Надо признать, что это ощущение оказалось не иллюзией, как я втайне подозревал. Мне действительно удалось вытащить из Сети чертеж «Рифа» раз в пять быстрее, чем я рассчитывал.
– Трехмерная модель готова к использованию! – доложил я в микрофон гарнитуры.
– Отлично, Копуха! – ответил Долговязый. – Теперь просканируй корабль на дне и прикинь, в каком месте лучше врезаться.
Получи я такой приказ всего пару часов назад, он бы меня озадачил, поскольку никогда ничего подобного мне делать не приходилось – всеми расчетами занимались специально обученные инженеры. Но отсюда до инженеров не докричишься, так что в любом случае придется хотя бы попробовать самому вычислить место врезки.
Перекинув на терминал показания сонара, я установил чертёж таким образом, чтобы он совпал с положением реального корабля на дне. Так мне было легче, я ведь не был профессионалом именно в этом деле. Однако уже через минуту у меня появились идеи. Во-первых, можно было попробовать проникнуть внутрь судна вообще без врезки, поскольку оказались свободными некоторые люки в палубных надстройках. Сейчас они были герметично задраены, как и положено по штормовому регламенту, но, если выйти на связь с экипажем, можно превратить несколько помещений в затопляемые шлюзы, чтобы через них эвакуировать людей. Во-вторых, можно было сэкономить время и не резать бортовую броню, а использовать имеющуюся пробоину в корпусе, чтобы добраться до менее толстых переборок.
Но в любом случае оставалась главная проблема – каким образом спасенные люди преодолеют тридцатиметровую толщу воды. Мне вдруг стало ясно, что даже если бы Долговязый прихватил с собой несколько аппаратов воздушного типа, это никаким образом нам не помогло бы. Ну сколько бы их было? Три, пять? А экипаж среднего транспортника, не считая научников, состоял минимум из пяти-семи матросов и троих офицеров. На всех аквалангов не хватило бы все равно, так что не было никакой разницы, три их будет или ни одного. К тому же вряд ли кто-то из моряков и ученых, если среди них нет подготовленных специалистов, смог бы справиться с аппаратом после пятиминутного объяснения в стрессовой обстановке. Это только со стороны кажется, что дыхание сжатым воздухом под водой ничем не отличается от обычного. Еще как отличается! Без навыка, поднимаясь с тридцати метров, можно запросто откинуть ласты хотя бы от неумения контролировать мышечную активность при затрудненном дыхании. Да и будут ли эти пять минут на необходимые объяснения ?
И все же уверенность Долговязого в нашей возможности провернуть спасательную операцию передалась и мне. Я не знал, что он задумал, но столь опытный охотник никогда не начнет действовать, не предусмотрев нескольких вариантов развития событий. Даже у меня уже было два неплохих варианта проникновения внутрь затонувшего судна, чего уж о Долговязом-то говорить? Раз уж он мне поручил разведку, значит, о технике погружения может сам позаботиться.
– Долговязый, здесь Копуха, ответь! – позвал я в микрофон гарнитуры.
– На связи!
– У меня есть два варианта, как попасть внутрь при минимальных затратах времени. Можно войти через пробоину, а потом резать переборки, а можно попробовать вообще без резака вскрыть люк в палубной надстройке.
– Добро. Пометь предполагаемые места проникновения на проекции с сонара, чтобы Майк мог нас наводить при необходимости. Я скоро буду. Связь с экипажем пробовал установить?
– Нет ещё.
– Долго копаешься! Живее, Копуха!
Он отключился, а я ощутил себя тупее каракатицы и медлительнее медузы, И хотя после принятия таблетки у меня все получалось втрое быстрее, но все равно непозволительно медленно, если учесть, что под водой, в темноте, неизвестности и страхе находилась Леся.
«Барракуда меня дери!» – подумал я, переключая передатчик «Рапида» на аварийную частоту.
– Транспортник «Риф», ответьте спасателям! – произнёс я в микрофон.
Мне казалось, что если в ходовой рубке остался кто-то из экипажа, он мог выйти на связь даже после затопления судна. Конечно, только в том случае, если не прекратилась подача электричества. При остановке турбин генераторы не могли давать энергию, но оставались еще мощные аккумуляторные батареи, энергии которых должно хватить не только на маломощную ультракоротковолновую связь, но и на аварийное освещение. При экономном расходовании, разумеется.
Однако сколько я ни звал, в эфире висела почти полная тишина, нарушаемая лишь переговорами портовых служб Суматры, работающими в авральном режиме.
– Долговязый, здесь Копуха! – позвал я.
– На связи.
– «Риф» не отвечает.
– Хреново. Зови своих ластоногих.
– Дельфины не ластоногие, а китоообразные, – поправил я.
– Мне это, знаешь, до жопы, – признался Долговязый. – Зови их, попробуем с акустическим усилком одного запустить.
Я переключился в режим коммуникатора и вызвал дельфинов.
– Вам надо подойти к нижнему десантному шлюзу, – сообщил я. – Один из вас попробует наладить связь между нами и людьми внизу с помощью акустического усилителя.
– Я попробую! – отозвалась Лидочка.
Тошку слышно не было, но, глянув на историю показаний сонара, я заметил, что он уже дважды нырял к затопленному кораблю.
Через несколько минут в рубку явился Долговязый с тяжелым тубусом акустического усилителя для оповещения дайверов.
– На дельфине такую штуковину сложно будет зацепить, – сказал я.
– И что? – глянул он на меня. – Не будем?
Мне впервые довелось видеть Долговязого в таком состоянии. Я видел его на охоте, я видел его крепко пьяным, я видел его серьезно раненным, но таким вот хладнокровно-циничным – никогда. Если бы это был не отставной охотник, а кто-то незнакомый, с кем мы не сидели на глубоководной базе, я бы ощутил себя в высшей степени неуютно. Было ясно, что в таком состоянии его вряд ли остановит такая мелочь, как неудобство дельфинов. Или чье-либо неудобств вообще. Или что-либо гораздо более серьезное. Наверное, мне тоже стоило этому поучиться – поставить перед собой цель, а все остальное отодвинуть на второй план.
– Дельфины могут отказаться, – резонно заметил я. – Мы не сможем их заставить.
– Отказаться спасать людей?
– Они же не люди. И не наши рабы. Сотрудничают, и то хорошо.
– Это Леся тебя этому научила? – Долговязый усмехнулся и закинул усилок на плечо. – Я думаю, что дело не в рабах и хозяевах. И не в том, кто кого может заставить.
– А в чем?
– В том, кому от кого больше надо. Вот и все. Пойдем, Копуха, не время сейчас языками чесать.
Я перевел коммуникатор в режим удаленного управления. Теперь в нашей маленькой коммуникационной сети, состоящей из меня, Майка и Долговязого, появятся еще два полноправных абонента – Тошка и Лидочка.
Долговязый нетерпеливо дождался, когда я закончу возиться с терминалом, после чего мы спустились на лифте, а потом проделали длинный путь к десантному шлюзу через бесконечные переходы, по бесчисленным трапам, перешагивая через высокие пороги герметично задраивающихся овальных дверей. Над головой мелькали плафоны тусклых светильников, пол под ногами ходил ходуном от свирепой качки.
