Однако, передавая установки на оборону, Родион Яковлевич Малиновский нацеливал командование армии и на наступление. Он отлично понимал, что, какие бы мы ни получили директивы на оборону, мы все равно будем готовиться к наступлению и отрабатывать на учениях все элементы взаимодействия войсковых частей для широкого маневрирования в наступательных операциях.
Я присматривался, как в новой обстановке можно было бы использовать сталинградский опыт.
Итак, перед нами была поставлена задача – закрепиться на левом берегу реки Оскол. При первом же взгляде на карту решение построить оборону по левому берегу, имея впереди водный рубеж, напрашивалось само собой. Но на месте открывались иные возможности, с многообещающими перспективами.
Западный, то есть правый, берег реки был выше левого и господствовал над местностью. Это и предопределило возможность для нас представить командованию фронта свой встречный план.
Учитывая опыт сталинградцев, которые вели оборону, имея сзади себя водный рубеж, мы предложили укрепиться на западном берегу реки Оскол, более высоком, чем восточный, зарыться в землю, оставляя себе развязанными руки для контрудара в любой благоприятный момент, не будучи зависимыми от переправы и от действия авиации противника при переправе.
Малиновский сам приехал на рекогносцировку. Почти целый день мы ездили на его «оппель-адмирале» по западному берегу, на месте уточняя все детали организации обороны. В результате этой рекогносцировки на месте было принято решение, в котором предлагалось: одну стрелковую дивизию выдвинуть в район Шевченково и занять круговую оборону, включив в нее населенные пункты: Мостовая, Верхне-Зареченская, Петрополье, Колесниковка, Михайловка, Ивановка, а также создать предмостные укрепления на западном берегу реки Оскол у Двуречной на два полка, у Купянска – на дивизию, у Сенькова – на два полка, у Горохватки – на два полка.
Это решение обеспечивало активность обороны, возможность маневра для армейских соединений на северо-запад, на запад и юго-запад, своевременную поддержку войскам, обороняющим Северный Донец от Волчанска и до Изюма.
Было и еще одно преимущество в таком построении обороны. Дислокация войск в этом варианте более походила на подготовленное наступление, чем на оборону, что больше отвечало настроению войск в тот момент.
Мы заняли новые позиции, нисколько не меняя распорядка жизни в армии. По-прежнему шла работа ко укреплению оборонительных рубежей, шли учения в войсках, отработка взаимодействия в наступательных операциях и в обороне. Командиры дивизий обменивались опытом, шли командно-штабные учения.
На партийных и комсомольских собраниях подводились итоги политической работы в боевой обстановке, обсуждался опыт прошлых боев, разъяснялись новые задачи, продиктованные временем и изменением общей обстановки на фронтах Отечественной войны.
Именно на партийных и комсомольских собраниях со всей остротой чувствовалась перемена настроения в войсках. Мы получили задачу на оборону, ставили ее на обсуждение, но обсуждение выливалось фактически в разговор о возможностях нашего наступления.
18 мая командующие фронтами и армиями получили новую директиву Ставки за подписью И. Сталина. Эта директива требовала упорядочить структуру армий. Полностью восстанавливалось деление армий на корпуса.
В этой директиве, в частности, указывалось:
«Система управления войсками должна соответствовать организационной структуре войск, и нет никаких оснований нарушать установленный порядок управления и старшему начальнику подменять ниже стоящего начальника.
…Нередко командующие армиями, несмотря на наличие у них командиров корпусов, стремятся лично руководить действиями дивизий, бригад, входящих в состав этих корпусов, отстраняя по существу командира корпуса от организации боя и управления своими соединениями в бою.
Не всегда командующие армиями учитывают важность иметь хорошо сколоченные и спаянные корпуса и раздергивают войска, входящие в состав корпуса, по частям еще до начала боя или в ходе его.
В результате этих неправильных действий корпусную инстанцию, призванную облегчать управление войсками, превращают в лишнюю надстройку.
…Состав войск корпуса желательно иметь постоянным. Замену входящих в состав корпуса дивизий допускать лишь в исключительных случаях с тем, чтобы создать основу для боевого сколачивания корпусов и закрепления их боевых традиций».
Восстановление и укрепление корпусной системы влекли дальнейшее оснащение армии боевой техникой – артиллерией, танками, саперами и главным образом средствами управления.
Менялось все. Настроение в армии, структура, выучка командиров, менялась и боевая техника. Промышленность, перебазированная на Урал и в Сибирь, наращивала свои мощности. К нам шли новые танки, которые уже прекрасно зарекомендовали себя в бою. Наши самолеты не уступали теперь немецким.
Ранняя украинская весна преломила к лету. Реки во шли в свои берега, подсохли дороги. Фронт молчал, все еще не приходил в движение. По всему фронту шли бои местного значения. Доходили до нас, однако, сведения, что в Брянских и Белорусских лесах усилили свою активность партизанские соединения, нанося ощутимые удары по коммуникациям противника. И все…
И вместе с тем наступление носилось в воздухе. Все как бы замерло в предчувствии. Мы использовали каждую свободную минуту, чтобы готовиться к нему. Я старался проконсультироваться и с командирами высоких рангов о методе наступательных операций, перенять у них опыт вождения войск во время маневренного наступления, старался выведать у них все, что им удалось узнать о поведении противника во время нашего наступления. Очень были для меня полезны встречи с генералом армии Николаем Федоровичем Ватутиным. Николай Федорович подробно рассказывал мне о прорыве немецкого фронта на Дону в ноябре 1942 года, о продвижении наших войск от Дона до Северного Донца. Его рассказы были крайне интересны. Он никогда не преуменьшал в своих рассказах силы противника, не переоценивал и наши успехи, с полной беспощадностью вскрывая недостатки, мешающие нашей армии.
Встречался я и с Василием Ивановичем Кузнецовым, командующим 63‑й армией. Я его знал как разумного и волевого командира еще до войны по совместной службе в Белорусском военном округе.
В Сталинградской битве он показал себя выдающимся военачальником. 63‑я армия в процессе наступательных боев на Дону была преобразована в 1‑ю гвардейскую и решительно действовала на самых ответственных оперативных направлениях.
В. И. Кузнецов, П. С. Рыбалко и Ф. М. Харитонов обратили мое внимание на одно немаловажное обстоятельство. После Сталинграда немцы стали панически бояться окружения, особенно они боялись появления у них в тылу наших танков.
Павел Семенович Рыбалко приоткрыл мне и причины нашего отступления весной из Харькова. Его войска ворвались в город с ходу, на плечах растерянного противника. Овладели Харьковом, сами не ожидая такого успеха. Если бы эта операция заранее планировалась с уверенностью в ее осуществимость, если бы вовремя были подтянуты тылы, а войска были бы обеспечены горючим и боеприпасами, немцы не овладели бы вновь Харьковом.
