— В это время ты прятался где-то в Белых горах в пещере, но, верно, помнишь, как отреагировали немцы?
— Решительно?
— Вот именно, — кивнул Дженсен. — Весьма решительно. Политическое значение Турции в этом регионе трудно переоценить. Она всегда была потенциальным партнёром или государств оси Берлин — Рим — Токио, или союзников. Большинство островов расположено всего в нескольких милях от побережья Турции. Немцам надо было восстановить доверие и рейху.
— И поэтому?
— Поэтому немцы бросили в бой всё, чем располагали, парашютистов, десантников, отборные горнострелковые части, целые полчища «Юнкерсов». Говорят, для этого они сняли с итальянского фронта все пикирующие бомбардировщики. Словом, бросили все силы. За несколько недель мы потеряли больше десяти тысяч солдат и все острова, которые заняли перед этим. Кроме Кероса.
— Теперь очередь за ним?
— Да. — Щелчком Дженсен извлёк две сигареты, подождал, пока Мэллори прикурит и выбросит спичку в окно, сквозь которое севернее шоссе в бледной дымке виднелось Средиземное море. Теперь немцы будут утюжить Керос. Спасти его мы не в состоянии. В районе островов Эгейского моря немцы имеют превосходство в авиации…
— Но почему вы так уверены, что это произойдёт на этой неделе?
— Дружище, в Греции полным-полно агентов союзников, вздохнул Дженсен. — Только в районе Афин и Пирея у нас их больше двухсот. Кроме того…
— Двухсот! — недоверчиво воскликнул Мэллори. — Вы сказали…
— Да, я так сказал, — улыбнулся Дженсен. — Сущие пустяки по сравнению с полчищами немецких шпионов, которые свободно расхаживают среди гостеприимных жителей Каира и Александрии. — Он снова стал серьёзным. — Мы располагаем точной информацией. В четверг на рассвете целая армада каиков выйдет из Пирея, проскочит сквозь Циклады, просочится ночью меж островков… Любопытная ситуация! Не так ли? Днём мы не рискуем сунуться в Эгейское море, иначе нас пустят ко дну, а немцы не смеют носа показать ночью. Едва стемнеет, наши эсминцы, торпедные катера и канонерки выходят в море, но ещё до рассвета эсминцы отходят на юг. Малотоннажные же суда пережидают день, прячась в бухтах островков. И всё-таки мы не в состоянии помешать фрицам атаковать Керос. Немцы высадят десант в субботу или воскресенье. Нанесут одновременный удар с моря и с воздуха. Десятки «юнкерсов-52» на аэродромах близ Афин ждут сигнала. Гарнизон Кероса не продержится и двух суток, — без тени сомнения заключил Дженсен.
И Мэллори поверил ему. С минуту разглядывал он матовый блеск моря, мириады звёзд, мерцающих над тёмной его гладью. Затем резко повернулся к Дженсену:
— Но у нас же есть флот, сэр! Почему бы не эвакуировать гарнизон на кораблях? Ведь флот…
— Флот! — саркастически перебил его Дженсен. — У флота кишка тонка. Район Эгейского моря сидит у него в печёнках. Ему надоело понапрасну высовываться и получать по носу. Немцы успели подбить два линкора, восемь крейсеров, четыре из них потопили. Это не считая дюжины эсминцев… А о мелких судах и говорить нечего. Ради чего? Чтобы наше командование могло играть со своими берлинскими коллегами в кошки-мышки? Игра доставляет огромное удовольствие всем. Всем, кроме тысячи моряков, которых потопили в той игре, кроме десяти тысяч томми, индусов, новозеландцев и австралийцев, которые страдали и умирали на этих островах, так и не поняв, ради чего они гибнут.
Пальцы Дженсена, сжимавшие баранку, побелели, лицо прорезали горькие складки. Мэллори был потрясён неожиданной вспышкой ярости, так не вязавшейся с характером Дженсена… А может, именно здесь-то и проявился его характер? Может, Дженсен совсем не таков, каким кажется со стороны?
— Вы сказали, на Керосе тысяча двести человек, сэр? спросил Мэллори.
— Да. Тысяча двести человек. — Дженсен мельком взглянул на него и отвернулся. — Ты прав, приятель. Конечно, прав. Я совсем потерял голову. Конечно, мы их не бросим. Флот в лепёшку разобьётся. Подумаешь, ещё два-три эсминца накроются. Прости, дружище, я снова за своё. А теперь слушай. Слушай внимательно. Эвакуировать их придётся ночью. Днём у нас ни одного шанса: две, а то и три сотни пикировщиков только и ждут появления британского эсминца. Эвакуировать придётся именно на них. Транспорты и тендеры в два раза тихоходнее. До северных островов Лерадского архипелага им не добраться: не успеют вернуться к рассвету на базу. Расстояние слишком велико.
— Но ведь Лерады растянулись длинной цепочной, возразил Мэллори. — Разве эсминцы не прорвутся?
— Между островами? Это исключено. — Дженсен покачал головой. — Проливы сплошь заминированы. И на тузике не пройти.
— А проход между Майдосом и Навароном? Он тоже заминирован?
— Нет. Он чист. Там глубины слишком большие. Якорные мины не поставить.
— Тогда здесь и нужно идти, сэр! Ведь с другой стороны турецкие территориальные воды…
— Мы бы вошли в турецкие воды хоть завтра, средь бела дня, будь от этого прок, — устало сказал Дженсен. — При прочих равных условиях мы пойдём западным проливом. Он и безопасней, и путь короче, и международных осложнений избежим.
— Что значит «при прочих равных условиях»?
— Я имею в виду пушки крепости Наварон. — Дженсен долго молчал, потом повторил медленно, бесстрастно, как повторяют имя старинного и грозного врага:
— Пушки крепости Наварон. В них вся суть. Они прикрывают с севера входы в оба пролива. Если бы нам удалось подавить эти пушки, то этой же ночью сняли бы с Кероса гарнизон.
Мэллори не проронил ни слова, поняв, что услышит главное.
— Это не обычные пушки, — неторопливо продолжал Дженсен. — Артиллеристы считают, что калибр их, самое малое, девять дюймов. Думаю, это двухсотдесятимиллиметровые гаубицы. Наши солдаты на итальянском фронте боятся их больше всего на свете. Скорость снарядов невелика, зато ложатся они точно. Как бы то ни было, — добавил он мрачно, — «Сибарис» потопили за каких-то пять минут.
— «Сибарис»? Я что-то слышал…
— Крейсер с восьмидюймовыми орудиями главного калибра. Мы послали его месяца четыре тому назад подразнить фрицев. Думали, будет что-то вроде увеселительной прогулки. Но немцы отправили корабль на дно. Спаслось всего семнадцать человек.
— Господи! — воскликнул потрясённый Мэллори. — Я и не знал.
— Два месяца назад мы предприняли широкомасштабную десантную операцию, — продолжал Дженсен, не обратив внимания на слова Мэллори. — Участвовали коммандос, морские десантники, корабли Джеллико. У немцев было небольшое преимущество: Наварон окружён скалами, — но ведь в атаке участвовали отборные войска, возможно, лучшие в мире. — После паузы Дженсен добавил:
— Их изрешетили. Почти все были уничтожены. В течение последних десяти дней мы дважды сбрасывали на парашутах подрывников, ребят из спецотрядов. Они попросту исчезли, — пожал недоумённо плечами Дженсен.
— И неизвестно, что с ними?
— Неизвестно. Нынче ночью была предпринята отчаянная попытка отыграться. И чем дело кончилось? На командном пункте я помалкивал. Ведь это меня Торранс и его парни хотели сбросить на Наварон без парашута. И я их не осуждаю. Но у меня не было иного выхода.
