Японец вспомнил слова Фролова о том, что мужчина должен быть хозяином жизни, и чуть усмехнулся, смело ухватив винтовку за специальную рукоять.
Стрелок должен владеть оружием, а не наоборот.
Вперед! Нечего железяке глазки строить, словно она живая. За рукоять и к ноге. Смирно!
Японец напрягся и вытянул винтовку из ниши. Тяжелая она была жутко, но по весу, по форме и запаху это было Настоящее Оружие – ни с чем не спутать. При одинаковом весе обрезок трубы или рельса чувствовался бы в руках совсем иначе, а у этого предмета было НАЗНАЧЕНИЕ – четкое, ясное, пугающее своей откровенностью.
Саша сидел на лавочке и щурился на солнце, словно сытый ленивый кот, когда его подопечный, согнувшись в дугу, вытащил пудовую винтовку из сарая. Натруженные амортизаторы приклада ярко сверкали шлифованными цилиндрами, а на бархатно-черном углепластике ложа солнечные лучи умирали почти бесследно, только серый, покрытый тефлоном ствол выпирал мощно, пугающе, угрожая земле рогами раздвинутой сошки.
– Кишки не надорви… – для поддержания репутации съязвил Фролов.
– Уж как-нибудь… – прокряхтел Японец.
– Ну-ну… Быстро ты управился.
– А чего с ней возиться? Мужчина – хозяин жизни, сам говорил.
– Дурак, – беззлобно сплюнул Саша. – Ты небось не девку уламывал, а? Это же ОРУЖИЕ, понимаешь? Тем более чужое. Его нельзя, слышишь, нельзя ни в коем случае таскать, как котенка за шиворот. Его нужно любить, как избранницу сердца, а не как продажную девку, его уважать надо, почти как жену, с ним нужно сдружиться, в конце концов. Только так. Иначе оно тебя подставит, веришь?
Он поднялся с лавочки и повернулся к двери домика.
– Вам десять минут на знакомство друг с другом. Его зовут Хитрый Обманщик. А я пойду, чтоб вам не мешать. Свистнешь, когда поймешь, что нагляделся на него вдоволь. Вопросы есть?
– Нет! – честно признался Японец.
Он каким-то странным, неизведанным ранее чутьем понял, для чего Фролов оставляет его один на один с оружием. Это было необходимо – он знал. Так было надо – он понял.
Когда Саша скрылся в доме, юноша не стал садиться рядом с винтовкой, он склонил голову и бухнулся на колени, прямо в бархатистую серую пыль.
– Прости… – тихо вымолвил он. – Я больше никогда не буду относиться к тебе так.
Чуть запнулся… Провел пальцами по стволу…
– Веришь? – добавил он излюбленное словечко Фролова.
Оружие молчало. Это было нормальным, оно к этому привыкло. Хитрый Обманщик не собирался казаться главным, потому что не был таковым, но он был полноправным партнером и знал об этом. На меньшее в отношениях со стрелком он бы не согласился.
Японец поднялся с колен и отряхнул белые джинсы.
– Саня! – твердым голосом позвал он. – Долго тебя ждать?
Похоже, он действительно становился немного другим человеком.
Фролов вышел, потянулся, украдкой оглядел Японца и винтовку, лицо не выразило ничего, только глаза сверкнули теплым огоньком довольства. Все нормально, все хорошо.
– Насмотрелся? Ладно… – Саша расслабленно присел на лавочку. – Сегодня у нас ознакомительное занятие. Теоретическое. Хватит уже трясти землю кедами, отдохни. Перво-наперво научись находиться рядом с винтовкой. Запомни – что бы ни было, ты находишься слева от нее. Понял? Когда стоишь, она у правой ноги, когда лежишь, она у правого бока. Никак иначе.
– А смысл? – удивился Японец.
– Никакого, – честно признался Саша. – Рационального смысла нет. Но это красота владения оружием, постоянное напоминание о том, что вы вместе, что ты вооружен, и в немалой степени самодисциплина. Каков бы ты ни был – напуган, ранен, ликуешь, грустишь, – но ты всегда слева от нее. Уловил? Как только увижу тебя от нее справа или повернешься к ней задницей, можешь считать занятия законченными. Навсегда. Веришь?
– Ясно.
– Второе… Носить винтовку только за верхнюю рукоять. Потянешь за ствол, за приклад, за сошку – сразу уволен. Без разговоров. Третье… Никогда не ронять затвор. Если ты вытянешь затвор и вдруг рядом рванет бомба, ты все равно не имеешь права его выронить. Доступно?
– Да.
– Затвор – это сердце винтовки, так же как ортопедия приклада и ложа – ее душа. Без сердца она не сможет работать вообще, а без души не сможет работать… с душой. Это трудно пояснить, но схватишь позже. Дойдет. И еще я хочу, чтоб ты понял…
– Что?
– Ты с ней теперь… одной крови. Взяв ее в руки, ты ей уподобился. Теперь какая-то, пусть небольшая, часть твоей жизни будет отдана ее предназначению. Иначе во всем этом просто нет никакого смысла. Ее создавали для вполне определенной цели, улавливаешь? Без тебя она ее не выполнит. Ты ей должен, понял? Должен выполнять ее предназначение, иначе зачем брал в руки? Теперь ты такой же Охотник, как и она, такой же, как и она, Убийца. Это пистолет создан для обороны, в этом его наивысшее предназначение – защищать хозяина. Но снайперская винтовка тебя не защитит. Вообще никого не защитит. Это оружие нападения. Только так. Она создана для убийства и только для убийства. Для попадания в цель, для исполнения твоей воли на расстоянии. Из засады, исподтишка, со спины… Ты вникаешь, какая это ответственность? Ты понимаешь, насколько близко будешь подходить к грани Зла? Фактически ты сам станешь Злом, и я хочу, чтоб ты это понял. Ты станешь той частью Зла, которая необходима для торжества Добра.
Саша умолк и выдержал короткую паузу.
– Можешь еще отнести винтовку в сарай, – глянул он другу в глаза.
– Нет… – упрямо мотнул головой Японец.
– Тогда слушай главное. Если снайпер не ошибается, хорошо маскируется и не блестит прицелом, то в бою он почти что бог. Это только на ближних дистанциях стрелок уподобляется хищнику, зверю, агрессору… А с расстояния в два километра он разит, оставаясь невидимым и недостижимым. У него есть только один враг – такой же бог, как и он. Другой снайпер. Ты должен помнить, что вас всегда двое – ты и он. Даже если он в тысячах километров от тебя, ты должен знать, что он существует. Иначе ошибешься. Ты можешь никогда в жизни не встретиться с ним на поле боя, но он есть. И если вы все же встретитесь, то отказаться от поединка ты не сможешь. Если откажешься – ты труп. Потому что, отказавшись, перестанешь быть богом, а он останется. Поймает тебя в прицел и прикончит. Если вы встретитесь, то между вами может быть только один вид человеческих взаимоотношений – дуэль. Один на один. Прицел в прицел. Ты его смерть, а он твоя. Кто-то успеет первым, у кого-то окажутся крепче нервы или более плавный палец. Тот и останется богом.
– А у тебя было такое? – тихо спросил Японец. – Ты видел Его?
– Да, – коротко ответил Саша, не опуская глаз. Круглый шрам на шее сделался совсем белым.
Этим было сказано все, юноша не стал расспрашивать дальше.
