Первый не успел даже проснуться, как бесшумный индеец защёлкнул наручники у него на руках. Второй проснулся и заорал что-то на своём языке, пытаясь драться, но и его тут же «окольцевали». Третьему я дал в лоб и надел наручники, прежде чем остальные осознали, что происходит. Но тут уже проснулась вся комната. Пришлось позвать санитаров. К счастью, те оказались парни не промах, хоть и зомби.
В результате мы задержали всех. Погрузили в фургон и, невзирая на вопли протеста, отвезли в отделение. Попросив водителя подождать у входа, я завёл в участок наглого Маймул-джана. По ходу попросил Чунгачмунка и санитаров придержать остальных, чтоб особо не буйствовали.
– И что выди намди впариваетеди?
– Как минимум нападение на полицейского. То есть на меня, – с улыбкой напомнил я, останавливая кобольда у камеры предварительного заключения.
Труппенс внутри должен был всё слышать…
– Но выди былиди без жетона. Парниди слегкади повздорили с гражданскимди. Что такогоди? Вы написалди заявление?
– Да. И сам же выступлю свидетелем.
– Вотди ябеда. Не думалди о васди так… А сейчасди у вас хоть жетонди есть?
– Разумеется, – соврал я, так как жетон лежал в столе у шефа.
– Меняди за чтоди взяли? Я в дракеди не участвовал.
– Нет, вас задержали как соучастника двух убийств.
– Что-о?! – не поверил Маймул-джан. – Безди адвокатади я ничего говоритди не буду. Позвонитеди старшему инспектору Труппенсуди! Он найдетди нам адвокатов.
– Значит, вы не в курсе, что это он обвинил вас с товарищами в убийствах? Ну и до кучи в финансовых махинациях с медицинскими страховками.
– Не может бытьди?! – Землистое лицо болтливого кобольда заметно побледнело.
Я развернул его за плечи, глянул мельком в камеру и, убедившись, что Труппенс стоит у стены, ещё более бледный, чем его подручный, удовлетворённо хмыкнул. Маймул-джан был возвращён в фургон поделиться информацией с соотечественниками. Кстати, к моему приятному удивлению, все они уже вели себя тихо и смирно.
Здесь надо сказать спасибо зомби. Хоть у санитаров морга обычно клиенты самые спокойные, но ребята недаром оканчивали короткие медицинские курсы с обязательной практикой в психушке, поэтому знали, как обращаться с буйными пациентами. Так что, когда я второй раз заглянул в фургон, никто из кобольдов уже не пытался качать права и распускать руки.
Хотя вообще-то воинствующие и раздражённые кобольды были мне сейчас гораздо нужнее. Поэтому я толкнул Маймул-джана к остальным, прикрыл дверь, дождался первого гневного вопля: «Инспекторди крысади-и!» – и спокойно вернулся в участок. Подошёл к камере предварительного заключения и сделал вид, что устал, прислонившись спиной к стене. Теперь считаем: один, два, три, четыре…
– Вы нас посадите в одну камеру, да?! – бросился царапать дверь со своей стороны явно перепуганный Жорж Труппенс.
– Да, а куда нам ещё их девать?
– А зачем вы сказали ему, что это я обвинил их во всех преступлениях?!
– Минуточку, это же ваши показания. Вы сами так заявили на допросе у комиссара. В чём проблема?
– Проблема?! – истерично взвыл инспектор, всем телом бросаясь на равнодушную железную дверь. – В том, что они меня здесь же и задушат, да! Это вы понимаете?!
– Мне кажется, вы преувеличиваете… К тому же у нас всё равно нет другой камеры.
– Отвезите меня в окружную тюрьму!
– Не могу, пока вы лишь подозреваемый, – честно ответил я. – Против вас лишь косвенные улики. Вот переночуете вместе с кобольдами, завтра комиссар проведёт очную ставку и…
– Очную ставку с моим трупом, да?! – вырывая волосы меж рогов, нервно захохотал месье Труппенс. – А если я прямо сейчас напишу признание?
– Боюсь, суд может счесть его как данное под давлением…
– Ничего подобного! Я письменно подтверждаю, что даю самое добровольное признание! Хочу облегчить душу, да, да! Только не оставляйте меня с ними ночью. Отправьте в тюрьму, да! Я знаю, вы благородный и честный чёрт, вы обязаны мне помочь, умоляю-у-у!
– Что ж, месье, как только вы всё напишете, я сразу же им позвоню. Но без письменного свидетельства округ не будет высылать машину.
– Давайте сюда ручку и бумагу!!!
Спустя десять минут лихорадочной писанины он поставил внизу размашистый автограф и протянул мне готовую страницу.
– Ну что, теперь меня заберут в центр?
– Постараюсь сделать всё возможное, – ответил я, читая, что он там понакорябал.
Почерк хуже, чем у цыпленка табака! Однако, по сути дела, действительно полноценное признание. В целом оно подтверждало мою версию. Труппенс сознался в двойном убийстве. И если убийство старшего помощника он спланировал: тот сам участвовал в махинациях и давил на начальство, требуя увеличить свою долю. То несчастного секретаря Ойсена убил уже спонтанно. Когда Ойсен сбежал, он понял, что тот становится опасным, он знал, что тот в курсе фиктивных страховок кобольдов, видел, как начальник привязывал живот, и догадался, кто убил Лошара.
По словам Труппенса, он хотел лишь припугнуть секретаря, для этого заманив несчастного в канализационный туннель, и даже предложить денег. Но потом, видя перед собой практически беззащитную жертву, не смог удержаться от соблазна и ударил фонарём. Тот, падая, схватился за фонарь и упал в воду, а там Труппенс просто не давал ему вытащить голову из воды, пока тот не захлебнулся. Фонарь так и остался у него в руках.
Кобольды, разумеется, были в курсе всего происходящего. Нет, они не принимали участия в убийствах, просто стояли в сторонке, считая, что разборки взрослых чертей их не касаются. Ну разве что предприимчивый Маймул-джан потребовал от инспектора пару дополнительных страховок. Тот отказал, за это вожак кобольдов сделал мне прозрачнейший намёк на мужскую беременность. В иной ситуации это можно было бы расценить как помощь полиции, но у этих тружеников канализационных люков всё равно рыльце в пушку.
– Вы забыли ещё об одном. О том, что отправили кобольдов меня избить.
– Да, было дело. Я запаниковал, – без капли раскаяния в голосе пробормотал он. – Когда вы ушли, Ойсен позвонил мне и сказал, что больше не может молчать (он считал, что, предупреждая меня, поступает честно, ведь я его начальник и идти против меня, что бы я ни совершил, неэтично). Я с трудом убедил его дать мне последний шанс, предложил выслушать, а потом пойти признаться вместе в махинациях со страховками. Я сказал, что покажу ему кое-что, что докажет мою невиновность в гибели Лошара. Он был слишком наивный для чёрта и поверил.
– Минуточку, но ещё днем, когда я заметил, что ваш секретарь следит за мной, он был до ужаса напуган. Ойсен всерьёз боялся за свою жизнь. Он говорил, что его хотят убить.
– Этот интеллигент всегда был очень мнительным. Его напугала смерть товарища. Но и переубедить его было нетрудно, он легко поддавался внушению, – пожал плечами Труппенс.
