— Знаю, — нахмурившись, вздохнул я.
Мне такое положение вещей совершенно не нравилось. Никого, в том числе и самого режиссера, качество фильма и его успех в прокате не интересовали. Важно было лишь напихать в ленту побольше спецэффектов и разбитых машин, чтобы отчитаться за якобы потраченные средства. На самом деле средства не тратились, а банально расхищались и уже в виде нигде не учтённой налички возвращались инвестору. Не все, конечно, но как минимум половина. На спецэффектах ведь проще всего воровать. В том виде, в котором их у нас делают, стоят они копейки, а по западному образу и подобию на них можно списывать миллионы не моргнув глазом. А то, что в отличие от американских корпораций у нас 3D-графику делают безработные художники с Украины на домашних компьютерах, широкой общественности знать не обязательно. Этим и только этим обусловлен небывалый взлет российского кинематографа. Но как только придется делать хорошее кино, вроде европейского, воровать на нем уже не получится, а значит, оно потеряет всякий интерес для инвестора. Инвестора ведь не волнует какая-то мифическая прибыль с проката, которой может и не оказаться. Его интересует моментальный откат, а еще точнее — технология отмывания неучтенных денег.
— И кто, интересно, решил в нас вложиться? — спросила Катя.
— А вот об этом не надо, — посоветовал Бабуин — Я не знаю, кто за этим стоит, да и вам лучше не знать. Но на ту сумму, которая тебе причитается, ты так свой фильмец раскрутишь, что голова закружится. Плюс прокат на Первом. А?
— Ладно. Это годится, — ответил я. — Что дальше?
— А дальше на меня положись. Сегодня тусовка, не надо никого напрягать. А числа пятнадцатого я выйду с тобой на связь.
— Э, погоди! До пятнадцатого две недели. Что мне Третьему сказать?
— Пошли их. Я кого-то хоть раз подводил?
— Ладно.
Бабуин действительно никого никогда не подводил. Подведи он хоть раз кого-то из здешнего бомонда, ему бы кишки выпустили секунд через сорок. А так живет и в какой-то мере даже процветает.
— Ну и отлично, — Бабуин весело подмигнул. — Пойдемте, я вас с одной мадам познакомлю. Не пугайтесь ее внешнего вида, она вполне адекватная на самом деле. Кто-то через нее бабки моет, она открыла новый глянцевый журнал «Ваш стиль». Слышали?
— Нет, — ответила Катя.
— Да ладно. Щиты по всему городу.
— Я на щиты не смотрю.
— Без разницы, — отмахнулся Бабуин. — Им надо лицо на обложку, а вам лишний глянец не помешает. Идем, идем. Под лежачий камень...
Владелицу нового глянца, как оказалось, зовут Бася, а лет ей, ну, может, двадцать пять от силы. Одета в джинсы и оттянутый свитер, на каждом пальце по массивному серебряному кольцу, а левое ухо так разукрашено пирсингом, что плоти не видать — сплошной металл. В нижней губе тоже торчит булавка, а прическа — копна выкрашенных в зеленый цвет волос. Увидев нас, она прямо-таки затряслась от предвкушения денег, которые собиралась заработать на материале про Катю. Я ее вожделение физически ощутил. Сделалось до противного тоскливо, но за последние месяцы я уже начал привыкать бороться с этой напастью. Не столько даже бороться, сколько не обращать внимания на то, что у большинства людей, кроме денег, в жизни нет других радостей, да и деньги, если откровенно, радости им тоже не приносят. Жажда денег — это скорее рефлекс. Ротожопие, как писал Пелевин.
Бабуин исчез с горизонта, оставив нас втроем. У Баси еще пару секунд в голове жужжал виртуальный счетчик купюр, но наконец она вышла из ступора.
— Думала, Бабуин гонит, — сказала она, широко улыбнувшись. — А он действительно вас знает?
— Он всех знает, — усмехнулась Катя.
— Да, ценный тип, — Бася решилась вставить собственное мнение.
Мне вдруг резко, до отвращения к себе захотелось её унизить. Повозить, чуть ли не в буквальном смысле, мордой по дерьму. Чтобы она осознала в полной мере, как были правы древние египтяне, считая говно и золото разными проявлениями одного и того же.
— Редкий мудак, — уточнила Катя, сделав за меня часть работы.
— Да уж, — Бася вежливо хихикнула. — Кать, можно задать тебе несколько вопросов? С меня лицевая обложка, а?
— Валяй, — вяло согласилась она.
— Погодите, — остановил их я. — Кать, ты не против, если я в качестве платы за интервью трахну эту сучку в туалете?
— Нет, — ответила Катя, с ходу поняв мой замысел. — Только сифак не подхвати.
— Да нет у меня сифака! — возмутилась Бася.
— Много текста! — заткнул я ей рот, — Пойдем, будешь отрабатывать халяву.
Не говоря больше ни слова, Бася бодро направилась к туалету. Я вошел следом и прикрыл дверь.
— Ну что стоишь? — грубо спросил я ее. — Рот промой хорошенько.
Я заметил, как в глазах журналистки промелькнула тень неприязни. Это хорошо. Это просто замечательно. Трахаться она готова, а вот рот полоскать для нее все-таки унизительно. Однако денег ей хотелось неистово, так что она включила кран и несколько раз прополоскала рот.
— С мылом, — уточнил я.
— Что? — она решила, что ослышалась.
— С мылом, говорю! Тупая, что ли? Вон, жидкое мыло. Заливай в пасть и полощи.
Она замерла, не зная, что делать. Затем спросила едва слышно:
— Может, лучше деньгами?
— Не понял.
— Ну деньгами. Три тысячи баксов наличкой за интервью плюс обложка. А? И без мыла.
— Черт с тобой, — я отвернулся и толкнул дверь.
Бася тихонечко вышла следом за мной, уже не зная, чего ожидать в следующую минуту.
— Что-то вы быстро, — у Кати в глазах прыгали веселые чертики.
— Да она не захотела рот с мылом полоскать, — ответил я так, чтобы было слышно ближайшим гостям.
— Что, правда? — Катя подняла брови. — Действительно проблема.
Бася не знала что делать. Похоже, за недолгую журналистскую карьеру она в первый раз попала в столь дурацкую историю. Но не в последний уж точно. Все равно найдется кто-то, кто заставит ее прополоскать рот с мылом.
— Да ладно, поговори с ней, — смилостивился я. — Она отбашлялась тремя косарями.
— А... Слушай, а на фиг нам эти деньги?
— Трусы себе куплю, — заявил я. — С модным гульфиком, как у пидора.
— Ладно, — Катя кивнула с пониманием. — Ну что, Бася? Спрашивай, что ты хотела.
В журналистке словно переключили программу. Растерянное выражение лица снова сменилось дежурной улыбкой, а в руках у нее появился цифровой диктофон,
— Вы — девушка-легенда, — начала Бася. — Скажите, сколько правды в том, что вы попали на самые высоты, что называется, с улицы?
