– А-а, ты об этом… – пробормотала Кошка. – Ничего странного, люди как люди. Самые обыкновенные бандиты. Я таких часто видела.
– А может, это из-за мутанта? Людей просто глючит. Роджер тебе тоже рассказал про мутанта?
– Ясное дело, – буркнула Кошка.
– Только я вот чего удивляюсь – почему нас-то не глючит?
– Наверное, мы просто более стойкие. Мне на поверхности всякая ерунда мерещилась, а тут вроде ничего. А челноков, с которыми я сюда первый раз пришла, вроде тоже глючило. Я сама видела, как один из местных продал им пакетик грибной трухи за кучу патронов, уверяя, что это первосортная дурь. И ничего, купили.
– Фу! – с отвращением сказала Нюта.
– Лоха кинуть – не западло, – глубокомысленно изрекла Кошка одну из любимых Лехиных фраз. Нюта посмотрела на нее с недоумением:
– Ты меня пугаешь.
– Не обращай внимания, – торопливо сказала Кошка, спохватившись. – Тяжелое детство и все такое. Я вовсе не то хотела сказать.
Нюта поежилась:
– Не нравится мне тут. Я домой хочу.
– Тебя никто и спрашивать не будет, чего ты хочешь, – «утешила» ее Кошка. – Как, впрочем, и меня… А я думала – ты храбрая. Теперь вот гляжу на тебя – и не верю, что ты та самая Победительница Зверя.
Глаза Нюты неожиданно наполнились слезами.
– Он – то есть она – мне до сих пор иногда снится. Глаза такие печальные, укоризненные. Она была огромной, черной и очень страшной с виду – знаешь, вроде гигантского жука, что ли. Можешь вообразить жука величиной с двухэтажный дом? Тогда у тебя будет слабое представление о том, что это было. И у нее были очень красивые глаза и огромные, жуткие челюсти. Но ведь она не виновата, что ее такой создала природа. Если бы не весь этот кавардак, который люди устроили двадцать лет назад, не было бы таких монстров на поверхности. А она просто хотела жить, растить своих детенышей. Думала, что люди предназначены ей в еду. Для нее мы были так – мелюзга какая-то. Вроде крыс для нас. Да и убила ее не я, только мне никто не верит.
– Расскажи толком, что случилось? – попросила Кошка.
– Я ее только ранила. А из Зоопарка на запах свежей крови из пруда вылез монстр и ее сожрал.
– Какой он был? – возбужденно спросила Кошка.
– Я даже этого не знаю, – всхлипнула Нюта. – Я в это время в отключке лежала и очнулась, когда все было кончено. И хорошо. Если б я его увидела, то, наверное, с ума бы сошла от ужаса.
– Ну и зачем ты теперь так себя терзаешь?
– Потому что я убила ее детей.
Кошка немного подумала и предположила:
– Если погибла их мать, то они бы, наверное, все равно умерли от голода. Они так и так были обречены. Наоборот, благодаря тебе они умерли сразу, не мучались долго.
– Я все понимаю, – всхлипнула Нюта, – но поделать с собой ничего не могу. С тех пор я часто думаю – кто мы такие, чтоб выносить им приговор? Чем мы лучше их? Они точно так же хотят жить и заботятся о своих детенышах. Иногда даже лучше, чем люди о своих.
– Так уж жизнь устроена – или мы их, или они нас, – протянула Кошка. Про себя же она решила, что Нюта, пожалуй, симпатичнее, чем ей сначала показалось. И все же она, видно, избалованная и капризная, и толку от нее на поверхности, скорее всего, не будет никакого. Чуть что – сразу падает в обморок… Во внешности Нюты было что-то еще, что заставило Кошку приглядеться к ней повнимательнее. Лицо девушки было слегка осунувшимся, будто от усталости, зато глаза прямо-таки светились тепло и мягко. Кошке случалось уже видеть у женщин такие глаза.
– Ты замужем? – без обиняков спросила она. Нюта кивнула.
– Тогда, может, объяснишь, как это вышло, что муж отпустил тебя на такое дело, когда ты ждешь ребенка?
Нюта вздрогнула, а затем словно плотину прорвало – и она принялась бессвязно что-то рассказывать, давясь слезами. Кошка поняла только, что муж о намечающемся прибавлении семейства пока ничего не знает, Нюта отправилась на Ганзу, не ожидая никаких опасностей, а сюда ее завлекли с помощью какой-то хитрости. Это как раз было неудивительно. «Какой же ты гад, Роджер!» – подумала Кошка. Теперь она уже не сомневалась, что там, наверху, Нюта явно будет обузой, – глупо всерьез ждать от женщины каких-то подвигов в «интересном положении».
Так Кошка и сказала Роджеру, но у того было свое мнение.
* * *
Видимо, бывший капитан решил, что Кошка уже достаточно окрепла (хотя сама она так вовсе не считала), поэтому назначил дату их выхода на следующую ночь.
Днем Кошка пыталась поспать, но в голову, как назло, все лезли непрошеные мысли. Она вспоминала про малыша, оставленного у Регины на Октябрьской. Перед глазами стояло красное, сморщенное личико Павлика и то, как он бессмысленно махал перед собой крохотными ручонками. Что ждет этого младенца, если она не вернется? Регина, конечно, не злая, но она, похоже, себя-то прокормить не в состоянии, а если придется выбирать, то, конечно, предпочтет своего малыша чужому. Еще Кошка вспоминала всех тех, кто погиб, как ей казалось, по ее вине, и терзалась дурным предчувствием, что эти смерти – не последние. Нюта тоже не добавляла радости – за эти дни она успела измучить Кошку, то и дело повторяя с мрачным видом, что на этот раз она, Нюта, обязательно погибнет. При этом – даже не пыталась ничего предпринимать, чтобы избежать уготованной ей участи.
Когда Кошка в очередной раз пыталась вздремнуть, Нюта разбудила ее, тряся за плечо. Кошка угрюмо уставилась на нее:
– Чего ты?
– Я, кажется, поняла, в чем дело, – всхлипывая, говорила Нюта. – Нет там на самом деле никакого монстра. Просто там, наверное, еще одно убежище, где остались другие выжившие, а местным хочется их оттуда выгнать. А насчет монстра они все выдумали. Нас посылают на убой. Это мне один мужик на станции сказал.
У Кошки отвисла челюсть. Нюта и раньше говорила странные вещи, но это было уже вообще ни в какие ворота. Может, в ее положении у женщин начинает ехать крыша?
– Главное, успокойся, – сказала Кошка перепуганной Нюте. – Мы по обстановке посмотрим. Ты только слушайся меня – я тебе буду говорить, что делать. Я наверху как дома – может, все и обойдется.
– Тогда говори громче, – всхлипнула Нюта, – а то я одним ухом плохо слышу. И левая рука плохо действует.
«Час от часу не легче», – подумала Кошка. А вслух спросила:
– Но правая-то работает? С оружием, если что, управиться сможешь?
– Да, мне показывали, как из автомата стрелять, – торопливо закивала Нюта.
– Вот и ладно. Я, если увижу, что совсем дело плохо, крикну тебе: «Беги!», а сама постараюсь прикрыть.
– Только у меня, когда волноваться начинаю, ногу сводит, – сообщила Нюта. – Это у меня с самого детства.
«Славная напарница будет у меня – хромая, тугая на ухо, с больной рукой, да еще беременная! Алика, святая заступница, спаси и помилуй нас, грешных! – подумала Кошка. – Кроме как на тебя, нам надеяться не на кого…»
