Но уверен, что Татьяна Васильевна, прочитав статью, обиделась. Хотя бы потому, что не ждет от прессы ничего, кроме нападок и критики (которые, опять же «увы», зачастую бывают справедливы). При этом актриса равнодушна, по ее словам, к тому, сколько у нее друзей и врагов.
— В том возрасте, в котором я сейчас нахожусь, мне это, слава богу, безразлично.
— Откуда же вы берете силы, чтобы выдерживать все трудности?
— С убежденности в том, что все, что ты делаешь, — это нужное и божеское.
— А цену вы себе знаете?
— В моем возрасте уже пора.
— Ну вот, а говорите, что не уверены в себе. Раз цену знаете, значит, уверены.
— Нет, это значит, что я знаю не только свои достоинства, но и недостатки.
Художественный театр имени Горького, которым руководит Татьяна Доронина, принято ругать. За все — начиная от режиссуры и заканчивая оформлением фойе. Работая над главой о Дорониной, я решил снова отправиться в этот театр, чтобы, так сказать, «освежить» впечатление.
В этот апрельский день 2013 года давали «Старую актрису на роль жены Достоевского». Партер был заполнен почти до отказа, верхние балконы пустовали. Безучастный голос по радио объявил перед спектаклем о том, что «свистеть и кричать» до и во время спектакля категорически запрещено. А потом, словно спохватившись, холодно добавил: «Мы рады, что вы с нами».
Я заметил, как на лице у некоторых зрителей появилась ухмылка. Мол, правильно говорят об этом театре.
Но тут на сцену вышла Доронина. Согласно режиссуре Романа Виктюка, актриса появляется из-за кулис еще до того, как погаснет свет.
И зал умолк.
И все почти три часа действа внимал, боясь пропустить хоть одно слово Актрисы.
И потом, когда спектакль закончился и на часах было уже около 11 вечера, публика не спешила расходиться. Доронина принимала цветы, а зал внимал, именно так, этому действу.
Татьяна Васильевна брала по паре букетов, восходила в центр сцены и возлагала их под портреты великих мхатовских актрис прошлого, появившиеся из-под колосников в финале действа.
Это было очень красиво. И перед нами стояла действительно легенда. Великая актриса на роль Татьяны Дорониной.
Эшелон
Режиссер Галина Волчек
Мы познакомились в 2000 году на похоронах Олега Ефремова. Проститься с Олегом Николаевичем тогда на Новодевичье собрались, кажется, все легендарные актеры и режиссеры нашего времени.
Когда все было кончено, мы вместе с Галиной Борисовной брели к выходу из некрополя. Редакция заказала мне материал о Ефремове, который мне и захотелось сделать вместе с Волчек. Сегодня я понимаю, насколько был нагл и бестактен — попросить об интервью в такой день и при таких обстоятельствах. Но зато в моей жизни состоялась очень важная встреча. В тот раз Волчек внимательно взглянула на меня и… ответила согласием. Через несколько дней я уже был в ее кабинете в здании на Чистых прудах.
Монолог Волчек о Ефремове, он назывался «Песня о настоящем Олеге», увидел свет. Волчек материал понравился. При следующей встрече она улыбнулась мне и сказала: «Ты принят в семью. Обращайся, когда будет нужно».
Я не стал скромничать и довольно часто бывал в «Современнике». А как-то даже попал в квартиру Волчек на Поварской. В тот день хоронили великого оператора Павла Лебешева, так вот совпадало, что и знакомство с сыном Галины Борисовны режиссером Денисом Евстигнеевым состоялось в столь печальный день.
О чем говорили в тот вечер, писать не стану — все было очень лично. Да и без пересказов историй, звучавших на Поварской, есть, о чем написать.
Галина Волчек — настоящий клад для журналиста. Каждый раз она настолько ярко говорит, сопровождая свои слова примерами из жизни, что обращаться к Галине Борисовне с вопросами для меня всегда было подарком судьбы.
Мы встречались несколько раз. О некоторых из наших бесед мне хотелось бы вспомнить. Тем более что саму Волчек вспоминать я просил часто. Поначалу она от экскурсов в прошлое пыталась отказываться, но потом все равно начинала говорить, увлекалась, и в итоге следовал очередной непридуманный сюжет, достойный, может быть, и художественной книги.
— Я не люблю вспоминать. Всегда говорю, что вспоминать — не активный глагол. Самое яркое… Знаете, всю свою жизнь я бегу. Не важно, что порой не хватает физических сил на вечерние тусовки или приемы гостей. Сижу одна, уткнувшись в «ящик», и смотрю только «Новости», чтобы извлечь из всего этого что-то свое. Образно говоря, даже сидя, я все равно бегу. И часто памятью окунаюсь в прошлое для того, чтобы соотнести то, что было, с тем, что сейчас.
У нас внутри всегда работает «счетчик». Режиссерский или актерский — не важно. Он работает в самые невероятные минуты твоего существования. Я, например, плохо помню годы, фиксируя в памяти лишь события и людей. И все в своей жизни отсчитываю от года рождения сына. Если у меня спрашивают, когда я поставила тот или иной спектакль, я всегда начинаю вспоминать так: если Денис родился в 1961-м, то постановка была тогда-то и тогда-то.
Я ведь родила достаточно тяжело. И день, когда мне впервые принесли Дениса, помню по кадрам. В кино ведь как показывают этот момент: открывается дверь, и медсестра говорит: «Сейчас вам принесут вашего ребенка». Следующий кадр — счастливое лицо матери. А что было у меня? После слов медсестры я кинулась — это было на уровне импульса — к тумбочке и принялась искать расческу. Знала, что дети в первые дни своей жизни ничего не видят. Но все равно не могла позволить, чтобы мой сын впервые увидел меня с растрепанными волосами.
Вся жизнь идет под руководством этого «счетчика». Однажды у меня было большое горе: развод с Евстигнеевым. Мы тогда с ним жили в небольшой двухкомнатной квартире. Это было наше второе жилье, благоустройство которого целиком было на Жене. Мы так с ним договорились: я ездила с концертами типа «Добрый вечер, здравствуйте», получая за выступления, кажется, по 5 рублей, а он делал ремонт. Как сейчас помню, он выложил в гостиной искусственный камин. Чтобы все было как в лучших домах.
И вот, накануне развода, сижу я одна в этой комнате, слезы льются ручьем. Привстала с дивана, потянулась за носовым платком и увидела в зеркале свой зареванный глаз и часть руки. Знаете, о чем я в ту минуту подумала? Какой гениальный кадр для кино! Представляете? В ту минуту, когда у меня, не переставая, лились слезы, режиссерский счетчик все равно работал.
У меня есть один секрет, как его остановить. Знаете, что я для этого делаю? Моделирую в уме одежду. Поначалу я давала себе задание — думать о море, об отдыхе. Не помогало. И тогда я начинаю придумывать фасоны одежды. Задаю себе такую розово-голубую прозрачную тему. И расслабляюсь.
Но это не значит, что я уж так сильно интересуюсь модой. Только как явлением, отражающим социальную жизнь общества. Я не смотрю журналы, у меня нет такой потребности. Но на некоторые показы хожу. А раньше на рынок любила ходить. На продуктовый рынок хожу постоянно. Знаете, я поняла, что означает понятие «шопинг-терапия». Раньше, когда у меня было жуткое настроение, я приходила домой и начинала готовить: резать, жарить, тушить. От физических движений мозги постепенно переключались и начинали работать по-другому. А сейчас я иду в магазин и что-нибудь себе покупаю.
