К счастью, Молчунья действительно заметила мои знаки – наверное, не спускала глаз с места нашего возможного появления. Я увидел, как катер, описав небольшую дугу, на полной скорости двинулся к берегу. И хотя двигался он стремительно, я весь извелся, ожидая его приближения. В конце концов я сбросил одежду и кинулся в воду, чтобы поплыть навстречу.
Молчунья подобрала меня метрах в пятидесяти от берега.
«Что случилось?» – спросила она, как только я перевалился через борт.
«Чистюля попал в донный капкан, – ответил я, дрожа от холода, несмотря на палящее солнце. – Гони к Долговязому. Там Жаб, он все знает».
Взревел мотор, и я едва удержался на палубе, мокрой от стекающей с меня воды.
Всю дорогу я представлял, как застрявший у дна Пас одной рукой пытается сменить опустевший картридж. Если бы у меня была возможность, я бы отдал часть собственной жизни катеру, только бы он двигался чуть быстрее. А еще лучше Пасу, чтобы он не задохнулся на дне.
Наконец мы достигли мыса. Жаб и Долговязый ждали нас на краю пирса, так что Молчунья швартоваться не стала – взводный и отставник просто запрыгнули на борт вместе со снаряжением. На животе у Долговязого висела сумка с саперными инструментами, а Жаб перекинул через плечо последнюю из незаконных «воздушек». На бедре у него висел офицерский планшет с цветным монитором.
– Какие именно капканы там выросли? – спросил меня Долговязый.
– Не знаю. Никогда в них особо не разбирался.
– Сколько хоть челюстей?
– Две. Полукруглые и зазубренные.
– Понятно.
Мне показалось, что мой ответ Долговязого успокоил.
– Как далеко от берега? – повернулся ко мне Жаб.
– Метров шестьдесят.
– Хорошо. Мы займемся делом, а ты высадишься и попробуешь найти Рипли.
– Да я знаю, где она! – фыркнул я.
– Вот и хорошо, – взводный не обратил внимания на мою усмешку. – Быстрее управишься. Давай, и вместе с ней возвращайся на катер.
Прыгать мне пришлось на ходу, когда мы проходили недалеко от мыса с бунгало. Добравшись до берега, я выполз на камни, как первозверь, решивший сменить океан на сушу. Усталость ныла в мышцах тянущей болью, но я не стал отдыхать – мокрый, озябший, исцарапанный, я ввалился в ресторан.
Рипли мутно глянула в мою сторону, но, как только рассмотрела детали, взгляд ее изменился. Я бы сказал, что она протрезвела. Мигом.
– Что случилось? – она вскочила из-за стола и схватила меня за плечи, словно именно я должен был принести долгожданную весть.
– Чистюля попался в донный капкан!
– Без воздуха? – начальница так сжала пальцы, что я вздрогнул от боли.
– Нет, с «воздушкой». – Я освободился из ее хватки и отступил на шаг. – Жаб приказал взять тебя и плыть к катеру. Он в шестидесяти метрах от берега.
– А капкан-то где ?
– Там же. И не один. Такое ощущение, что кто-то нарочно засеял икру.
– Барракуда! – в глазах Рипли мелькнул живой огонек. – И Жаб там?
– Да. С Долговязым.
Она оттолкнула меня и первой покинула ресторанчик. Я выскочил следом, и мы помчались в сторону эллинга, за которым покачивался на волнах катер. Рипли на ходу сбросила рубашку, оставшись в майке, а у кромки прибоя выскользнула из брюк. Мы бросились в воду и поплыли к катеру. Просто поразительно, с какой легкостью она меня обогнала – не жалея сил, она шла баттерфляем, чем-то напоминая выпрыгивающую из воды касатку. Когда я взобрался на борт, она уже заканчивала помогать Долговязому влезть в допотопный скафандр.
– Есть еще аппарат? – возбужденно спросила она.
– Да, – еле справляясь с одышкой, ответил я. – Только без картриджа.
«Картриджей навалом», – знаками показал Долговязый, сжимая зубами загубник.
Он плюхнулся в воду, а Рипли повернулась ко мне.
– Где аппарат?
– Я его бросил на берегу. Вон, маска блестит.
– Давай возьмем, – посмотрела она на Жаба.
Тот кивнул и подал знак Молчунье. Катер развернулся почти на месте, описал дугу и остановился так близко к камням, насколько позволяла глубина. Рипли прыгнула с борта, прошла под водой и вынырнула у самого берега. Она быстро облачилась в костюм, вогнала картридж в гнездо и черной тенью скользнула вдоль дна.
Молчунья без спешки вернула катер на исходную позицию, и почти сразу у кормы показалась голова Долговязого. Он выплюнул загубник и сказал, не снимая маску:
– Никогда не видел столько капканов! – Голос его звучал гнусаво из-за зажатого носа. – Ступить некуда! Надо расчистить хоть немного, иначе я не смогу работать.
– Надо оглядеться, – нахмурился Жаб, отсоединяя от планшета портативную видеокамеру. – Закрепи где-нибудь, я хочу посмотреть вблизи, как там все.
Долговязый взял камеру и пристроил зажим на край маски.
– Есть картинка? – спросил он.
– Норма, – ответил Жаб, глядя на монитор планшета.
Я не удержался и бросил взгляд через плечо командира. На экране виднелся наш катер и мы сами со стороны Долговязого. Мне захотелось махнуть рукой, но я удержался.
Долговязый нырнул, и картинка на экране сменилась – теперь видно было застрявшего Паса и кружащую рядом Рипли. Они быстро приближались по мере погружения Долговязого. Отставник описал круг, показывая нам обстановку. Иногда он нарочно молотил ластами, чтобы заставить колыхаться траву – тогда мы видели притаившиеся между бурыми стеблями капканы.
– Взорвать бы их к дьяволу, – шепнул Жаб.
Но пока Пас внизу, никто ничего взрывать не будет, это понятно.
– Поработаешь курьером, – взводный повернулся ко мне. – Твоя задача заключается в том, чтобы нырять как можно глубже и передавать мои донесения и ответы на них. Доступно?
– Так точно, – без особой радости ответил я.
– Тогда скажи Долговязому, чтобы начинал расчистку самостоятельно. Ему не впервой, пусть не ленится.
Я вздохнул, залез на край борта и прыгнул в воду, утянув с собой вихрик крохотных пузырьков. В несколько мощных гребков я углубился метров на семь, уши неприятно сдавило. Долговязый, завидев меня, устремился навстречу, и я уцепился за его пояс, чтобы не всплывать без усилий.
«Жаб дал добро на расчистку, – показал я свободной рукой. – Приказал справляться самому».
Долговязый кивнул и изобразил: «Сбрось с катера пару картриджей. Чистюля сам не смог перезарядиться».
Так я и думал! Без двух рук сменить картридж – дело немыслимое. Но как же надо было дышать, чтобы растянуть воздух на такое количество времени?! Меня словно ледяным течением окатило. Я разжал пальцы и поспешно заработал всем телом, поскольку легкие уже заныли от недостатка воздуха. Вынырнув, я отдышался и взобрался на борт.
