в Толином сердце жажду мести.
Глава 22
Псы Чкаловской
Гиви был вне себя от злости. Готов был разорвать на куски Мартина, который шагал впереди отряда так уверенно, будто всю жизнь только и делал, что дефилировал среди руин. Жаль, что противогаз скрывал лицо Лациса, – наверняка под маской – перекошенная от страха физиономия! Сам Гиви готов был наложить в штаны, а сознание того, что боится не только он, принесло бы облегчение. Габуния не ведал страха в Метро. С легкостью убивал и людей, и тварей. Там он был хищником, а тут – добычей. Легкой добычей.
Чертов Мартин опередил его, первым схватившись за гранатомет. Сейчас он конечно же чувствует себя героем. А ведь подстрелить паука мог бы и он. Стоило только быть чуточку расторопнее и… смелее. Габуния ни за что не хотел уступать пальму первенства Лацису. Он даже намеренно отстал от взвода, чтобы продемонстрировать, что ничуть не боится идти без сопровождения.
После стычки с пауком взвод сделал два поворота и пересек поросший чахлыми кустиками пустырь. Вновь вышел на дорогу и теперь двигался вдоль развалин огромного здания. Его верхушка словно была срублена гигантским топором. О том, каким дом был в свои лучшие времена, оставалось судить по изящному изгибу, которым заканчивался торец строения. Чуть дальше виднелись останки еще двух изогнутых дугой домов. Архитекторы, проектировавшие эту улицу, по всей видимости, питали слабость к плавным линиям.
Габуния напряг память. Судя по карте, сейчас они находились на проспекте академика. Сладкова? Нет, Сахарова. Гиви не смог удержаться от ехидной усмешки. Академики, мать их так. Очкастые упыри, изобретавшие всякую хренотень. Этот Сахаров, кажется, собрал какую-то бомбу. Назвал своим именем целый проспект. И что? Нет ни академика, ни проспекта. А он, Гиви Габуния, с трудом перемножавший дважды два, живехонек и может насмехаться над развалинами того, что должно было увековечить память академика. Матушка-природа тоже не дура и знает, кого выбирать себе в сыновья.
Раздухарившись, Габуния стал меньше глазеть в черные проемы выбитых окон, перестал ловить каждый звук. Может, мутанты приуныли, увидев горькую участь своего собрата, которому всадили гранату в бок? Так или иначе, взвод без происшествий миновал проспект и свернул на Садовое кольцо. Идти по широкой магистрали стало значительно проще. Понятное дело, остовов машин здесь тоже хватало, но и оставалось достаточно места, чтобы лавировать между грудами искореженного металла.
Земля словно решила дать людям передышку. Кроме вздохов ветра и хруста мусора под ногами, не слышалось ни единого звука. Габуния осмелел настолько, что был уже не прочь столкнуться с мутантом средних размеров. Однако никто из жителей мертвого города не спешил выступить против грозного Гиви.
Прошел час, прежде чем Габунии представился шанс отличиться. Взвод во главе с Лацисом находился в пятидесяти метрах, и никто, кроме Гиви, не услышал нового звука. Где-то хлюпнуло. Габуния остановился. Ладонь правой руки машинально сомкнулась на заточке и тут же перекочевала к курку автомата – приближаться к вероятному противнику слишком близко не стоило. Габуния свернул на обочину, перепрыгнул покосившийся бордюр. Луч фонарика выхватил из темноты приземистое строение. Уходившую под землю лестницу. Свисающие с потолка гирлянды бледно-зеленых растений неизвестной породы. Погнутые перила. Гиви разглядел несколько выпуклых букв на фронтоне – «К», «А» и «Л». Что еще за?.. Склад дерьма? Поразмыслив, Габуния нашел-таки правильное объяснение – спуск на станцию метро «Чкаловская».
