В общем, утром под окнами камеры варщика собралась толпа. Я как раз подходил к работе, когда увидел стихийный митинг у дверей участка. Первая мысль была – пожар! Флевретти поставил в микроволновку чашку кофе, не вытащив металлическую ложечку! Я уже раз десять ловил его с этой ложкой в самый последний момент. Но дымом не пахло, пожарных машин не было, а толпа что-то дружно и даже весело скандировала на всю улицу. Прислушавшись, я понял, что народ требует выпустить Шмайзенберга.
– Шмаэлью нам! Свободу повару! В рог комиссару!
У многих в руках были тарелки, в которые они стучали ложками, поднимая ужасный шум. Я пробился к входу в полицейское отделение, бунтовщики кинулись ко мне:
– Когда вы отпустите сеньора Эспинозу? Это произвол! Мы не уйдём, пока не добьёмся справедливости!
– Я всё сейчас выясню, – громко пообещал я, захлопывая за собой дверь.
– Капрал, тебе не кажется, что мы в осаде?
– А? Да-а. Шеф как раз консультируется с мэром по этому поводу. – Флевретти кивнул на дверь начальника, не отрываясь от компьютера.
– Он уже здесь? – удивился я и, коротко постучав, зашел к Базиликусу.
Тот действительно был уже на рабочем месте и как раз заканчивал разговор по телефону.
– Хорошо, хорошо, мы так и сделаем, господин мэр. Попробую их успокоить. Да. Неудачного дня. Спасибо, господин мэр. – Комиссар повесил трубку, вылез из-за стола и с озабоченным выражением лица кивнул мне. – Пора выступить перед гражданами.
– И что вы им скажете? Они же требуют выпустить наркоторговца. По закону их всех положено задержать, допросить и как минимум оштрафовать.
– Надеюсь, этого не понадобится. Идёмте, сержант.
– Позвольте хотя бы взять табельное оружие.
– Решили застрелиться?
Я прекратил бессмысленный спор и вышел вслед за начальством.
– Недоброго всем утра! – тепло поздоровался комиссар Базиликус с притихшими гражданами. – Я услышал ваш призыв, господа. И только что проконсультировался с мэром, чтобы решить вопрос с наименьшими потерями.
– Ура! Да здравствует наша полиция, самая полицеистая в мире!
– Поверьте, я сам не хочу держать здесь иностранца, он у нас ненадолго, и лично я бы его уже давно отпустил, но…
– Так отпускайте скорее! – истерически взвыла какая-то особенно голодная чертовка. – Мы хотим шмаэлью-у! Я убью, если не получу порцию через полчаса-а!
– Увы, но этот шишпанец изготавливал здесь наркотики. А это серьёзное преступление.
Послышалось невнятное бурчание, да и то из дальних рядов.
– А у вас есть доказательства? – выкрикнул самый смелый – старый чёрт с костылём. Видимо, участник гражданских войн позапрошлого века. – А то много наших безвинно-бездоказательно по тюрьмам да по каторгам за ложку шмаэльи томится!
Гул в поддержку идиота вызвал у меня короткий спазм желудка.
– Кроме его признания? Мы вызвали эксперта, который сможет определить, виновен ли сеньор Эспиноза или нет. Это вампир-профессионал, крупный специалист, работает в госорганах. Он попробует вашу кровь и вынесет свою экспертную оценку. Если там не обнаружится следов наркотика, сеньор Эспиноза тут же будет выпущен!
Народ закивал и начал расходиться.
– Куда вы, господа? Нам нужны добровольцы для сдачи крови. Сержант Брадзинский запишет ваши имена и телефоны и вызовет вас, как только приедет эксперт.
Толпа стала расходиться быстрей. Но в конце концов нам всё-таки удалось найти четверых сознательных чертей. Такие всегда есть, альтруисты, желающие послужить обществу. Честно говоря, сам я от таких в шоке.
Но самое удивительное, что через пару часов к нам в отделение привезли продукты. Посыльный выгрузил из машины кучу пакетов, новую электрическую плиту и два комплекта поварской одежды размером XXXXL. Мы не поняли…
Но толстяк Шмайзенберг дал из камеры исчерпывающие объяснения:
– Буэнос диас! (Доброе утро!) Это я всё заказал, по телефону. Разрешите мне готовить, сеньор каманданте! Я хочу хоть как-то отблагодарить вас за гостеприимство и доброту. И ещё, я просто не выживу на ваших сухих пайках. Пор фавор… (Пожалуйста…)
Что нам оставалось делать? Шишпанский повар стал готовить в участке и кормить нас самыми изысканными блюдами и поить лучшими винами провинции Веласкез. Я поначалу был против, считая, что он просто пытается нас так подкупить. Но Базиликус и Флевретти были «за». Честный индеец поначалу меня поддержал, но после первой же ложки шмаэльи и он сдался.
Эксперт прибыл только на следующий день. Это был эпатажно одетый вампир с густой чёрной шевелюрой и тёмными глазами. Высокий, спортивный и загорелый, что редкость для вампиров. Я сразу вспомнил про белокожего тощего Льюи, с которым мы даже приятельствовали какое-то время.
– Шарман, – со старомодным поклоном галантно представился он.
– Правильно произносить charmant, – тут же вылез Флевретти. – Это значит «прелестный», правда, шеф?
– Шарман – это моя фамилия, – чуть поморщился вампир, но вроде бы не обиделся. Наверное, уже привык, что его вечно обвиняют в неправильном произношении.
– Очень приятно, месье Шарман. – Шеф сделал вид, будто с трудом оторвался от бумаг, а на деле тихо убрал со стола недоеденную энсаимаду. – Чем могу служить?
– Я думал, это вы нуждаетесь в моих услугах, комиссар. По крайней мере, меня так уверяли.
– А-а, так вы эксперт?
– Эксперт-дегустатор, – деликатно поправил вампир.
Старина Базиликус поднялся из-за стола и, пожав руку гостю, сказал:
– Ваши документы, пожалуйста.
– Ах да, мы же в полиции, – понимающе улыбнулся месье Шарман, сунув руку в нагрудный карман пиджака. – Пожалуйста, вот моя визитка.
Я краем глаза заметил, что на визитке буква «Ш» добавлена зелёными чернилами. А самому кусочку картона было лет пятьдесят, не меньше.
– Извините, шеф, – опять влез дотошный Флевретти, – а разве визитка может считаться документом, удостоверяющим личность?
– У нас может, – суховато поправил вампир, развалясь на стуле и закидывая ногу на ногу. – Ибо в отличие от большинства мы так долго живём, что конкретный год рождения не имеет особого значения, нам проще мерить возраст десятилетиями. Мы являемся гражданами мира, не нуждаемся в визах, трудовой книжке и страховом полисе. Как видите, в нашем паспорте могли бы стоять только имя и фамилия. Смысл с этим заморачиваться, если есть визитка?
Шеф вопросительно покосился на меня.
– Всё верно, комиссар, – пожал плечами я. – У них действительно так принято. Это общая практика. В крайнем случае вы всегда можете позвонить в управление.
– Спасибо, – чуть поклонился мне Шарман. – Так вы и есть тот самый сержант Брадзинский? Я много слышал о вас от одного нашего общего друга. Вы должны его помнить.
