Писатель Е. Габрилович приводит рассказ Хрущева о том, как тот был в гостях у Хозяина на даче под Гагрой в дни его отдыха:
«Сталин сидел в саду в беседке. Пили чай, беседовали. Шло время. Стемнело. Сталин мрачнел. Хрущев сказал:
— Ну, я поеду домой, Иосиф Виссарионович, жена, наверное, заждалась.
— Вы никуда не поедете, — вдруг сказал Сталин. — Останетесь тут.
— Жена будет ждать, Иосиф Виссарионович… Сталин поднял на Хрущева глаза. Это был тот взгляд: желтые, бешеные глаза. Хрущев, конечно, остался. Но спал плохо.
Утром оделся, вышел в сад. В беседке, в той же позе, сидел Сталин, пил чай. Хрущев поздоровался, справился о здоровье. На что Сталин, прихлебывая чай, вдруг спросил Хрущева:
— А кто вы такой? Как вы попали сюда?
— Иосиф Виссарионович, я… Хрущев.
— Надо еще выяснить, кто вы такой, — сказал Сталин, отодвинул стакан и вышел из беседки.
В ужасе дрожащий Хрущев пошел по дорожке к выходу. Его нагнал охранник. Хрущев приготовился к концу.
— Никита Сергеевич, вас товарищ Сталин зовет, ищет повсюду. Хрущев поплелся к беседке. Там сидел Сталин и пил чай.
— Ну где же вы, Никита Сергеевич? — ласково спросил он. — Нельзя так долго спать, я вас заждался».
Игры Хозяина…
Все они были пылью — его могущественные бюрократы. Он заставил их не спать ночами, испытывать постоянный, непреходящий страх. Жену формального главы государства, председателя Президиума Верховного Совета Калинина он отправил в лагерь, где она искала вшей в белье арестантов перед стиркой. И жалкий старик Калинин все просил вернуть ее — напрасно просил… Он отправил в лагерь и жену своего верного секретаря Поскребышева. И тот тоже нудно молил вернуть ее — безуспешно молил. Глава правительства Молотов тоже лишится своей жены… Чтобы не забывали: они — ничто. В любой момент он может отправить их вслед за женами.
Впрочем, у него самого тоже не было жены, так что он попросту всех уравнял. И теперь они могли, не отвлекаясь на семью, как Хрущев, забыв мещанские радости, служить Великой мечте, все более становившейся реальностью.
Тайна
Он стал царем и богом. Он всегда знал: божественность власти — в ее тайне. Во мраке таинственности, которым он окружил свою жизнь, — и тайный страх, который скрывала жизнерадостность его подданных, и тайная Ночная жизнь, и фары черных машин, и обыски в ночи, и прожектора над темными поездами, идущими в лагеря. И тайные расстрелы вчерашних владык, и тайные могилы на кладбищах…
Все было — тайна… Вся страна считает, что он живет в Кремле. На самом деле поздней ночью из Боровицких ворот выезжают несколько больших автомобилей ЗИС. Они набирают громадную скорость, мчатся по правительственной трассе. Непробиваемые темные стекла бронированных машин не дают возможности рассмотреть, кто внутри. Все автомобили имеют одинаковый вид, и никто не знает, в котором сидит он: тайна. Только перед самым въездом на Ближнюю дачу его машина выходит в голову кортежа, остальные — за ней…
Ближняя дача на самом деле — его дом. Но и это тайна. Здесь, недалеко от Москвы, он живет. Отсюда не более чем за полчаса он может появиться в Кремле. Эту кирпичную дачу построили в 1931 году, и после смерти жены он в нее переселился. Внутри дачи фойе и большая столовая, где он вместе с соратниками из Политбюро «обедает» (так он называет полуночную еду, походившую больше на ужин вместе с завтраком). И ночной стиль его жизни — тоже тайна… На даче прислуживают офицеры НКВД и горничные.
Одна из них — молоденькая Валечка Истомина. Она поступила на дачу в 1935 году. Валечка гладит ему брюки и полувоенный китель. Денщика у него нет. Он не меняет привычек — все делает сам.
17 лет проработает Валечка на даче… Она стелила ему постель. И старилась рядом с ним.
Молотов: «А если она и была женой Сталина — кому какое дело?»
Горничная становится его тайной женой. Новый глава охраны Власик — воспитателем детей. Тесная дача — его дворцом.
В этой декорации он живет. В ней и настигнет его смерть…
В 1940 году он получает подарок: Берия сумел организовать убийство Троцкого.
Все это время Хозяин беспощадно расправлялся с его родственниками. Он начал с ареста Сергея, младшего сына Троцкого, ученого, мирно проживавшего в Москве.
Жена Троцкого Наталья Седова обратилась за помощью к Ромену Роллану, Бернарду Шоу… много имен прогрессивных деятелей было в ее открытом письме. Но они хранили молчание. Почему?
В 1933 году Теодор Драйзер в письме к М. Истмену, просившему его выступить против арестов сподвижников Троцкого, фактически ответил на этот вопрос: «Я поразмыслил серьезно, как на молитве, об этом деле, касающемся Троцкого. Я очень сочувствую его сторонникам… но тут встает проблема выбора. Какова бы ни была природа нынешней диктатуры в России — победа России важнее всего…»
Победа государства рабочих и крестьян ценнее «мизерабельных» человеческих жизней — все та же Высшая целесообразность!
Так что Хозяин знал: они будут молчать. Сводя с ума своего врага, он физически уничтожил всех родственников Троцкого — даже самых отдаленных. Даже няню его внука!
Все 30-е годы его агенты открыто охотятся за Троцким. Это была еще одна пытка — пытка грядущей смертью. Наконец посланец Хозяина, бывший лейтенант испанской республиканской армии Рамон Меркадер, раскроил Троцкому череп. Лезвие ледоруба проникло в мозг, которым Троцкий так гордился…
Он остался один — из всех главных революционеров, начавших с Лениным. Теперь наследство революции по праву принадлежало ему. Одиночество небожителя…
Глава 20. Великая Мечта
Подготовка
Гигантская Империя нового Чингисхана воздвиглась на востоке Европы, готовая к прыжку.
До 1938 года внешняя политика обслуживала внутреннюю. Теперь, создав новую страну, он мог себе позволить начать осуществлять внешние задачи, точнее, главную, потаенную — Великую мечту.
Да, с воцарением Сталина ничего не изменилось. Просто великая ленинская мечта, мировая революция, к экспорту которой открыто призывали деятели старой партии, все эти уничтоженные им говоруны, — стала секретной. Хозяин перевел ее в подполье. И в 1936 году в беседе с американским журналистом Роем Говардом, напечатанной в «Правде», на вопрос американца: «Оставил ли Советский Союз свои планы и намерения произвести мировую революцию?» — Сталин преспокойно ответил: «Таких планов и намерений у нас никогда не было».
А в это время шла совсем иная пропаганда, совсем к другому готовил он свой народ. Большую войну во имя Великой мечты воспевала его послушная литература:
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Павел Коган
