– Чем живешь? – видно было, что лейтенанту эта встреча тоже давалась с трудом.
Непонятно, о чем говорить. Улыбка маской прикрывала метавшиеся блики воспоминаний.
– Да так… – расплывчато ответил Фролов. – Все очень сложно, Андрей, веришь?
– Проблемы?
– Как всегда, не мои.
– Это ты умеешь, – усмехнулся бывший корректировщик. – А у меня все как по маслу. Женился, сначала дочка родилась, теперь пацан. Уже полгода. Ты бы хоть позвонил, поздравил. Не чужие ведь.
– Прости, братишка. После того как мне шею прострелили, все пошло как-то криво. Короче, колбасило не по-детски. Если бы не Маринка, я бы спился давно, а то и похуже.
Лейтенант положил руки на руль и уставился на площадь сквозь лобовое стекло. Голос дежурного наконец умолк, и теперь только шипение рации невидимым пологом отделяло бывших соратников от напористого городского шума.
– Говорят, что виноват был твой новый корректировщик? – осторожно спросил Андрей.
– На войне всегда виновата война, – уклончиво ответил Саша. – А пацан был совсем молодой, необстрелянный. Ну… Закурил у меня за спиной. Бац… Знаешь, как это бывает. Мне сквозь шею, ему в лицо. Породнились. – Он вздохнул. – Пуля кувыркнулась после меня и… Голова у пацана, как тыква, разлетелась. До самой шеи. Я лежу, хриплю, а перед глазами его гортань развороченная. Головы уже нет, а она воздух хватает, старается. И подкуренная сигарета шипит в крови. Я после этого бросил.
На стекло упали робкие капли дождя, мелкие, словно бисер. Саша даже вздрогнул, будто брызнула не вода, а еще горячая кровь.
Андрей выдержал паузу и сказал негромко:
– Догадываешься, почему я тебя позвал?
– Понятия не имею, – честно признался Фролов.
Лейтенант сдвинул ручку на руле, и «дворники» лениво размазали капли по стеклу. Все стирается. Даже воспоминания, если их не бередить понапрасну.
– Америкосы стоят у Графской пристани, – коротко отрезал он, словно давая корректировку на цель. – Поработаем, братишка?
– Ты сдурел? – вздрогнул Саша. – У тебя жена, двое детей… Блин! С ума сошел, честное слово!
Андрей сжал руль и четко, размеренно выговорил:
– Они снова пришли к нам. Те же десантники. Тот же полк, я узнал. Специальный полк для миротворческих рейдов в бывший Союз. Понимаешь? Они снова пришли, и все повторится снова. Там, где они, там всегда горе и смерть. Никогда по-другому не было. Сейчас тоже не будет. Они обязательно кого-то убьют. Или случайно сработает пушка на корабле, или их вертолет свалится на оживленную трассу, или кого-то попросту придавит бортом, или швартовый конец сорвется. Иначе не будет. Если в дом принесли ружье, оно обязательно выстрелит. Это закон.
– Ты в мистику ударился? – нахмурился Саша.
– Наоборот – в реализм, – расслабил пальцы бывший корректировщик. – Помнишь, как у Шекспира? «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…» Ты называешь это мистикой, а я статистикой.
– Это почти одно и то же, – нервно усмехнулся Фролов.
– Может, и так, но кому от этого легче?
– А кому станет легче, если мы «отработаем»? Идиотизм это, Андрей, честное слово. Ничего не изменится, только народ понапрасну побьем. И сами влипнем. Моя Маринка переживет, она меня уже давно похоронила, а каково будет твоим?
– Значит, съезжаешь? – напряженно выдохнул Андрей. – Я думал…
– Что? – Саша даже разозлился немного. – Думал, что из-за того случая в Каравьюрте я как подорванный буду кидаться на всякого американца? Ну тупые они, ну уроды. Подлые, лезут не в свое дело. Да. Но убивать надо только врагов. Понимаешь? Только тех, кто действительно творит зло. А наглая морда и непонятная нам мораль еще не повод для убийства. Там, в Чечне, по нас стреляли и мы стреляли в ответ. Там был враг и не надо было ломать голову над тем, как его отличить. Дело не в национальности, веришь? Любого человека можно судить только по его поведению. Никак не иначе. А то, что они ржут над Бенни Хиллом с его тупыми приколами, еще ничего не значит.
– Ну конечно… Ты будешь ждать, когда эта орда приступит к полномасштабным боевым действиям? Молодец. Претворяешь свою безумную теорию о Добре и Зле в жизнь? Я тебе вот что скажу… Снова статистика, ты уж извини. Но если кто-то как-то поступил два раза, то от него вполне можно ожидать, что и в третий раз он поступит так же. Все, к чему прикасаются американцы, начинает подгнивать и рушиться. Не заметил? И не кривись! Не хуже меня знаешь.
Андрей перевел дух и откинулся на спинку сиденья. Вялый дождь за стеклом затих так же, как его недолгая ярость. Бывший корректировщик прикрыл глаза и печально продолжил:
– И вот теперь они тут. Конечно, тебе с твоими принципами надо подождать, осмотреться. Вдруг обойдется, да? Не обойдется! Сам ведь понимаешь, что идет борьба за место под солнцем. Тут или мы их будем вышвыривать со своей земли, как паршивых тварей, либо через год все вокруг будет заставлено «Макдоналдсами». Америкосы-то не ждут, пока мы ударим первыми – бьют сами. Причем бьют по самым уязвимым местам. Не стесняются.
– Предлагаешь играть по их правилам? – с легкой издевкой спросил Саша.
– Ошибаешься. По их правилам мы играем сейчас. Силимся, тужимся, пробуем догнать, обогнать, переиграть. А в итоге плетемся в хвосте. Они бьют первыми, значит, именно они и навязывают правила. Пока будет так, нам в жизни не победить. Они снимают фильмы про то, как бьют русских, значит, нам надо снять фильм про то, как мы бьем американцев. Они создают игры, где колбасят нас из всех стволов, значит, нам обязательно надо сделать точно такие же, пусть красивее, увлекательней, но в принципе такие же, где мы стреляем в них. А толку? Они постоянно навязывают нам свое, мы уже разучились думать собственными понятиями.
– И что ты предлагаешь?
– Идти своим путем! – уверенно кивнул Андрей. – Не оглядываясь ни на их мнение, ни на чье-то другое. Делать так, как нам лучше, а не просто гоняться за чужими тенями. Кто сказал, что нельзя бить первыми? Мораль? Так они ее и придумали! Придумали лишь затем, чтоб навязать свои правила. А мне плевать на это. Вот и все. Я не буду ждать, пока они придумают что-то новое. Я хочу бить первым и сам навязывать правила.
Саша на секунду задумался. Он уже чувствовал очень неясную правоту старого друга, да и сам думал так же, просто хотел разобраться в себе, в своих ощущениях, мыслях. Не плестись в хвосте… Да, это могло бы решить многое. Но обязательно ли для этого убивать?
Там, в Каравьюрте, все было иначе. Шла война, и нежданно явившаяся третья сила мешала выполнить боевую задачу. Можно было вести переговоры с американцами, но это была бы игра по их правилам. Они этого и ждали – для того и высаживались. Нужно было бить первыми, и Саша с Андреем ударили. И выиграли ту маленькую, но такую важную для себя войну. Даже Андрей выиграл, хотя очень многие считали иначе.
