– В райотдел. Быстро!
– Но мне приказано…
– Это напрямую связано с делом! – не выдержал Владислав Петрович. – Скорее!
Он и сам от себя не ожидал такой эмоциональности, а водитель и вовсе смутился, запустил двигатель и выехал со стоянки. Райотдел был совсем рядом, метров четыреста, и уже через две минуты тормоза «Волги» скрипнули перед зарешеченными окнами. Из-под закрытых по инструкции черных штор светомаскировки пробиваются узкие щели света.
Тихо.
Следователь выскочил из машины с неподобающей возрасту и солидности быстротой, палец упруго вдавил белую кнопку звонка над массивной деревянной дверью с круглым окошком. Кнопка была гладкая и прочная, как отглаженный морем камушек, даже чуть влажная, но это не от моря, скорее от легкого налета предутренней росы.
Тихо.
Рука дернула дверь, но с той стороны только глухо и упрямо звякнул запертый изнутри засов. Владислав Петрович несколько раз пнул дверь и снова позвонил, холодея от навалившейся тревоги.
Водитель тоже вышел из машины и теперь глядел поверх раскрытой дверцы с явным недоумением.
– Что там, заснули все? – Его голос разорвал утреннюю тишину настолько неожиданно, что Владислав Петрович вздрогнул.
– Хорошо если так… – тихо ответил он, но водитель услышал.
Первый дежурный троллейбус прогудел мимо, лязгая штангами по проводам, и снова по улице расползлась предрассветная тишина. Лишь рация шипит в машине.
Вдруг за толстым стеклом круглого дверного окошка мелькнула неясная тень, и следователь весь напрягся в недобром предчувствии. Захотелось отскочить от двери, но разум возобладал над инстинктами тела.
Лязгнул, отпираясь, засов, скрипнули петли.
– Чего вы тут буяните, Владислав Петрович? – сонно выглянул дежурный, щурясь после яркого света.
– Спите? – с подступающей злобой спросил следователь.
– Да какой там… В туалет заскочил.
– А помощник?
– Я его отправил отдыхать… Да вы заходите, заходите!
– Ну спасибо… – Владислав Петрович шагнул в вестибюль, даже не пытаясь скрыть злость и сарказм. – Где задержанный Александр Фролов?
– Где и положено… В пятой камере.
– Вы уверены? Ведите!
– А что случилось? – Сонное лицо дежурного быстро обрело ясность.
– Посмотрим.
Они прошли по коридору мимо окованных дверей камер, над пятой висела под потолком не прикрытая плафоном лампочка, а ее раскаленная нить бросала на стены желтый мерцающий свет.
– Тут, – пожал плечами дежурный, украдкой заглянув в окошко.
Владислав Петрович бесцеремонно его оттолкнул и посмотрел сам. Фролов мирно спал на деревянных нарах у стены, с другой стороны развалился лицом вниз здоровенный детина в шортах и белой футболке с надписью «No» на спине.
– Владислав Петрович! – позвал из вестибюля водитель. – Вас дежурный на связь!
– Сейчас!
Следователь сжал губы и широким шагом направился в дежурку, пихнул дверь, уселся в кресло. Рука сорвала с пульта телефонную трубку, палец вдавил нужную кнопку.
– Дежурный по управлению! – ответили почти сразу.
Да, им там не до сна.
– Рыжков, – представился Владислав Петрович. – Вызывали?
– У нас ЧП. Вы в Ленинском? Почему не в гостинице?
– Проверяю догадку по делу. Мне нужен эксперт для снятия парафинового теста. Срочно.
– В Ленинский прислать? Что, уже есть подозреваемый?
– Что-то вроде того. Зацепка. Докладывать рано.
– Это уж не нам решать! Сейчас пришлю к вам группу. Знаете, что случилось?
– Вот черт… Что-то еще?
– Это не что-то, это беда… Мы не сразу узнали, но полчаса назад нам позвонили из пожарной охраны и сообщили, что при пожаре погиб жилец дома номер восемь по Керченской – Серж Дадик. Гражданин Америки. Охранник из офиса Фонда Сороса. Телекс уже в Киеве.
Владислав Петрович попытался умерить дыхание, но волосы на затылке зашевелились все равно. Керченская, номер восемь… Знаменитый «американский особняк», местная достопримечательность. Это ведь почти на Толстовской горке, оттуда он виден как на ладони – огромный, красивый, яркая черепица, стены из бута, бассейн, охрана… Шутки кончились.
– Причина возгорания? Туда ведь не подойти! Собаки, охрана…
– По показаниям охранника, в доме послышались три негромких взрыва. Пожарники предполагают, что стреляли зажигательными пулями большого калибра. Остались следы.
Следователь прикрыл глаза. Вот вам и ночной стрелок, вот вам и заголовки в газетах. Очень вовремя… Что же это за псих? На Сашу думать не хочется.
– У нас тут такое творится в управе… – Дежурный понизил голос до глухого телефонного шепота. – Прибыл командир одного из американских десантных кораблей, сейчас они заперлись с Дедом. Два джипа пригнали, десять десантников в полной снаряге оцепили управу, ну прям как в кино… Командир говорит, что получил приказ на эвакуацию всех американских граждан из города, требует оказать содействие.
– Требует?
– По тону переводчика именно так. Нам вообще запретили выходить из дежурки, одного из своих коммандос поставили вместо сержанта на дверях.
– Кто запретил? – Владислав Петрович открыл глаза и попробовал продышаться.
– Переводчик.
– А Дед?
– Ну… Подтвердил. Сейчас мы готовим сведения по всем американцам, зарегистрированным в городе.
– Сколько их?
– По нашим данным, шестнадцать человек. Точнее, уже тринадцать.
– Так много?
– Да, может, есть еще те, кто отдыхает тут без регистрации. Их разве заставишь?
– Ладно, давайте сюда эксперта, – вздохнул Владислав Петрович и положил трубку.
Рядом стоял дежурный по райотделу, преданно вытаращив глаза.
– Будить помощника? – осторожно поинтересовался он.
– Нет, черт вас возьми, – вспылил следователь. – Кофе ему в постель принести! Давайте Фролова в комнату для допросов. И осторожнее с ним. Кстати, есть у нас кофе?
– В термосе на подоконнике.
Дежурный скрылся в комнате отдыха, а Владислав Петрович налили себе кофе в расписанную цветочками чашку. Понюхал. Дрянь растворимая, да еще остывшая в придачу. Все равно сойдет.
Он выпил теплую жижу в четыре глотка, отставил чашку и прошел через вестибюль на улицу.
Рассвет над домами набирал силу, проявляя в небе редкие серые облачка. Скоро они станут розовыми, как стая летящих фламинго, а затем и солнце медленно выползет на безбрежный голубой луг. Городская тишина таяла, как предрассветный туман на реке, начинали гудеть троллейбусы, все чаще проезжали машины, уже не включая фар. Редкие прохожие спешили по своим ранним делам, но никто еще не знал о том, что сегодня город будет жить другой жизнью. А может, никто Этого не заметит?
