Войдя в туннель, Нюта неожиданно свернула в боковой проход, и вскоре они оказались в подземелье, где горел костер. Навстречу им поднялось несколько человек, и Кошка едва сдержала возглас удивления – она таких не видела еще. Лица у многих из них были намазаны белым, как у женщин, околачивавшихся в «Трех потронах», а глаза почти у всех оказались густо подведены черным. Черный цвет абсолютно преобладал и в одежде незнакомцев.
К ее удивлению, Нюта дружески поздоровалась с ними, называя одного из них, видимо, самого главного, Каем. Она протянула ему пару книг, еще какие-то пакетики. В благодарность обитатели подземелья напоили их чаем – у него был странный привкус, но все почувствовали себя бодрее. Это было очень своевременно – путники уже успели устать, а дорога, как предполагала Кошка, предстояла неблизкая.
Потом, в туннеле, Нюта тихонько объяснила ей, что Темные – это сообщество людей, которых не устраивают порядки в основных державах – на Ганзе, в Рейхе, на Красной Линии – и которые пытаются выжить сами по себе.
– Не знаю, долго ли они продержатся, – заметила она. – Мы помогаем им, чем можем.
В одном месте Кошка ощутила присутствие неизвестных животных, но Нюта заранее предупредила ее, что нужно просто спокойно идти вперед, и неведомые создания не причинили им зла. Они так и не показались – Кошка слышала только их шумные вздохи, а в нос ударил запах тухлятины.
– Это тоже наши сторожа, – серьезно сказала Нюта.
– Неплохо устроились! – пошутил Сергей, но голос у него был не очень веселым. И Кошка, кажется, догадывалась – почему. Она знала, что раньше Сергей мечтал добраться до Полиса. Теперь он понимал, что мечта его, скорее всего, так и останется мечтой. Слишком много преград теперь появилось на пути к Полису. И Кошка чувствовала угрызения совести – ведь это из-за нее Сергею пришлось распрощаться со своей мечтой. Он мог бы пойти в Полис без нее, но предпочел остаться с ней. А ей пока обратный путь в большое метро закрыт. Ну, разве что много времени спустя, когда все уляжется.
У нее тоже было странное ощущение. Они шли мимо мертвых станций, и ей казалось, что так будет еще долго. Что их ждет впереди? Может, приведут на какую-нибудь необитаемую станцию, да и оставят там. Скажут: «Обживайте, а мы пошли».
Но вот впереди забрезжил неясный свет. Кошка насторожилась. Нюта вышла вперед, слышно было, как она переговаривается с охранниками. Потом она вернулась к группе и сказала:
– Все в порядке. Идемте.
По небольшой железной лесенке они поднялись на платформу. Кошка огляделась и все поняла. Ее охватило отчаяние.
Серые стены, кое-где исписанные отдельными словами или даже целыми фразами. Серые четырехугольные колонны. С потолка прямо на шнурах свисают электрические лампочки. Из полумрака смотрят здешние обитатели – исхудалые мужики в потрепанных линялых ватниках и гимнастерках, бледные бабы в выцветших дырявых платках, кофтах и юбках. Так вот куда ее привели. Станция-тюрьма. Кошка машинально принялась читать надписи на стенах: «Спартак – чемпион», «Наутилус навсегда». «Машка – дура». И не сразу разобрала, что более мелкими буквами было написано ниже:
«Никто не выйдет отсюда живым».
Видно, один из тех бедняг, которых уморили здесь, оставил предупреждение следующим узникам. И никто даже не позаботился его стереть или замазать.
«Что ж, я это заслужила, – подумала Кошка. – Но неужели Сергей тоже должен будет остаться здесь? Это несправедливо, он ничего плохого не сделал. Надо будет сказать ему – пусть оставит меня здесь и возвращается в большое метро. А я все равно тут не задержусь – удеру. Пусть лучше в самом деле убьют при попытке к бегству, а такая жизнь не для меня».
Шевельнулась было у нее в душе злость, но быстро улеглась. Нельзя ведь ждать от Нюты слишком многого. Наверняка и лысый комендант, и другие непрошеные советчики напели ей в уши такого, что иначе она и поступить не могла. Спасибо и за то, что Нюта ей жизнь спасла, сильно рискуя при этом, а уж отпустить убийцу на все четыре стороны ей никто бы и не позволил.
Тем временем Сергей, казалось, вовсе не расстроился. Он уже болтал с кем-то из местных жителей и даже улыбался.
– Привал! – объявила Нюта. – Здесь отдохнем и перекусим, но надолго задерживаться не станем – нам еще идти.
– Так я тут не останусь? – недоверчиво спросила Кошка.
– Нет. Это станция Стадион Спартак, я в детстве жила здесь, – нахмурившись, сказала Нюта. – А мы пойдем дальше, на Тушинскую.
Кошка не знала, какие воспоминания были связаны с этой станцией у Нюты. Поняла только, что не особо приятные. Кивнула, насупившись, но настроение у нее сразу изменилось к лучшему.
Одна из надписей на стене выглядела совсем свежей. Кошка присмотрелась – и рассмеялась. Красной краской было написано «Да сдраствует Нюта!»
Понемногу Кошка решила, что не так уж здесь и мрачно, да и вид у людей, несмотря на бледность, был более-менее бодрый. Непонятно, с чего она взяла, что это тюрьма? Вероятно, в заблуждение ввели голые серые стены и убогий внешний вид. Конечно, здесь было не так красиво, как на Ганзе, но местные жители чувствовали себя, пожалуй, даже свободнее. Многие узнавали Нюту, подходили поздороваться, тормошили. Потом путников покормили – повариха, которую Нюта называла Галей, наложила им полные миски грибной похлебки погуще, с нескрываемым любопытством разглядывая незнакомцев. Пришлось задержаться и пересказать последние новости большого метро – без этого их отказывались пропускать дальше.
Еще один перегон – и Кошка, наконец, увидела станцию, где ей предстояло жить. И поняла, что здесь ей нравится.
* * *
Конечно, никакого сравнения со станциями Ганзы Тушинская не выдерживала. Здесь и в помине не было такого великолепия, как, например, на Таганской. Зато от предыдущей станции она отличалась, как музей от темницы. Здесь оказалось светло и просторно, потолок подпирали высокие четырехугольные колонны, облицованные серо-голубым мрамором, а в стены были вделаны металлические панели – правда, что было изображено на них, Кошка пока не поняла. И в знак того, что строителям не чужда была тяга к прекрасному, вдоль потолка по бордовой полосе был выложен белым трогательный зигзагообразный орнамент. Об остальных украшениях позаботились уже сами жители. Поперек станции был натянут плакат. Надпись, сделанная крупными синими буквами, гласила: «Добро пожаловать в вольный город Тушино!» На колоннах кое-где висели листы бумаги, Кошка мельком заметила на одном из них крупный заголовок «Тушинская крыса» и молча подивилась. По стенам были развешаны разноцветные гирлянды и вырезанные из бумаги шестиугольники, как будто сделанные руками детей.
– Что это? – спросила она у Нюты.
– Снежинки. Новый Год ведь скоро, – ответила та. – Здесь так мало праздников, что к любому начинают готовиться заранее.
Кошка улыбнулась. Потом внимание ее привлекла детская площадка, где играли несколько бледненьких, но вполне бодрых малышей. Взрослые глядели на вновь прибывших с любопытством, многие здоровались с Нютой. Скоро вокруг них собралась толпа – мужчины в толстовках и джинсах, женщины в ярких блестящих просторных халатиках и шлепанцах, в накинутых на плечи пуховиках, платках и шалях. Здесь как будто было даже теплее. Кошка вновь занервничала – ей казалось, что люди смотрят на нее осуждающе.
