– Да, я был механиком бронзового чемпиона в сорок восьмом.
– Тогда разберетесь. Тут мало что изменилось. Будете и на этот раз прорываться в тройку?
– В десятку бы попасть, – отмахнулся отставник. – У нас новый гонщик, это ее дебют.
– Понятно. Оружие есть?
– Да. Старенькое, но надежное, – он распахнул гавайку, показав рукоять «БМФ-400».
– За беспричинную стрельбу два года назад ввели штраф. Здесь не тир и не полигон, так что учтите.
– Мы катер приехали делать, а не упражняться в стрельбе, – ввернула Леся.
– Тогда все, – улыбнулся охранник. – Удачи в соревнованиях.
С грохотом отворив скрипучую решетку, Долговязый пропустил нас с Лесей вперед. Подъемник был до предела запущенный, ржавый. Я всерьез забеспокоился об исправности механизма – не хватало ещё, чтобы трос лопнул. Однако когда Леся опустила рычаг хода, оказалось, что машинерию содержат в большем порядке, чем кабину.
Сначала за решеткой тянулась лишь бесконечная бетонная стена. Я понял, что разрушенные и поврежденные туннели верхних ярусов новые владельцы попросту залили бетоном, чтобы оградить нижние уровни от натиска воды из воронки. Такой подход обнадеживал, поскольку давал неплохие гарантии безопасности. Однако океан все же пытался просочиться ниже, оставляя на бетоне сверкающие в свете ламп соляные разводы.
Наконец бетонный монолит кончился, и стали попадаться сначала освещенные технологические ярусы, а затем обжитые инфраструктурные уровни «Эй» и «Би». Несмотря на довольно высокую скорость спуска, я успел заметить людей в цеху и снопы искр от плазменной сварки.
– Работа идет полным ходом, – сказал Долговязый. – Перед самой гонкой тут аврал, понятное дело. А если учесть, что некоторые пилоты вообще обходятся без механиков из соображений экономии, вы прикиньте, как они выматываются перед стартом. Поэтому в последний день перед гонкой, чтобы уравнять шансы, цеха принудительно закрываются и пилотам даётся двенадцать часов на отдых.
– Отосплюсь… – мечтательно протянула Леся.
«Уж не знаю», – подумал я, вновь ощутив нарастающее возбуждение.
– Надеюсь, мы покинем это гостеприимное место раньше, чем объявят день отдыха, – ответил отставник. – Или ты решила на самом деле принять участие в гонке?
– А что? – Леся пожала плечами. – Катер я неплохо умею водить. А раз его все равно строить и деньги на это уйдут, так почему не попробовать прокатиться?
– Катер не пропадет, – уверил ее Долговязый. – Мне на «Рапиде» пригодится быстроходная поршневая машина.
– Ну так давай попробуем. Или от задержки на пару дней в твоей жизни многое изменится?
– В жизни всего человечества многое может измениться за эти несколько дней. Нам в первую очередь надо понять, что задумала Молчунья, какие у нее козыри в рукаве и какие пути отхода в случае неудачи. Но главное, что надо узнать, это насколько далеко она собирается пойти в этой всепланетной авантюре и правильно ли мы вычислили ее мотивы.
– Какие, по-твоему, у нее могут быть другие мотивы?
– Месть, например, – жестко произнес отставник. – Забыла, как Молчунью выбила из колеи гибель Жаба?
Такое забудешь, как же! Особенно если учесть, что моя баротравма и списание из охотников явились прямым следствием ее истерики по этому поводу. Для всех такая реакция оказалась шоком, никто ведь не думал, что Молчунья тайно по уши влюблена в Жаба. Да уж, в секретах женского сердца мало кому дано разобраться. В том числе и самим женщинам, как мне кажется. Ну где логика? Молчунья целый год трахалась то со мной, то с Чистюлей, когда мы прели на островной базе в Карибском бассейне, а любила, оказывается, командира. Причем до такой степени, что, узнав о его гибели, готова была последовать прямиком за ним. Мы и подрались-то с ней именно из-за этого. Я не хотел ее отпускать, пытался удержать, а она толкнула меня спиной на острый металл, после чего жабрам моего скафандра пришел закономерный конец. Но именно она меня вытащила потом на движках своего аппарата. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Такие вот странные были у нас с ней отношения.
Подъемник замедлил ход и вскоре замер, клацнув остановочными замками. Мы выбрались на пыльный бетон уровня «Си», о чем сообщала большая желтая надпись на трех языках, причем в строке по-русски уровень назвался «Ц». Чуть ниже, и гораздо мельче, было написано от руки в неприличных выражениях. что обладателей прямоточных моторов здесь в высшей степени не уважают. Для наглядности прилагался кривой рисунок, изображающий толстопузого богатея, у которого из голой задницы вырывались струи огня и дыма, и мускулистого парня с шипастым стартерным линем в руке. Насколько я понял замысел художника, мускулистый детина изгонял приверженца реактивной тяги, используя стартерный линь вместо хлыста.
Скромные голографические пиктограммы на стенах указывали схемы движения к жизненно важным помещениям уровня – в места, где можно поесть, поспать, а также расстаться с деньгами более экзотическими способами. Отдельные пиктограммы указывали путь к цехам и мастерским.
– Для начала в отель, – решил Долговязый. – Там можно будет сразу выяснить, на этом ли уровне остановилась Молчунья или предпочла опуститься ниже.
Достаточно было отойти всего шагов на тридцать от подъемника и подняться по короткому трапу в основной тоннель, чтобы в полной мере оценить масштаб подземных сооружений. На нас навалилась лавина звуков – урчание медленно проезжающих грузовиков и автобусов, лязг вагонеток на рельсах… Мимо проходили десятки людей, спеша по своим делам, женский голос, усиленный громкоговорителями, сообщал по-английски о том, что через час движение автобусов прекратится. Высота тоннеля в этом месте составляла не менее пятнадцати метров, а ширина все двадцать, если не больше. Кроме того, в стенах были устроены ниши для многоэтажных зданий, в них светились окна, мелькали человеческие силуэты, что еще больше подчеркивало огромный объем подземелья. Несмотря на легкий сквозняк, говорящий об отлаженной вентиляции, воздух показался мне тяжеловатым от запахов металла и разогретого масла.
– Шумновато здесь, – сказала Леся.
– К этому быстро привыкнешь, – ответил Долговязый. – Идемте, судя по схеме, нам нужен автобус третьего маршрута.
На остановке толкался весьма разномастный народ. Низкорослых местных было совсем мало, зато остальные человеческие расы были представлены очень полно. Я увидел здесь и японцев, и китайцев, и негров, даже троих арабов в халатах и клетчатых накидках на головах. Не говоря уж о европейцах. Но особенно поразил меня краснокожий индеец в неплохом европейском костюме и с боевой раскраской на лице. У некоторых на поясе висели легкие гауссовские пистолеты, почти у всех ножи. Были среди ожидающих и пять женщин, одна вооруженная изящным спортивным карабином.
Втиснувшись вместе со всеми в автобус, мы проехали три остановки и сошли у четырехэтажного здания с надписью «Hotel»,
– Может, надо выбрать отель подальше? – спросила Леся.
