– Помогите! – не помня себя от омерзения и ужаса, закричала она. – Выпустите меня отсюда! Не буду я писать никакого заявления! Только выпустите, прошу вас.
В ответ раздался дружный хохот обитателей камер. Лязгнули ключи, и появился помощник дежурного:
– Кто шумит?
Сразу все стихло.
– Выпустите меня, дяденька милиционер. Выпустите, пожалуйста! – запричитала Таня сквозь всхлипы.
Помощник подошел к ней, пристально посмотрел в окошко и зло сказал:
– Будешь шуметь, пойдешь в мужскую камеру.
Из мужских клеток раздались одобрительные возгласы, кто-то нарочито громко заорал, как сексуально озабоченный боров.
– Цыц! – крикнул на них милиционер и удалился.
– Ты чё… – хрипло утешала девушку синявка, неожиданно проникшись сочувствием. – Ты чё, думаешь, мусор за тебя заступится? Ха-ха! Да скажи спасибо, что они до твоих сисек не добрались. Хотя они у тебя махонькие… Дай посмотреть?
И Таня с содроганием почувствовала, как грязная клешня крадется по ее плечу. Она ничего не сказала, молча прошла в уголок камеры и, съежившись, присела на железную скамейку.
– Ну покажи… – с унылой безнадегой тянула синявка. – Тебе же только маечку приподнять…
Через полчаса Таню вызвали к дежурному. Она равнодушно проследовала за помощником. Два милиционера вывели ее из помещения райотдела, затолкнули в «уазик», грубо захлопнув тяжелую дверь.
За решеткой заднего окна «уазика» быстро удалялось здание райотдела. Через двадцать минут машина остановилась, и Таню вывели во двор какого-то жуткого здания, все окна которого были забраны решетками.
– Что это? – робко спросила она у сопровождающих милиционеров.
– А ты что, тут впервые? Ты ж наркоманка! – усмехнулся молоденький лейтенант.
– Нет, я никогда здесь не была. Я не наркоманка, – грустно объяснила Таня.
– Наркодиспансер, – милостиво пояснил лейтенантик. – Сейчас все про тебя узнаем.
Ее провели сквозь тяжелые металлические двери в кабинет с синими мрачными стенами. Сбоку в открытой нише – унитаз. Ни ширмы перед ним, ни двери. На линолеумном полу прочерчена белой масляной краской полоса. За столом, заваленным многочисленными бумажечками и уставленным длинным рядом разнообразных пробирок, сидел мрачный мужик огромных размеров в белом халате. Читал газету. Было в нем что-то от унылого мясника, только халат не испачкан кровью. Он окинул Таню любопытным взглядом и, сняв трубку, побренчал рукой по рычажку телефона.
– Поди сюда, – подозвал он девушку к себе и кряхтя поднялся со стула.
Когда она приблизилась, врач не церемонясь заглянул ей в зрачки, оттягивая веки жесткими пальцами. Осмотрел вены на руках, велел с закрытыми глазами дотронуться пальцем до кончика носа. Она все послушно исполнила, отгоняя раздражение и желание послать всех подальше. Останавливал образ страшной сокамерницы. Назад не хотелось. Потом прошла по линии, нарисованной на полу.
Открылась дверь, и милиционеры, что привезли ее, расступились перед медсестрой, которая сразу протянула Тане стеклянную баночку из-под сметаны.
– Зачем это? – растерянно спросила девушка.
– Давай! – Врач махнул рукой в сторону ниши с унитазом. – Анализ мочи.
Таня оторопело открыла рот, чтобы что-то сказать, но врач опередил ее:
– Отказ от дачи анализа приравнивается к положительной пробе. Давай быстрее!
– Но тут даже двери нет… – пробормотала она, понимая, что это и так все знают, но ничего от этого не изменится.
Слезы сами покатились из глаз. Она сделала несколько шагов в сторону кабинки и умоляюще посмотрела на медсестру. Та вздохнула и, так и быть, встала между Таней и мужчинами.
Милиционеры злорадно захохотали, когда комнату заполнил льющийся звук.
Через десять минут раздался звонок телефона. Врач поднял трубку и послушал.
– Нет ничего, – равнодушно сообщил он и снова взял газету.
Милиционеры сразу потеряли к ней интерес. Лейтенантик объявил, что причин для задержания нет, поэтому она может идти, куда хочет.
«Уазик» уехал.
Таня на ватных ногах вышла из кабинета и направилась прочь со страшного двора. Солнце перевалило зенит.
Вариация шестнадцатая
13 ИЮНЯ. ПОСЛЕ ОБЕДА
Таня бежала через лесопарк, подворачивая ступни на попадающихся камнях, густая трава путалась, цеплялась за утомленные ноги.
Тропинка.
Женщины с собаками глядели на растрепанную, перемазанную, перепуганную девушку с удивлением и презрением. Но Таня в это утро уже привыкла к тому, что всем не объяснишь и перед всеми не оправдаешься. Скорее к ребятам, они-то уж точно что-то придумают.
Японец был один. Он ходил из угла в угол, нервно курил сигарету, то и дело брал гитару и запевал собственную песню про наемников. Но никак не мог прогнать поселившуюся в нем вечером тревогу.
Когда Таня вбежала во двор, совершенно обессиленная переживаниями, Женька отбросил гитару и пулей выскочил ей навстречу.
– Ни фига себе… – вытаращил он глаза. – Кто это тебя так? Ё-мое…
Распухшее от слез и оплеухи лицо подруги вызвало в нем переживание, сравнимое только с физической болью. Будто пуля навылет.
Таня глянула на Японца и почувствовала, что наконец-то может расслабиться. Ничего не стесняться… Он все поймет.
Хороший друг моментально превратился в самого родного человека. Слезы снова хлынули из глаз в три ручья. Рыдая, она умудрилась рассказать Женьке о том, что с ней произошло за прошедшие сутки. Он прижимал ее маленькое хрупкое тело к груди и думал о том, что никто в мире не остановит его теперь. Убивать гадов, крошить, катком в асфальт… В блин, в мокрое место… Только кто это станет делать? Пожаловаться Фролову? Засмеет. Для него это все не важно, для него только личные переживания что-то значат, а не такая всеобщая справедливость, как месть за любимую девушку. Потому что только он, Японец, может защитить эту вот, конкретную, милую беззащитную девушку, и никто, кроме него, не захочет это сделать.
– Я знаю, как поступить, – решительно и неожиданно жестко сказал Японец, выслушав сбивчивую историю.
Таня с удивлением посмотрела на него.
– Мы убьем Алекса, этих двух… как их там. Джек расколол все базы данных этих гадов. Сейчас мы все узнаем. И еще у нас есть приемник прослушки. Мы всё про них узнаем. Всё…
Он решительно включил компьютер и, путаясь в клавишах, стал просматривать файл за файлом, почти ничего не понимая в английском тексте и терминологии баз данных.
Слезы высохли: Таня с изумлением спросила:
– Жень! А как мы их убьем? У нас же ничего нет. Никакого оружия! И все против нас.
