Пехота наша должна была произвести обманный маневр. Короткий бросок вперед от исходных позиций до противотанкового рва, тут же залечь и окопаться. Противник, полагая, что пехота поднялась под защитой огневого вала в атаку, вышел из глубоких блиндажей в траншеи и открыл огонь. Артиллерия немедленно перенесла удар опять на первые линии траншей.
С нашего наблюдательного пункта было видно, как вздымаются вместе с землей брустверы и перекрытия от укреплений противника, как взрывы выбрасывают вместе с землей бронированные колпаки при удачном попадании гаубичных снарядов. В клочки разрывало немецких солдат.
Огонь опять переносится в глубину обороны. Наша пехота совершает еще короткий бросок через противотанковый ров. Противник открывает огонь, наша артиллерия возвращается к первому ряду траншей. И так несколько раз на протяжении почти часовой артподготовки. Боеприпасы надо экономить. Ничего не поделаешь…
Наш удар не был неожиданным для гитлеровцев. Они готовились его принять. И все же в первую половину дня наши части имели некоторый успех.
Прежде всего удалось переправиться через противотанковый ров. А это был своего рода водный рубеж, настолько он был глубоким и широким; в нем на метр стояла вода. Перебравшись через ров, наша пехота штурмовала первые траншеи, возникали рукопашные бои. Противник был выбит из первого ряда траншей. Под прикрытием танков наши части ворвались в опорные пункты гитлеровцев – населенные пункты Васильевский, Ново-Украинка, с ходу овладели станцией Янцево, Дружелюбовским, Ново-Степнянским, Ново-Мокрянским.
К полудню стал сказываться недостаток в боеприпасах. Противник ввел в действие из глубины плацдарма резервы; к двум часам дня начал переходить в контратаки, поддержанные танками «тигр». 88-миллиметровые пушки немецких танков превосходили вооружение наших средних танков.
Несколько раз нашим войскам пришлось отходить чуть ли не до исходных позиций, цепляясь за противотанковый ров. К концу дня мы опять отбили у противника Васильевский и Дружелюбовский и там закрепились.
Бой затих к вечеру. Итоги дня были малоутешительны. Оборону мы не прорвали, задача сбросить противника с плацдарма оставалась столь же далекой, как и перед началом наступления.
Воины нашей армии показали и мастерство, и мужество в бою, но недостаток боеприпасов не позволил артиллеристам поддержать в нужной степени пехоту и танки. С нашего наблюдательного пункта были хорошо видны дуэли артиллеристов с тяжелыми танками контратакующего противника.
Наши артиллеристы после того, как пехотой был преодолен противотанковый ров, установили в нем орудия для стрельбы прямой наводкой и отлично их замаскировали. Как только танки противника продвигались ко рву, они открывали огонь и поджигали немецкие тяжелые танки.
2 октября наступление началось в 8 часов утра после короткого огневого налета на позиции противника. Противник опять встретил нас огнем с места. Удалось его потеснить, отбить некоторые опорные пункты, но к 12 часам дня наступление захлебнулось.
Около двух часов дня мы с наблюдательного пункта заметили в глубине обороны противника на горизонте движущиеся точки, они надвигались на наши боевые порядки. Это оказались танки 40‑го танкового корпуса. Немецкое командование бросило их против нас, чтобы отбить наступление на плацдарм. Они двигались на фронте протяженностью в 6 километров в две линии. За танками шла немецкая пехота. Командующий артиллерией Николай Митрофанович Пожарский вовремя принял меры. Я слышал по рации его команды артиллерийским частям. Он сосредоточивал против контратакующих танков противника артиллерийские средства всей армии. Удар всей артиллерии армии оказался чувствительным для немецких танков, они отошли. Но приходили с каждой минутой все более и более тревожные донесения. Повсеместно во всех артиллерийских частях не хватало боеприпасов, замолкали одна за другой батареи.
Дальнейшее наступление для нас становилось бессмыслицей. На фронте соседних армий успеха также не было. В 19 часов 20 минут командующий фронтом отдал приказ о прекращении наступления, и я получил приказ войскам 8‑й гвардейской армии о переходе к жесткой обороне.
Командирам корпусов было приказано, не изменяя группировки артиллерии, прочно закрепиться на занимаемых рубежах. Оборону создавать обязательно эшелонированную в глубину, иметь в каждом корпусе в резерве дивизию, а в каждой дивизии обязательно один резервный полк.
В ночь на 3 октября Малиновский приказал: «8‑й гвардейской армии продолжать вести разведку, пополнять дивизии и накапливать боеприпасы для продолжения наступательных операций по особому приказу, ориентировочно через 5–6 дней».
2
Запорожская операция имела свои сложности. Должен отметить, что историки, рассказывая о ней, излишне упрощают события. В частности, я считал бы нужным указать на некоторые неточности в 3‑м томе «Истории Великой Отечественной войны». Там говорится: «Штурм запорожского плацдарма все три армии начали утром 10 октября».
Далее в книге говорится: «В 7 часов 50 минут после сорокаминутной артиллерийской подготовки войска перешли в атаку. Но еще в ходе артиллерийской подготовки саперы перебросили через противотанковые рвы в разных мёстах штурмовые мостики и лестницы. Одновременно были сделаны проходы для артиллерии, сопровождающей пехоту. Стрелковые подразделения, используя мостики и лестницы, а также „живые лестницы“ (солдаты становились на плечи один другому и со дна рва добирались до его бруствера), быстро преодолели противотанковый ров по всему фронту атаки. Чтобы облегчить движение танков через ров, саперы, следуя непосредственно в боевых порядках пехоты, взрывами обрушивали его стенки. Пропустив таким образом танки, они быстро разравнивали землю в образовавшихся проходах для движения артиллерии и автомашин с боеприпасами».
Рассказывая о штурме плацдарма, начатом 1 октября, я опустил эти подробности, чтобы представить их в изложении историков. А как участник событий и очевидец, обязан внести поправку. Противотанковый ров противника был преодолен пехотой, саперами, танками и артиллерией 1 октября. С 3 октября по 10 октября эти позиции удерживались войсками 8‑й гвардейской армии, новый штурм плацдарма начался в 7 часов 50 минут 10 октября, но с исходных позиций уже за противотанковым рвом, что значительно облегчало действия наших войск. Но опять при недостаточности обеспечения боеприпасами для артиллерии. Штурм города Запорожья начался в ночь с 13 на 14 октября.
Не следует при этом забывать и еще об одной стороне наступления 1 октября. Оно косвенно помогло нашим войскам на других фронтах. Обратимся к свидетельству Манштейна. Он пишет: «Хотя группе армий „Юг“ и удалось к 30 сентября отвести свои силы в описанной тяжелой обстановке за Днепр, она не смогла предотвратить того, чтобы противник захватил два плацдарма на южном берегу реки Днепр. Ему удалось вклиниться в стык между 8‑й армией и 1‑й танковой армией на середине участка между Днепропетровском и Кременчугом. Войска, расположенные (отошедшие за Днепр) на южном берегу, были слишком слабы и не сумели помешать переправе. Для того же, чтобы контрударом отбросить противника на противоположный берег, не хватало 40‑го танкового корпуса, о выделении которого в качестве подвижного резерва южнее Днепра в свое время был отдан приказ командующего группой армий. 40‑й танковый корпус находился на Запорожском плацдарме».
