– Да потому, что на Беговой все уже забыли про тебя и считают мертвой. Никому до этой старой истории дела нет. А тут явишься ты со своими рассказами, опять привлечешь внимание к отцу. Люди сразу начнут задавать вопросы: как такое случилось, что тебя увели челноки? И неизбежно докопаются до правды.
– Какой правды?
– Что, до сих пор не поняла? – хмыкнул Зверев. – Да, переоценил я твой интеллект, дорогая спасительница! А ведь это так просто! Именно отец и продал тебя этим бродягам. Я толком не знаю, какую лапшу он навешал тогда на уши твоей матери, но она ему поверила. Потому, что хотела ему верить. Он для нее был куда важнее, чем ты, и мы отлично жили до недавнего времени. Отец – не последний на станции человек, первый помощник коменданта. Глядишь, через пару лет станет комендантом сам – старик уже сильно нездоров, а в случае чего ему и помочь можно… Когда до нас дошли слухи о девушке Нюте, появившейся на Улице 1905 года и победившей Зверя, на Беговой никому и в голову не пришло, что это ты. Но отец что-то заподозрил и послал меня разузнать. Как оказалось, не напрасно.
– Меня будут искать. – Девушка отступила на шаг, но Зверев тут же вернул расстояние между ними к прежним размерам. – И найдут, а тебя казнят.
– Ой, не смеши! Если я приду, весь исцарапанный, – парень провел ножом по своей руке, потом левой щеке, так что выступила кровь, – и скажу, что на нас напали, меня еще и пожалеют. Или еще вариант – скажу, что ты впала в бешенство и мне пришлось тебя прикончить в целях самозащиты. Этому тоже поверят – ведь люди знают, что тебя воспитывали монстры.
– Откуда?
– Ну, я постарался, конечно, – скромно ответил предатель. – Сначала ты сама мне все рассказала, а потом уж я довел это потихоньку до сведения окружающих. Кое-что, конечно, и от себя присочинил, не без того.
– Алек, но ведь я тебя люблю! – отчаянно выкрикнула Нюта. – Да и я тебе тоже нравлюсь, ты сам сказал. Мы можем с тобой пожениться, я рожу тебе детей…
«Гм, – подумал убийца, – эту девчонку и правда голыми руками не возьмешь. Грамотно себя ведет – не плачет, не истерит, не пытается бежать или сопротивляться, а вместо этого пытается подольститься. Чего доброго, уговорит еще. Вот так и морочат бабы головы нашему брату, так и добиваются своего…»
– Ты за кого меня принимаешь? – нахмурился Алек. – Что такое любовь? Так, химера. Есть лишь животное притяжение, влечение, голый секс. Пока меня не было, тебе нравился этот твой блондинистый задохлик. Появился я – и ты тут же о нем думать забыла. А если завтра найдется парень покруче меня, ты запросто переметнешься к нему. А дети – не знаю, какие у нас могли бы быть дети. Я, конечно, в эти байки про монстров не очень-то верю, но то, что ты форменная истеричка, видно невооруженным глазом. Да и кому они нужны? По крайней мере, сейчас? Вот лет через двадцать, когда я займу достойное положение в жизни, можно будет об этом подумать. Но ты столько, разумеется, не проживешь. Да, меня к тебе тянет, как мужчину к женщине, но это ничего не меняет. Я не могу и не стану вредить отцу. Он, конечно, старый негодяй, но у меня, кроме него, никого нет. Мать – не в счет.
– Алек, милый, все это глупости! Не давай ничему встать между нами! Не давай прошлому испортить нам будущее! – Нюта потянула к Звереву руки, чувствуя, что он колеблется. «Если удастся обнять его, – мелькнула сумасшедшая мысль, – попытаюсь впиться зубами в горло. Все не так обидно будет умирать…»
– На место! – отчаянно крикнул тот, невольно пятясь, выставив вперед нож. Сжимающая его рука отчаянно дрожала, предатель беспрестанно облизывал губы, по лицу его стекали крупные капли пота. Казалось, еще немного – и он не выдержит: отбросит оружие, схватит девушку в объятия, вопьется в ее губы яростным поцелуем…
Убийца инстинктивно почувствовал, что настала пора вмешаться. И кинулся вперед, перехватив поудобнее свой собственный нож.
* * *
Когда в туннеле к Беговой Кирилл встретил возвращавшихся охранников, его тревога переросла в панику.
– Прямо как дети! – возмущенно сказал один из охранников, заканчивая короткий рассказ. – Чем бы мы им помешали? Не могли, что ли, потом нацеловаться?
Но Кирилл уже не слушал его и со всех ног несся вперед. Сердце колотилось где-то под горлом, пару раз что-то мазнуло его по лицу – летучие мыши? Паутина? – плевать! Только бы успеть! Только бы…
И тут он услышал крик Нюты. Дикий. Отчаянный.
Короткий.
А потом наступила тишина.
Присесть на рельсы. Нет, упасть. Как старая, ненужная тряпка. Тряпка и есть. Придурок. Трус. Самовлюбленный эгоист. Ты была права, Нюточка. Во всем. Поэтому и погибла. Невеста лежит в луже крови.
Нужно встать. Не успел помочь, так хоть имей мужество еще раз посмотреть ей в глаза. Давай, шевели ногами! Плевать, что они еле шевелятся. Теперь на все плевать…
Луч фонарика освещает шпалы. Кровь, всюду кровь. Нюта привалилась спиной к тюбингу, запрокинув голову. Лицо тоже залито кровью, но его черты спокойны и расслаблены. Наверное, сразу умерла, не мучалась. Нагнуться. Осторожно взять ее за руку. Еще теплая. Не сметь плакать! Толку теперь!
И тут она открыла глаза.
– Нюточка, куда тебя ранили? – прошептал неизвестно откуда взявшийся Кирилл.
– Это не моя кровь. Его, – девушка указала куда-то вбок и разрыдалась. Кирилл посветил фонариком в указанном направлении. Совсем рядом, скорчившись, лежал Алек с перерезанным горлом. Лицо его до сих пор было искажено злобой и недоумением.
– Что тут случилось? – спросил Кирилл.
Словно в прострации, Нюта встала. Пошатываясь, оперлась рукой о стену.
– Алек хотел меня убить, – потрясенно пробормотала она. – Понимаешь? Убить.
Но Кирилл ничего не понимал. Точнее, не понимал, почему, в таком случае, Нюта жива, а напавший на нее мерзавец, явно куда более сильный и умелый, чем девушка, валяется мертвым? Не Нюта же его зарезала? Но ожидать сейчас связных объяснений от Нюты было бессмысленно.
Девушка вдруг встрепенулась, словно проснувшись после кошмара. Вцепилась в рукав Кирилла и зачастила:
– Кир, надо уходить отсюда! Скорее! Монстры! Твари из туннеля! Запах свежей крови, понимаешь?! Они всегда его чуют! Да скорей же!
Кирилл тоже считал, что пора уходить, просто не был уверен, что Нюта в силах. Оказалось – еще как в силах! Она буквально тащила его за собой в сторону Беговой. Но не разумнее ли повернуть обратно? Может, у этого типа были сообщники? А если даже и нет, как объяснить на Беговой, что один из ее жителей погиб, а у девушки, которая шла с ним, все лицо в крови?
«Сказать или не сказать? Опять обидится? А, плевать!»
– Плевать! – подтвердила девушка, выслушав на ходу – Теперь это дело принципа! Я должна, наконец, все узнать. Сама, без вранья и недомолвок!
В свете фонаря на шпалах Кирилл заметил какую-то бумагу. Поднял, посмотрел – как будто карта – и на всякий случай сунул в рюкзак.
