– Барракуда меня дери! Это же категорически запрещено! Вы что, превратили дельфина в программируемое существо?
– Мы это делали не ради того, чтобы подавить его волю, Рома. И ни разу не подключали к нему программатор. Это устройство использовалось только для прямой связи. Ты же знаешь, насколько трудно дельфину втолковать некоторые технические термины. А так я с пульта могу транслировать в мозг Тошки любые образы подводных сооружений, как это делает наркотический трип-чип. Только наркотик подавляет волю, а наше устройство нет. Тошка просто видит в воображении тот предмет, который ему необходимо исследовать. Ну, и можно устроить так же обратную связь, что иногда очень важно.
– Видеть глазами дельфина?
– Не глазами. Они пользуются ультразвуком. Но их природный сонар намного совершеннее наших. Я могу выводить на экран те образы, которые возникают у него в мозгу, а компьютер уже легко переводит их в понятное нам изображение на мониторе. Ты лучше скажи, какая муха тебя укусила именно сейчас затеять эти разборки?
– Я думал про Жаба.
– И что?
– Наши логические умозаключения на его счет могут оказаться в корне неправильными.
– В каком плане?
– Что, если не он инициировал запуск ракеты с военной установки? Что, если это вообще нелюдских рук дело?
– Не понимаю. Ты же сам связал торпедную атаку на «Риф» с запуском! И это более чем логично! Жаб запустил ракету, а потом потопил меня, чтобы я не отправила дельфинов на разведку и не выявила истинную причину пуска. Ты сам сказал, что это почерк вашего командира. Просто все были уверены в его гибели, вот и подумали на Молчунью.
– И ошиблись. Молчунья оказалась ни при чем.
– Значит, больше некому, кроме Жаба! Он же псих, судя по вашим рассказам. У него могло хватить духу запустить термоядерную ракету.
– Зачем?
– Чтобы потом обезвредить ее при помощи Поганки и всем на Земле доказать свою незаменимость. Ты сам говорил, что он фанат подводной охоты. А ведь эта профессия умирает. Биотехов становится все меньше, и вскоре охотники станут никому не нужны. Он хотел доказать, что это не так.
– Да, конечно, – усмехнулся я. – Все очень просто. Сумасшедший маньяк в действии. Найти его и обезвредить. И все мы очень правильные, все ратуем за спасение человечества и до ужаса уверены в своей правоте. А что, если мы ошибаемся?
– В чем? – не поняла Леся.
– В мотивах Жаба. Он мог затопить тебя вместе с «Рифом» совсем по иной причине.
– Ты серьезно?
– Вполне. Пока мы сидели за столом, я кое-что вспомнил. Очень важную деталь.
– Какую?
– Биотехи не нападают на обитателей океана.
– И что?
– Ты говорила, что торпеда недавно погналась за Тошкой. Помнишь?
– Да. И что?
– Она каким-то образом отличила его от всех дельфинов, распознала в нем союзника человека. Как, по-твоему, она это сделала?
– Думаешь, по вживленному нейрочипу?
– Скорее всего. Умеют же мины отличать стаи торпед из своего охранения от всех других. Они по запаху считывают заводские клейма в геноме.
– Погоди-ка… – сощурилась Леся. – И что из этого следует? Какое отношение имеет чип у Тошки под черепом к проделкам вашего командира?
– Не знаю. Но меня мучает одна мысль, – признался я.
– Какая? – Леся напряглась.
– Если торпедная атака на «Риф» не была случайной, если это Жаб напустил на тебя стаю биотехов, то откуда он получил всю необходимую информацию о тебе? Это ведь надо было знать, что, несмотря на шторм, ты выйдешь в океан на среднем транспортнике. Мало того! Если Жаб не хотел допустить дельфиньей разведки, то он по крайней мере должен был знать о ее возможности!
– Ты хочешь сказать, что кто-то из моих коллег информировал вашего бывшего командира?
– В это трудно поверить, – признался я. – Но любое другое объяснение будет выглядеть еще более фантастичным.
– Например?
– Ты связывалась с Тошкой перед тем, как взойти на борт «Рифа»?
– Да, но дельфин об этом не знал. Мы дистанционно ввели в его мозг образы нескольких типов пусковых установок, чтобы ему легче было вести разведку. Четкую картинку, даже со звуком, можно передать только во сне, но дельфины все время спят одним полушарием мозга. Так что это облегчает подобные односторонние контакты.
– Погоди-ка… А образы из их мозга ты тоже можешь так считывать?
– Да. Но этот процесс лучше проходит с бодрствующим полушарием, поскольку оно более активно взаимодействует с нейрочипом.
– Так… Кажется, у меня возникла более или менее правдоподобная теория.
– Рассказывай.
– Может, и с остальными поделиться? – осторожно спросил я.
– Не надо. Я понимаю, что ты доверяешь Молчунье и Долговязому, но все же эксперименты с биологическими чипами под запретом. Меня за это могут запросто посадить. Не то что я им не доверяю, но лучше не надо.
– Ладно, – кивнул я, согласившись с доводом. – Тогда слушай. Идея состоит в том, что теоретически Жаб мог получить необходимую информацию от Тошки.
– Нет, что ты! – помотала головой Леся. – В тех образах, что мы транслировали, не было никакой информации о намечающемся выходе «Рифа» из порта.
– Ты не представляешь, насколько Жаб умен. Он способен провести анализ крупиц информации и сделать обширные выводы. Ты лучше скажи, на каких частотах происходит контакт аппаратуры с нейрочипом у Тошки под черепом.
– Я не знаю, – вздохнула Леся. – Если быть точной, никто не знает. Просто мы сделали ответную часть из тех же тканей торпеды. Скорее всего передача информации между двумя нервными центрами происходит в прямом смысле телепатически. Тебе лучше знать, как координируют маневры торпеды в стае.
– Они перекрикиваются ультразвуком, – пожал я плечами.
– У торпеды «ММ-25» нет ультразвукового органа. Однако они ходят парами и тройками и синхронно выполняют маневры, как стаи рыб.
– Ты читала каталог Вертинского? – удивился я.
– Приходилось, – уклончиво ответила она. – В общем, нервные импульсы от торпеды к торпеде или от рыбы к рыбе как-то передаются, это факт. На каких частотах – пока неизвестно. Мы над этим работали, но без особых результатов. Доподлинно известно лишь то, что расстояние между Тошкой и ответной частью не имеет значения.
– А где установлена эта ответная часть?
– На «Тапрабани». На нее образы подаются по сетевому каналу с любого терминала. Кроме того, мы настроили электронный блок ответной части таким образом, чтобы он превращал в простые образы некоторые команды стандартного коммуникатора. Так дельфином может командовать даже тот, кто понятия не имеет о существовании нейрочипа у него в голове.
