— Я думал, она убывала только по вине Кирилла.
— Если бы так... — вздохнула Алиса. — Но таков уж сон Бога.
— Страшно.
— О чем вы? — спросил Громов.
— Да так, — ответил я, не имея ни малейшего желания ничего объяснять.
Меня начало ощутимо тошнить.
— Обычно Ворота возникают в противовес таким чудовищным выбросам, — сказала Алиса. — Одна из их функций — компенсировать потери за счет энергии, имеющейся в сфере взаимодействия. Их ширины не хватает уже давно, но они все равно возникают. Правда, тоже становятся с каждым разом немного шире. Жаль, что не так быстро, как этот вихрь.
Я глянул вверх. Вихрь уносил минуты человеческой жизни и потоки удачи, в обмен на которые кто-то хотел получить немного денег. Мне казалось, что такие вихри должны быть не только над игорными домами, а над всеми предприятиями, где народ впустую тратит время собственной жизни, не производя практически ничего, лишь за какую-то плату, зачастую такую же бессмысленную, как и работа, которую они производят. Мне казалось, что самые страшные вихри должны веять над типографиями, производящими рекламные газеты и буклеты для демократических выборов. Вот уж где время и энергия тратятся совершенно впустую! Но я не мог проверить — была ночь, и работали только игорные дома, рестораны и круглосуточные магазины, в которых продают поддельную водку.
«Странно, — подумал я. — Почему же большинство людей считают отдыхом бессмысленно потраченное время, которое уже не вернуть? Почему вместо того, чтобы любить друг друга, рисовать, сочинять стихи и песни, они стремятся просидеть это время в ресторане или проиграть в казино? Неужели никто из них не виноват в этом, а происходит так лишь потому, что снится Спящему Богу?»
Я не мог поверить, что это нормально.
«Трансформация, — нашел я наконец подходящее слово. — Мир не мог быть так плохо устроен. Что-то сто трансформировало».
Вспомнив о демократических выборах, я решил пополнить словарь Фролова еще одним термином на букву «Д». Демократия (от латинского «власть народа») — общественно-политический строй, при котором все ошибки и преступления власти перекладываются на совесть народа.
Алиса нажала на газ, и мы пересекли Тверскую. Вихрь остался позади, уносясь вверх чудовищным хоботом. Я, не ослабляя внимания, озирался по сторонам, читаясь заметить через эфирный детектор нечто необычное, что можно было бы назвать Воротами.
Когда приблизились к зданию ТАСС, я увидел справа чуть заметное золотое сияние. Словно сотни светлячков вились неподалеку — каждый полыхал собственным золотым огнем. Не тусклым, как у золота, а живым и ярким.
— Вижу золотистые искры справа, — доложил я.
— Где? — спросила Алиса, нажав на тормоз.
— Кажется, возле особняка Рябушинского, там, где сейчас дом-музей Горького. Это оно?
— Да.
Алиса сдала задним ходом и повернула на перекрестке. Не веря своим глазам, я увидел прямо в стене дома, расположенного напротив особняка Рябушинского, широкую арку, окруженную потоками золотых огоньков. Уже не было сомнений, что это Ворота.
— Приехали, — улыбнулась Алиса. — Снимай приборчик.
Я стянул с головы эфирный детектор и подозрительно глянул на глухую каменную стену. Без прибора никакой арки не было и в помине.
— И что делать дальше?
— Я же говорила — нужна энергия для перехода. Думаю, в твоем моторе ее достаточно. Недаром ты в него шестьдесят тысяч вложил.
— Что значит «думаю»? — насторожился я. — Может и не хватить?
— Сам выбрал билет вторым классом, хотя я предлагала тебе отправляться первым. А полную гарантию перехода не даст ни одна страховая компания.
— Нет, погоди! Что именно я должен делать?
— Чем быстрее разгонишься, тем больше вероятности, что проскочишь в арку. С той стороны уже сфера взаимодействия.
— А если разгон окажется недостаточным?
— У тебя есть ремни безопасности? — спокойно спросила Алиса.
— Ты с ума сошла? Если на полной скорости влететь в стену, от меня блин останется!
— Раз боишься, я могу отправиться и без тебя. Мне для этого не нужны Ворота.
— Эй, ребята, могу я узнать суть проблемы? — спросил Громов.
— Можешь, — ответил я. — Нам сейчас надо разогнаться до предела возможности двигателя и влететь вон в ту стену.
— Групповое самоубийство? — поднял брови Гром. — Мило. Сань, ты на кокаин присел, что ли?
— Нет, Гром. Я трезвый, как говно. Даже обидно. Но мне придется это сделать.
— Тьфу, блин. И ты меня вытащил из дома ради того, чтобы я увидел, как ты повторяешь подвиг Гастелло? Я думал, ты действительно задумал Кирилла грохнуть... Мудацкая ситуация. За каким же фигом тебе нужно было столько оружия?
— Для веса, — соврал я. — И чтобы очистить от него мир. Пусть оно сомнется вместе со мной в бесформенную массу из металла и мяса...
Громов покрутил у виска пальцем и грузно выбрался из машины. Дверцей он хлопнул так, что я думал, моя «жигулька» развалится.
— Можешь разгоняться, — сказал я Алисе и закрыл глаза.
— Разгоняться будешь ты, — остудила меня она. — Я этим путем не могу. У меня билет первым классом. Мне достаточно просто взять контроль над телом, лежащим в землянке.
— Сучка... — невольно вырвалось у меня.
— Есть немного, — развела руками Алиса, покидая место водителя.
Я вышел под падающий снег и уселся за руль. Стена впереди была твердой, как и положено стенам. Возникла мысль надеть эфирный детектор, чтобы было не так страшно, но я уже знал, что это не поможет. Глухая стена все равно останется в сознании. Оттуда ее не убрать.
«Катька сильно расстроится, если я здесь расшибусь, — подумал я. — А главное — идиотом буду выглядеть после смерти. Вмазался в глухую стену. Интересно, в этом случае мне будет положено место на острове в океане?»
Я вытащил коммуникатор и решил напрямую спросить об этом Оленя. Однако статус пользователя с псевдонимом Servernij Olen был of-line, то есть недоступен.
«Будь оно все проклято, — подумал я, наступая на педаль акселератора. — Все равно хуже уже не будет».
Мои пальцы подрагивали на руле. Я понял, что, если промедлю еще минуту, уже не смогу разогнаться. Надо было решать прямо сейчас. Бывший прапорщик Громов медленно, грузной медвежьей походкой уходил по улице не оборачиваясь. Алиса рядом с машиной куталась в шубку.
«Может, она таким образом просто решила меня убить?» — мелькнула предательская мысль.
Я снял очки. Затем решительно разогнал мотор до повышенных оборотов, врубил первую передачу и отпустил сцепление. Машина снарядом рванулась вперед. Шестьдесят тысяч долларов, вложенные в нее, стали тем зарядом энергии, который должен был вышвырнуть меня в сферу взаимодействия. Скорость была такова, что от стены меня отделяло не больше секунды. Я уже приготовился к оглушающему удару, но в этот момент эхо от рева мотора резко ударило по ушам — я влетел в гулкую арку, которая оказалась теснее, чем я ожидал. Мир вокруг дрогнул, и заснеженные улицы города превратились в широкую поляну посреди залитого дождем леса. В центре поляны высился величественный Шахматный Храм — место, откуда начинаются сны о сфере взаимодействия. Я нажал тормоз, «жигульку» занесло на скользких каменных плитах, и она остановилась метрах в двадцати от черной «мужской» стены Храма. Я был на месте — в этом не могло быть сомнений. Вокруг темнел лес сферы взаимодействия, а с небес хлестал непрестанный ливень. Я раскрыл дверцу, выбрался наружу, поднял лицо навстречу дождю и зажмурился. Капли били в лицо и струями стекали за шиворот, пальто моментально вымокло до нитки, но было тепло. Гораздо теплее, чем в заснеженной, осточертевшей Москве. Наверное, поэтому я не сразу заметил, что в сфере взаимодействия наступила осень.
