Секунды через три посыльный резко выдохнул, выгнав дым из легких. Взгляд его выражал удовольствие. «Курит, – показал Пас. – Скорее всего коноплю». Я испугался. Еще в школе нам говорили, что вирус, породивший Десятилетнюю эпидемию, в первую очередь убивал курящих. Именно поэтому арабы, индусы и остальные народы, массово курившие табак или другие наркотики, вымерли почти полностью. Для многих людей слова «курение» и «смерть» стали синонимами. «Как он не боится? Вдруг вирус еще где-то остался?»
«Вряд ли. Уже сто лет никто не болел». Но я не мог справиться со своими эмоциями. «Если мы отползем к холму, он нас не заметит», – родилось у меня предложение.
«Давай», – Пас обрадовался возможности оказаться подальше от «старика».
Не думая об испачканной форме, мы на карачках заползли за холм и только после этого перешли со знаков на шепот.
– Что будем делать? – спросил я.
– Надо найти Жаба. Иначе нарвемся на кого-то из «стариков» и нам вломят как следует. Штаб в двух холмах отсюда. К тому же жрать сильно хочется, а у взводного должен быть положенный нам сухой паек.
Я не был против. Мы поднялись и почти обогнули первый холм, но резкий окрик из-за спины заставил нас обоих подпрыгнуть на месте:
– Стоять!
У меня чуть сердце не выскочило. Я резко обернулся и разглядел перед собой широкоплечего охотника с погонами без скобок. Взгляд у него был, как у глубоководной рыбы – глаза мутные, выпученные и налитые кровью. Между пальцами он сжимал такую же, как у посыльного, тлеющую самокрутку. У нас с Пасом тоже не было скобок, но выправленная по-стариковски рубашка незнакомца сразу определила нам место на иерархической лестнице.
– Деньги есть? – тихо, но грозно прорычал охотник.
– Есть, – выдохнул я, ощущая, как потоки адреналина разгоняются по моим жилам.
В ушах зашумело от частого пульса.
– Сколько? – уже более мирно спросил охотник.
– А сколько надо?
– Все.
Такой подход меня несколько озадачил, но препираться я не стал и вынул из кармана несколько мятых купюр, оставшихся после вчерашнего посещения курсантского буфета.
– А ты? – обратился охотник к Пасу, забрав у меня деньги.
– Ничего не осталось, – ответил Пас.
– Ладно. – Незнакомец спрятал мои деньги в карман и скрылся за склоном холма.
– Ты что, вчера все деньги потратил? – спросил я у Паса.
– Нет.
– А почему не дал?
– Разве я ему должен?
Вот так номер! Хлюпик Пас сумел утаить свои запасы, а я даже не подумал об этом.
– Жалко, что ли? – мне пришлось махнуть рукой.
Пас не ответил. В наступившей тишине, пронизанной трелями сверчков, было слышно, как завелся мотор нашей амфибии.
– Пошла на погрузку, – предположил я. – Ну и влипли же мы с тобой!
– Надо дойти до штаба, – сказал Пас.
Голод и нарастающий страх не оставили во мне сил на возражения. Мы обогнули холм и наткнулись на одинокое каменное здание с темными окнами. Над запертой дверью висела табличка с надписью «Аппаратный класс». На крыльце пахло протухшим «рассолом» и белковым эластидом. Судя по наметенной у порога пыли, дверь не открывали недели две – там даже травинки выросли. Правее двери висел выгоревший на солнце пластмассовый щит с надписью «Доска почета». На нем красовались три пожухлые фотографии – охотники в торпедном классе, охотники в аппаратном классе и охотники возле борта гравилета.
– Нечасто они здесь тренируются, – презрительно скривился я.
– С трудом представляю идиота, который стал бы по доброй воле тренироваться с жидкостным аппаратом, – фыркнул Пас.
– А на фига тогда быть охотником, если не ходить в глубину?
– Ты серьезно? Лично я предпочту мыть тарелки на камбузе, чем ощущать приросший к телу глубинный катетер.
– Странный ты. – Я взглянул на товарища и пожал плечами.
Он пропустил мое замечание мимо ушей.
За следующим холмом мы нашли штаб, о чем свидетельствовала табличка над бронированной дверью, но воспользоваться кнопкой вызова никто из нас не решился. Зато мне на глаза попался световой указатель с надписью «Камбуз», и я услышал, как у Паса заурчало в животе.
– Может, командир там? – с надеждой спросил Пас.
– Там и «старики» могут оказаться. А Жаб скорее всего на погрузке.
– Камбуз уже закрыт, – задумчиво произнес Пас. – А хлеборез скорее всего такой же салага, как и мы. Ну кто из «стариков» согласится торчать на камбузе? Мы могли бы выпросить у него что-нибудь пожевать.
Такой довод показался мне резонным.
Рипли
Камбуз оказался приземистым бараком с соответствующей надписью над дверью. Фонарь освещал только крыльцо. Пас ткнул в кнопку звонка, и почти сразу изнутри послышался низкий женский голос, помянувший барракуду. Потом донеслось гораздо отчетливей:
– Кого еще принесло, якорь вам в задницу? Со дна морского достанут, чтоб их десять раз в ил закопало!
– Женщина, – повернувшись ко мне, горячо шепнул Пас.
Мне хотелось сказать ему, что он идиот, но я только постучал костяшками пальцев себе по макушке. В этот момент пискнул замок, и дверь с мягким шипением уползла в сторону.
На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, крепкая и стройная, словно по два часа в день проводила на спортивной площадке. На ней была синяя майка вместо рубашки и брюки, точно такие же, как у нас. Только большего размера – росту в незнакомке было полных метр девяносто. Ее грудь под майкой казалась отлитой из пластика, как мышцы капитана Максютина на скульптуре, а смоляные волосы были острижены коротко, по-мужски. На ногах у нее были спортивные туфли.
– Чего вас тут носит? – спросила незнакомка хорошо поставленным голосом, оглядывая нас с головы до ног.
Я ощутил себя рядом с ней ребенком возле пирамиды Хеопса. Меня подавлял не только и не столько ее рост, сколько бьющая через край жизненная энергия. Я заметил, что Пас ощупывает взглядом ее фигуру.
– Мы здесь проездом, – произнес он.
– И что? – незнакомка удивленно подняла брови.
– Есть хочется, – нехотя признался Пас.
В глазах женщины мелькнул озорной огонек. Она задержала взгляд на наших заправленных рубашках и шагнула в сторону, жестом пропуская в коридор. Там было сумрачно, почти темно – из четырех зарешеченных светильников горел только один, выхватывая из полутьмы стены, покрытые коричневым композитом, и бетонный пол со следами мясных потеков. Где-то еле слышно бубнило радио, рассказывая о новом транспортном коридоре между Индией и Австралией. В стене зияли боковые проемы без дверей, они уводили в совершенно темные помещения.
