«22 августа, – пишет Манштейн в своих мемуарах, – был явно днем кризиса. В Донбассе противник вновь атаковал нас. Хотя 6‑я армия и смогла сдержать опасный прорыв противника, но ей не хватало сил вновь восстановить положение. На участке 1‑й танковой армии новое крупное наступление противника было остановлено, но ее силы иссякли».
23 августа город Харьков был освобожден войсками Степного фронта при активном содействии войск Воронежского и Юго-Западного фронтов.
Взаимодействие фронтов – сложная вещь, и не всегда она приметна для широкого обозрения.
Несомненно, наше наступление, хотя оно и не нашло развития в глубину, сковало значительные силы противника и дало возможность достичь успеха войскам Степного и Воронежского фронтов. Могло случиться и иначе. Не перебросив дивизии из-под Харькова, противник мог приостановить наступление наших войск. Но тогда войска Юго-Западного фронта сражались бы с противником, лишенным резервов, тогда наши старания на Барвенковском направлении увенчались бы успехом и разгром немецких войск начался бы под Барвенковым, с выходом на Харьков и южнее в направлении на Запорожье.
В основном задачи Ставки на Северном Донце были решены. Мы лишили противника маневра, сковали его силы, притянули часть их на себя.
В августовских боях были созданы предпосылки не только для полного освобождения Донбасса, но и для дальнейшего освобождения всего юга страны.
Командующий группой армий «Юг» Манштейн срочно вылетел в Винницу, в бункер Гитлера. Он пишет: «Совещание в ставке Гитлера состоялось 27 августа. Я поставил перед Гитлером ясную альтернативу: или быстро выделить нам новые силы, не менее 12 дивизий, а также заменить наши ослабленные части частями с других, спокойных участков фронта, или отдать Донбасс, чтобы высвободить силы на фронте группы…»
Выделить 12 свежих дивизий для группы армий «Юг» Гитлер в то время уже был лишен возможности…
Запорожская операция
1
Выход войск Юго-Западного и Южного фронтов на рубеж Барвенково, Красноармейское, Волноваха предопределил судьбу гитлеровских войск в Донбассе. Наступательные операции Степного, Воронежского и Центрального фронтов лишали гитлеровское командование возможности оборонять Левобережную Украину.
15 сентября после длительных и бесплодных поисков выхода из надвигающейся катастрофы, Манштейн отдал приказ об отводе основных сил армий «Юг» за Днепр, а на южном участке – за реку Молочную.
Днепр подготовлялся как непреодолимый водный рубеж, как рубеж для создания оперативной паузы, во время которой немецкое командование рассчитывало перемолоть наступающие советские войска, а затем, в случае благоприятной для них обстановки на западе, вновь захватить стратегическую инициативу.
Линия по Днепру получила у немцев название «Восточный вал».
В какой-то мере фактическое положение вещей в этом названии отражалось. Днепр был удобен для создания прочной линии обороны.
«Фронтовик мечтал, – пишет бывший командир 47‑го танкового корпуса генерал Форманн, – о защите и безопасности за Днепром. Единственный смысл во всех тяжелых боях, которые велись за последние месяцы, он видел в том, чтобы переправиться через реку и там, наконец, найти покой». Другой немецкий генерал Кнобельсдорф рассказывает: «При отступлении среди солдат распространились нелепейшие слухи о новых позициях, оборудованных специальными командами по строительству укреплений, созданных фюрером. Солдаты говорили о неприступных дотах и в глубине души возлагали величайшие надежды на эту новую линию».
Так оно и было. Все это нам подтверждали в те дни пленные немецкие солдаты и офицеры. Наша разведка пыталась проникнуть и в психологию противника. Нам, например, было важно знать, на что же надеются рядовые немецкой армии и ее средний офицерский состав после поражений под Сталинградом, Курском и Харьковом, на Миусе, на Северном Донце, в Донбассе?
Разное приходилось слышать. Находились такие, что сразу же объявляли, что Гитлеру больше не верят, что «Гитлеру капут». Нельзя сказать, чтобы они радовались, попадая в плен. Плен – это всегда и прежде всего неизвестность. Немецкая пропаганда немало поработала над тем, чтобы запугать немецкого солдата советским пленом. И все же уже после битвы за Донбасс шли в плен как бы с облегчением.
Но встречались среди немецких солдат еще и такие, что верили в Гитлера, верили в чудо, в какую-то спланированную заранее возможность фюрера изменить состоявшийся после Сталинграда перелом в войне. «Восточный вал» – вот первое, что называли немецкие офицеры и солдаты, как реальную свою надежду остановить наступление Красной Армии. Рассказывалось даже о каких-то сверхсекретных сооружениях, непреодолимых ни для человека, ни для танка, ни для артиллерии.
Между тем, ведя арьергардные бои, немецкие войска отходили за Днепр и реку Молочная.
Войска Центрального, Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов вышли к Днепру почти на всем протяжении его среднего течения от Лоева и до Запорожья. С ходу, без оперативной паузы, началось форсирование «Восточного вала» для создания плацдармов на правом берегу Днепра.
К Днепропетровску и Запорожью подошли войска Юго-Западного фронта, к Мелитополю подходили войска Южного фронта.
25 сентября перед командующими Центральным, Воронежским, Степным и Юго-Западным фронтами была поставлена задача: с выходом армий к реке Днепр немедленно форсировать его на широком фронте с целью рассредоточить внимание и силы противника.
От Лоева и до Запорожья четыре фронта могли, безусловно, так нацелить удары, чтобы противник не смог определить направление главного удара, не смог сосредоточить, пользуясь даже маневренностью своих войск, оборонительный кулак для отражения удара.
Силы четырех фронтов действовали в полосе огромной протяженности. Противник не оборонялся, а отходил, вернее, отступал на широком фронте, его оборона была прорвана, и он еще не успел перегруппироваться и занять новый рубеж обороны. Автором серийности ударов на широкой протяженности фронта при прорыве укрепленной полосы, как известно, был русский генерал А. А. Брусилов. Будучи командующим Юго-Западным фронтом на русско-австро-германском фронте, он атаковал противника одновременно во многих местах вместо предусматриваемого тогдашней тактикой удара всеми силами на одном участке.
Форсирование Днепра с ходу началось, как и рекомендовало наше советское военное искусство.
Перед Юго-Западным фронтом стояла несколько иная задача.
Отступая на правый берег Днепра, отводя свои войска за «Восточный вал», немецкое командование оставило на некоторых участках сильно укрепленные плацдармы на левом берегу Днепра как опорные пункты для возможного контрнаступления, а также как оборонительные рубежи, укрепрайоны, в которых, по их планам, могли быть перемолоты силы наших армий. Плацдарм, оставленный на левом берегу, прижатый к берегу реки, был для немецкого командования и некоторой гарантией стойкости войск.
