Нет нужды говорить, что на суде подобным измышлениям никто не поверил. Всем здравомыслящим людям было известно, что согласно действующему законодательству младшая сестра не становилась наследницей состояния старшей сестры и потому подобный мотив преступления не имел смысла.
Но, к сожалению, несчастный Чхотуа не смог предоставить никакого алиби, и, так как ни у кого не оставалось ни малейшего сомнения в том, что произошло именно убийство, он был приговорен к ссылке на 20 лет в Сибирь.
Через много лет реальный убийца на смертном одре признался в преступлении, и невинная жертва была освобождена из Сибири.
Так получилось, что я оказалась на том же пароходе, на котором он возвращался из ссылки. Я была счастлива увидеть бедного парня, снова вернувшего свое честное имя. Я подошла к нему, обняла и расцеловала.
(Убийство Нино Андреевской имело большой резонанс и вошло в историю, как «Тифлисское дело».
Газеты подробно расписывали обстоятельства трагедии: 29 июня 1876 года Нино вместе с матерью приехали из Одессы в Тифлис, чтобы принять участие в разделе семейного имущества — незадолго до этого из жизни ушел доктор Андреевский.
Вскоре, 22 июля 1876 года, было установлено исчезновение молодой девушки. На другой день рыбаки обнаружили тело неизвестной, в которой была опознана Нино Андреевская.
Защитой Давида Чхотуа, обвиненного в убийстве девушки, занимался знаменитый адвокат Владимир Спасович. В свое время Спасович вел громкое дело, связанное с французским подданным Станиславом Кроненбергом. Последний обвинялся в том, что издевался над своей семилетней дочерью. Именно в связи с тем делом родился великий афоризм Федора Достоевского о том, что «ничто на свете не стоит слезинки ребенка».
Речь Спасовича во время «Тифлисского дела» занимала 60 страниц и вызвала всеобщее восхищение. Однако на решение суда не повлияла, и приговор Чхотуа остался в силе. — Прим. перевод.)
В 1876 году мы все еще находились в Одессе, когда получили известие из Скерневиц о помолвке княжны Орбелиани с Василием Нарышкиным.
Фельдмаршал и его жена пригласили нас приехать и пожить в Скерневицах.
Мы собирались приехать на свадьбу, но, к несчастью, непредвиденное происшествие задержало нас.
В железнодорожном вагоне, в котором мы отправились в путешествие, было очень жарко. Георгий вышел в коридор, сопровождаемый своей женой, чтобы подышать свежим воздухом. Там он внезапно потерял сознание.
Я спала в тот момент, но меня разбудил громкий шум. Я вышла из купе и стала свидетельницей странной сцены. Эло лежала на полу в луже крови, а над нею сидел склонившийся Георгий.
Оказалось, что в своем стремлении раздобыть для мужа свежего воздуха Эло кулаком разбила стекло вагона и порезала вену. Мы, как могли, попытались остановить кровотечение.
Нет нужды говорить, что в таком состоянии мы не могли продолжить путешествие и на следующей станции сошли и вернулись в Одессу. Там мы провели несколько дней, пока Эло не стало лучше. И только тогда вновь отправились в Скерневицы…
* * *
(Приписано рукой баронессы.)
Наследник, ставший затем Александром Третьим, любил русскую парную. В нашем доме тоже была парная.
Наследник обычно приходил к нам по утрам, парился, а затем пил с нами чай. У Эло даже была специальная чашка для него.
Глава 6
Жизнь в Скерневице шла по строго заведенному порядку. Фельдмаршал вставал рано утром и в 8 утра уже отправлялся на прогулку. Для того чтобы я тоже могла вставать рано, он подарил мне свой будильник.
Ланч всегда подавался в 11 часов утра, после чего я обычно отправлялась на конную прогулку. Я очень мало ездила верхом до этого, поэтому часто падала с лошади.
Как-то княгиня Барятинская заметила мне, что я неправильно сижу в седле и обязательно упаду. И действительно, через считанные минуты я была на земле.
С прогулки мы возвращались в три часа, пили чай и потом в пять часов обедали. В девять вечера снова пили чай, а для тех, кто хотел более серьезно подкрепиться, был накрыт стол с холодными закусками.
Мне запомнился забавный эпизод, произошедший в 1876 году во время визита в Скерневице императора. Когда все собрались для обеда, фельдмаршал, увидев в дверях метрдотеля, решил, что обед готов, и, не дожидаясь привычного объявления: «Обед подан», повел императора и гостей в столовую.
Но оказалось, что обед еще не был готов и метрдотель выходил в салон просто, чтобы о чем-то спросить фельдмаршала. В результате императору пришлось 20 минут сидеть за столом, ожидая обеда. Лица у всех собравшихся выражали растерянность, лишь один фельдмаршал смог обратить произошедшее в шутку и заставить императора рассмеяться. Фельдмаршал повернулся к нему и сказал: «Без сомнения, Ваше Величество никогда в жизни не ожидало супа 20 минут. Это новый и, надеюсь, забавный опыт».
Тот визит Александра Второго в Скерневице произвел на меня очень большое впечатление, я запомнила его во всех малейших деталях.
В местном театре был устроен прекрасный вечер. Этот театр был устроен на месте старого вокзала. Занавес был точной копией кулис в театре Тифлиса. На нем были изображены предающиеся веселью грузинки и русские, в традиционных костюмах. Оригинал принадлежал кисти художника князя Гагарина, который также расписал собор Сиони в Тифлисе.
Наследник и его супруга Мария Федоровна, сестра королевы Англии Александры, сопровождали императора во время этого визита.
Я запомнила, как после ужина завязалась оживленная дискуссия между членами императорской Семьи о том, должны мы танцевать или нет. Мария Федоровна очень любила танцевать, а царевич, напротив, не был большим любителем этого.
В итоге император взял разрешение этого непростого вопроса на себя. И, подойдя ко мне, пригласил на вальс.
Комнату тут же освободили от стульев и столов, и Его Величество со мной, 17-летней девушкой, открыл импровизированный бал. Я до сих пор дорожу украшенным вышивкой платьем, в котором танцевала в тот памятный вечер.
Приезд императора в Скерневице был наполовину частный, неформальный, а потому Наместник в Польше и другие официальные лица на прием не приглашались.
Перерыв в программе императорского официального визита в Польшу был радостно всеми воспринят. Император никогда не оставался в Скерневицах на ночь, в конце дня он неизменно возвращался в Варшаву.
В том году в конце августа, после того, как Александр Второй уехал из Варшавы, царевич и его жена приехали погостить в Скерневицы. Барятинские, с их знаменитым тактом, пригласили в свой дворец все польское общество на встречу с Его Императорским Высочеством. Поляки пребывали в восторге от этого.
Царевич и Мария Федоровна сумели уделить внимание всем приглашенным и были со всеми милы и очаровательны.
