Буйство природы просто ошеломило его. Совершенная оптика позволяла не только увидеть, но и измерить с высокой точностью любой попавший в поле зрения предмет. Травы по грудь и деревья, рядом с которыми он сам казался мелкой букашкой: неужели такое существовало не только в сказках, бережно хранимых старшими поколениями?!
Бескрайние леса рассекались длинными шрамами рек и речушек, кое-где виднелись тонкие, будто нити, прожилки каких-то дорог, едва ли не тропинок. «Значит, людей здесь все же довольно много, – подумал Дюпри. – Иначе пути сообщения вовсе не были бы видны». Он подал рычаг управления вперед, начав снижение. Там, на близкой уже поляне, суетились его соратники, очищая спасенные вельботы от последствий варварских экспериментов. Должно быть, отчаявшись взломать двери странных жилищ, Несокрушимые попытались их сжечь, разбить иллюминаторы, поломать стойки и вообще отгрызть хоть кусочек «на память». Упорный труд туземцев не увенчался значительными успехами, но теперь следовало очистить аппараты от завалов частично обгоревшего хвороста и проверить работу стартового комплекса.
– А вот и люди. – Дюпри увидел недалеко впереди пару сотен всадников, направляющихся перелесками туда же, куда и он сам. Первый лейтенант со вздохом напомнил себе, что команды атаковать не было, но, с другой стороны… Он отключил режим скрытного полета, делая вельбот заметным с Земли, и нажал кнопку сигнального посадочного ревуна. Эта штуковина была предусмотрена для посадки в условиях слабой видимости. Но кто сказал, что ее нельзя использовать в других целях?
Громадным сказочным чудовищем вельбот пронесся над головами всадников, мерцая посадочными огнями и гулко взревывая каждые полторы секунды. Черная тень накрыла отряд и пронеслась над ним, едва не касаясь верхушек деревьев. Несокрушимые попытались было открыть огонь по невесть откуда взявшемуся чудищу, но кони не разделяли их энтузиазма. Ошалев, они в ужасе бросились кто куда, абсолютно игнорируя удила, шпоры и плети. Довольный проделкой, Жермон Дюпри продолжил глиссаду, заходя на посадку, туда, где, как он надеялся, ждет боевого друга и, возможно, будущего мужа очаровательная Кэйт.
Насчет боевого товарища он не ошибался. Спустя всего час он стоял лицом к лицу с героиней своих грез и выговаривал, едва сдерживая обуревавший его гнев:
– Кэйтлин, у нас есть приказ. И у тебя лично есть приказ. Тебя специально готовили для работы с Эргезом. Кто ты такая, чтобы утверждать, что мы должны вот так просто взять и выкинуть все то, над чем работали ведущие специалисты Эндимион-сити, стратеги, экономисты, этологи, этнологи… Да что толку перечислять? Наша с тобой задача – выполнить приказ наилучшим образом. Мы уже потеряли несколько человек, бессмысленно, глупо потеряли, и все это лишь для того, чтобы самоуверенная мадемуазель Кин заявила, что наверху сидят идиоты, а она, глянув вполглаза, во всем быстренько разобралась и приняла окончальное решение.
– Но ведь это решение правильное! – не сдавалась второй лейтенант Кин. – Эргез жестокий душегуб, он не может быть нашим союзником!
– Это рассказал твой ручной туземец? – насмешливо скривился Дюпри.
– Он не туземец. Он образованный и очень храбрый человек.
– А его приятель еще и писаный красавец!
– Это тут совершенно ни при чем!
– Я не знаю, что ты нашла в этом умнике и за кого ты его принимаешь, но должен тебе сказать: среди негодяев, устроивших нашим на Земле ту самую бойню, тоже могли быть образованные, а тем более храбрые.
Пойми, здесь, на Земле, в головах какая-то отрава: они не могут жить, чтобы не убивать. Им без этого плохо, будто оголодавшим вампирам. Сама посуди – их на планете осталось всего ничего, всем хватило бы земли, воды и каких угодно ресурсов. Можно подумать, это что-то изменило. Ты говоришь, этот, как его там, Чингиз – законный наследник местного верховного вождя, а Эргез – лишь узурпатор? Может, и так, не буду спорить. Но если мы вмешаемся на стороне Чингиза, мы, по сути, встрянем в очередные дрязги местных вождей, дадим в руки туземцев вместо обычной дубины дубину с гвоздями.
– Если мы встанем на сторону Эргеза, то дадим такую дубину ему.
– Ты должна заставить его действовать по-другому и тем самым выполнить приказ. Услышь меня, Кэйт! Вспомни, что ты офицер, а не девица на вечеринке, выбирающая, с кем танцевать, а с кем – нет.
– Я тебя слышу. – Миловидное лицо Кэйт стало непреклонным. – Но мистер Ноллан выбрал меня как раз потому, что при необходимости я сумею нарушить приказ. Он велел разобраться на местности – я разобралась. Мы не будем помогать Эргезу!
Дюпри в отчаянии покачал головой:
– Кэйт, пойми меня верно, я обязан доложить о твоем решении командованию. И очень надеюсь, мне не придется тебя арестовать.
Глава 20
Едва прослышав о приближении грозного Шерхана, речники подогнали широкие лодки к месту будущей переправы и сноровисто поставили их борт к борту, от берега до берега. Затем ловко связали их канатами и начали без суеты, но поспешая, класть мостовой настил для временной переправы. Одно дело – пешего или верхового перевезти, совсем другое – возы, запряженные волами, и сотни всадников. Тут обычным перево-зом не управиться.
Когда основные силы подтянулись к реке, работа уже шла полным ходом. Могущественный султан наблюдал за происходящим, как обычно, не спешиваясь, одинаково готовый карать и миловать. Карать сейчас хотелось больше, но он угрюмо молчал, не подавая виду. Пожалуй, только Сын Нага догадывался о причинах внезапной спешки и непроницаемой мрачности повелителя.
Всякому было известно, что доверенный человек властителя молчун, слова из него не вытянешь. Он и разговаривал-то лишь с хозяином, прочих едва удостаивал коротких команд, а больше молчал так, что многие предпочли бы самую отборную ругань.
Сын Нага, недавно поставленный надзирать за арьергардом, примчался к Шерхану, но прочесть по его лицу можно было не больше, чем всегда.
– Мы взяли пленника, высокий господин.
– Кто таков?
– Несокрушимый из отряда Арслана. Он говорит, что его отряд менее чем в дне пути отсюда.
– Вот оно как?!
Тяжелые нависающие брови первейшего из воинов Пророка сошлись на переносице, как две грозовые тучи, порождающие молнию.
«А я уж было решил, что ошибся, что возвожу напраслину на ньок-тенгера Эргеза, да станет воздух, которым он дышит, ему расплавленной лавой! Значит, все-таки послал погоню, и, конечно, не кого попало, а самого Арслана Победоносного». Шерхан нехорошо ухмыльнулся, как делал это, подписывая смертный приговор врагу. Приятно сознавать, что в который раз удалось предугадать замысел неприятеля.
Плохо только, что противопоставить нападению ему почти нечего. Он поглядел на перевозчиков, хлопочущих на берегу и на связанных воедино лодках.
«Торопись не торопись, а в короткое время надежную переправу не навести, а если даже это каким-то чудом удалось бы, перейти всем отрядом на тот берег, перевезти возы, а затем уничтожить настил и разогнать лодки никак не успеть. Должно быть, на это и рассчитывал военачальник Эргеза.
