Даниэль перевел и добавил:
— Гия, послушай, он дело говорит.
— Я понял, — сказал я. — Это все суета сует, Даниэль. У меня другое предложение. Ты, Сэм, Сюзанна и я сегодня же летим в Грузию и там ловим форель. Тишина, воздух, орлы парят. Согласен?
— Согласен. А визы, а самолет? — спросил Даниэль.
— Попрошу посла, он не откажет, — сказал я.
— Что он говорит? — спросил Сэм. Даниэль перевел.
— Это реально?
— Гия у себя очень популярен, — сказал Даниэль.
— И все-таки, Джия, сначала снимем фильм, а потом будем ловить рыбу, охотиться, путешествовать…
Даниэль разлил водку по стаканам и сказал:
— Гия, давай выпьем за Сэма.
Когда Даниэль в пятый раз выпил за Сэма, а Сэм в пятый раз предложил вместе снять кино, а я в пятый раз сказал, что надо лететь ловить форель, Сэм вдруг сказал:
— Джия, ты меня убедил! Даниэль, пошли к русскому послу просить самолет!
— Мистер Пекинпа, у Даниэля после обеда пресс-конференция, — крикнула Сюзанна из ванной. — Вы с Гией улетайте сейчас, а мы с Даниэлем завтра прилетим! Самолет нам польский посол даст.
Когда спускались в лифте, я спросил лифтера Горана:
— Советское посольство на какой улице?
— Георгий, зачем тебе в посольство? Там все спят. И ты иди, ложись. Ты же спать хотел!
И до меня дошло: «Глубокая ночь, сейчас притащу в посольство пьяного американца и скажу, чтобы дали самолет… В лучшем случае в Кащенко отправят. Надо давать задний ход».
Лифт остановился. Вышли в холл.
— Сэм, подожди, я вспомнил! Нашего посла нет в Белграде, он на Кубе. Завтра прилетает. Завтра к нему пойдем.
— Джия, знаешь, что я скажу? Ваш посол нам не нужен! Мы к нашему пойдем! Бой, — обратился он к портье. — Соедини меня с американским посольством.
— Сейчас, — сказал портье и начал листать толстую телефонную книгу.
Сэм устало опустился в кожаное кресло. Я сел в кресло рядом.
— Если даже русские послы дают своим режиссерам самолеты, то американские тем более должны! — Сэм закинул голову и закрыл глаза. — Я не менее популярен, чем Джия!
Я тоже закрыл глаза. Поплыли какие-то круги, и я понял, насколько пьян.
— Мистер, здесь посольство на проводе! Мистер!.. — звал портье.
Я посмотрел на Сэма. Он спал.
— Он заснул, повесь трубку, — сказал я. — Надо его в номер отвести.
— А он из какого номера?
— Я не знаю, это ты должен знать.
— Как его фамилия?
— Сэм Пекинпа. Всемирно известный режиссер.
— Здесь все всемирно известные. Сейчас посмотри, __ Портье стал листать книгу регистрации гостей.
Тут в гостиницу ввалилась компания подвыпивших шумных американцев:
— Смотрите, Сэм! Сэм Пекинпа! — восторженно загалдели они.
— Хэлло, Сэм! Как жизнь? Сэм встал и закричал:
— Хеллоу бойз!
Американцы окружили его, начали фотографироваться с ним. А я воспользовался суматохой и слинял.
Утром проснулся. Настроение паршивое. Вспомнил все, что было вчера. Харри, Сэм… Надо улетать!.. Позвонил в представительство «Аэрофлота» в Белграде, узнать, можно ли поменять билет на сегодня.
— Можно, — сказали там, — только поторопитесь. Зашел в номер к Баскакову, сообщил, что улетаю.
— Зачем? Говорят, пока мы кино смотрим, перед тобой звезды на колени падают. Такой успех!
— Эх, не напоминайте, — я рассказал о позорной путанице.
— Поэтому улетаешь?
— Если честно, то — да.
— Напрасно!
— Я уже решил.
— Ладно. Больше никому не говори про то, что она не твой фильм смотрела. И я никому не скажу. Пусть думают, что Харри Андерссон — твоя яростная поклонница.
Собрал вещи, спустился вниз, купил букет цветов, попросил портье доставить цветы с моей визиткой Харри Андерссон в номер. Спросил про Сэма.
— Он здесь. Американцы сняли ему апартаменты.
На такси отправился в представительство Аэрофлота, поменял билет, на том же такси приехал в аэропорт. Прошел регистрацию, сдал вещи, пошел в кафе. Сижу, курю, пью кофе, думаю: «Как индюк хвост распустил и фальшиво блеял на радость публике. Жалкий хвастун!» Тут слышу, среди прочих объявлений на югославском, английском, французском, объявляют по-русски:
— Пассажир Данелия, вас просят подойти к стойке номер пять Аэрофлота, повторяю…
Я подошел к стойке номер пять, там стояла беленькая, голубоглазая девушка в униформе Аэрофлота.
— Я Данелия, меня вызывали.
— Вам телефонограмма, — девушка взяла со стойки листок бумаги и передала мне. Там было написано: «Содруг Данелия, не горюй! Только что выяснилось — Харри Андерссон смотрела твой фильм «Не горюй!». Владимир Баскаков».
Эх, зря я попросил Гордану Иванович не печатать заметку!
Когда Баскаков вернулся в Москву, он рассказал, что в тот день, когда я улетел, во время обеда к их столику подошел Владко Милович и сказал, что ему нужен содруг Данелия. Ему ответили, что содруг Данелия срочно улетел в Москву.
— Передайте ему, чтобы он не расстраивался. Харри Андерссон смотрела его фильм.
— А как вы это выяснили? — спросил Баскаков.
Владко рассказал. Когда я ушел, Харри спросила его:
— Джордж сказал, что и у него в фильме снимался Серго Закариадзе. Что это за фильм, ты видел?
— Нет.
— Хорошо бы выяснить.
И Владко выяснил. Болгарский кинокритик Борис Дмитров объяснил ему: если в фильме, который Харри смотрела, погибает сын старика — это «Отец солдата», а если умирает сам старик — это «Не горюй!».
Харри смотрела фильм, где умирает сам старик.
Баскаков посетовал:
— Жаль, что Данелия это не слышит, он такой мрачный улетел.
Тогда корреспондент газеты «Правда» в Югославии Тимур Гайдар (в этот день он обедал с нашими) сказал, что это можно исправить. Он связался с представительством Аэрофлота в Белграде. Аэрофлот связался со своими в аэропорту. А те вызвали меня к стойке номер пять.
Между прочим. Дал себе слово не хвастаться — не удержался. Простите!
ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ
А этот фрагмент не вошел в книгу «Тостуемый пьет до дна», потому что не все, о чем в нем рассказано, я считал достоверным. А сейчас, когда я стал старше и много смотрю телевизор, понимаю, что это не имеет никакого значения.
