Не глядя на вахтера, я пересек вестибюль и быстрым шагом спустился по лестнице. Однако, почти добравшись до студии Веника, я замер в нерешительности. Вряд ли меня там ждут. Катя наверняка получила приличный нагоняй, и сегодня ей не до романтического времяпрепровождения. К тому же Веник может на меня наорать, увидев второй раз, а я не удержусь и срублю его. Тогда меня вышвырнет охранник и вечером возникнут проблемы с получением пропуска. Зачем Кириллу сценарист-дебошир? Нет. Постоянный риск на войне приучил меня не пренебрегать случайностями. Получение работы на студии было именно случайностью, точнее, цепью совпадений. Подобные цепи я рвать не решался. Это было нечто вроде суеверия, но оно оправдывалось практикой.
В общем, я тихонько, стараясь не выдать себя звуком шагов, поднялся наверх и вышел на улицу. Надо было сдать доллары, чтобы взять такси.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Выгодное предложение
Добравшись до дома, я накупил продуктов, взял блок «Честера» и решил предаться чревоугодию. Полученных денег при моем уровне трат должно было хватить месяца на три. Это оказалось сильнейшим средством борьбы со стрессом — более сильным и эффективным, чем прием алкоголя. Так что выпивать я не стал. Как-то не ощутил надобности, хотя и было что отметить.
Я немного попялился в телевизор, посмотрел «Самолет президента» с Гаррисоном Фордом и понял, что ждать вечера глупо, — лучше лечь спать. В этом был резон — выспаться и не проспать на работу. Страховки ради я отыскал давно заброшенный механический будильник, оставшийся от родителей вместе с квартирой, завел и поставил возле дивана. Он тикал сухо и громко, даже в некоторой степени угрожающе. Как часовой механизм взрывного устройства. Но, как ни странно, это помогло мне уснуть, несмотря на дневной свет, пробивающийся через шторы.
…Дождь падал лавиной из низких туч, цеплявшихся за верхушки деревьев. Подбитый БТР опаленной глыбой увяз в грязи, но уже не горел — ливень погасил уставшее пламя. Дымом, однако, все равно воняло, но больше от леса, в вышине он еще полыхал после обстрела, несмотря на жуткую сырость.
— Попали мы, — сплюнул Андрей. — От колонны отстали, БТР сгорел…
— Сигареты опять промокли, — добавил я, вытряхивая из кармана табачное месиво.
— Что значит «опять»? — корректировщик подозрительно на меня покосился, так что я решил промолчать.
— Ребят жалко, — на полном серьезе заявил Цуцык, закончив осмотр останков бронетранспортера.
«Неужели они не понимают, что это сон? — подумал я. — Быть ведь такого не может! Надо будет с Андреем поговорить наедине при возможности».
— А вы жаловались, что пришлось на броне мокнуть, — пробурчал Андрей.
Ирина-Искорка молча сидела на корточках, положив легкую снайперку на колени. Дождь промочил ее волосы, струйки воды ползли по щекам, оставляя следы на забрызганной грязью коже. Кажется, она плакала, но я не был уверен. Дождь перестал хлестать и принялся капать, стало немного светлее.
— Что будем делать? — спросил Цуцык у корректировщика.
— Хрен его знает. Тут вообще что-нибудь есть кроме этой дороги и леса? Пешком догонять колонну нет ни малейшего смысла, я тебя уверяю. Рации у нас тоже нет. Через лес вряд ли пройдем, там болотина.
Я обратил внимание, что с нами нет Зверева, хотя в прошлом сне он присутствовал, однако никто, кроме меня, его отсутствия не замечал, и я не стал выяснять подробности.
— Надо ждать, — негромко сказала Искорка и смахнула капли с лица. — Командир колонны поймет, что мы отстали, не сможет установить связь с БТРом и вышлет подмогу. Больше ничего мы не сможем сделать.
— Тогда надо искать укрытие. — Цуцык оглядел окрестности. — В БТР мне лезть что-то не хочется. Но если останемся под дождем, нас к приходу помощи просто размоет.
Неожиданно я услышал позади на дороге рев мощного дизеля. Услышал не только я, потому что все обернулись почти одновременно.
— На обочину! — выкрикнул Андрей.
Мы кубарем посыпались в грязь, приводя оружие в боеспособное состояние. Прицел мне цеплять было некогда, так что я просто загнал патрон в тяжелую снайперку. Она хоть и однозарядная, но с калибром 12.7 можно многих повергнуть в ужас единственным выстрелом. Даже не очень прицельным. У Искорки винтовка полегче, калибр поменьше, но были у такого оружия другие достоинства. По крайней мере снарядить ее не дольше, чем обычный «калаш». А прицельность… В пятак можно с трехсот метров попасть при должной сноровке. А у Искорки сноровка была, в этом мы не раз убеждались.
Звук приближался с той стороны, откуда помощь подоспеть никак не могла, если эта чертова дорога, конечно, не замкнута в кольцо. Да и дизель не БТРовский.
— «Хаммер», — определил Андрей. — «H1» в армейском варианте.
— Американцы, — шепнул Цуцык. — Может, подберут, докинут до наших.
Такое было возможно. Люди на этой раскисшей дороге питали друг к другу почти братские чувства вне зависимости от национальности. Воевать-то приходилось против общего врага — странного и непонятного. В прошлых снах нам, например, приходилось взаимодействовать с французской авиацией и американской бронетехникой.
Однако могло быть и другое. Например, однажды мы попали в засаду на этой дороге. Первый БТР подорвался на мощной термической мине, за секунду превратившись в лужу расплавленной брони, а по остальным начали молотить автоматические плазмоганы, не давая мотопехоте высунуться наружу. Нам пришлось залечь под днище и по возможности отстреливаться из автоматов. Но нас крепко прижали к земле. И тут подоспела подмога — мы увидели приближающийся с тыла танк «Т-80». Чьего подразделения это была машина, нас не волновало совершенно — лишь бы танк. С ним у нас появился неплохой шанс продвинуться дальше, поскольку без всякой мотопехоты танк мог разворотить огневую точку противника из главного калибра. Он приблизился, занял позицию, опустил пушку…
Только стрелять начал не по противнику, а по нас. И не снарядами. Точнее, снарядами, но не теми, к каким мы привыкли. В нем что-то завыло, и он с огромной скоростью начал выплевывать из жерла пушки заостренные металлические цилиндры. Они легко пробивали броню БТРов, влетали внутрь и грохотали там многочисленными рикошетами, превращая все живое в окровавленный мясной фарш. БТР, под которым мы укрывались, загорелся, и нам пришлось броситься врассыпную. Я видел, как раскаленный цилиндр в клочья разорвал Игоря, как напополам разнесло Цуцыка, но он, лишившись тела ниже пояса, все равно пытался ползти. А потом накрыло меня. Проснувшись, я занес в тетрадку новую статейку о том, что техника противника способна мимикрировать под нашу, подходить с тыла и выкидывать прочие подлые штучки.
Так что в этот раз, несмотря на гул в общем-то человеческого мотора, мы были готовы встретить врага. Через минуту из-за поворота показался «Хаммер» с тяжелым пулеметом на крыше. Искорка сразу взяла на прицел лобовое стекло, за которым должен был находиться водитель, а я примерился пальнуть из «Рыси» в радиаторную решетку, пуля 12.7 легко пробила бы не только радиатор, но и весь блок цилиндров, превратив мотор в груду металлолома. Цуцык сунул гранату в подствольник автомата. С дороги нас не могло быть видно без специального оборудования, но «Хаммер» тем не менее остановился. Из громкоговорителя на крыше донеслось по-русски с легким английским акцентом:
