Основные группировки врага рассечены, развеяны, сопротивление идет по последним рубежам обороны, по крепостям, в дотах, в подземных убежищах, в подвалах зданий, в городских кварталах. До сведения немецкого правительства доведено по всем доступным для того времени каналам, что выход из войны один: безоговорочная капитуляция!
Еще можно спасти жизни сотням, тысячам, десяткам тысяч немецких юношей, немецких солдат, кого судьба пока пощадила в эту длинную и безысходную для них войну. На одной чаше весов жизнь сотен тысяч немцев, угроза разрушения новых и новых городов, на другой – жизнь нескольких авантюристов.
Жизнь свою Гитлер, Геббельс, Геринг, Гиммлер, Борман ставят и ценят превыше всего… Уже и немецкие генералы внутренне готовы склонить голову и согласиться, что все проиграно, однако Гитлер держит их в повиновении и бросает в кровавую, мельницу новые и новые жизни.
Начинается агония фашистского режима, агония его вождей, она раскрывает перед всем миром их жестокость и трусость, их эгоизм и подлость…
Я солдат. За моей спиной длинная череда прожитых лет. Повечерел мой век. В моей военной жизни, которая началась на фронтах гражданской войны, мне довелось много повидать и немало испытать. Как с чисто военной, профессиональной точки зрения я теперь, на закате своей жизни, могу оценить все, что происходило весной сорок пятого года под Берлином. Ни малейшей возможности, ни малейшей надежды вести какое-либо сопротивление с надеждой на успех, противник наш не имел.
Передо мной дневник ОКВ, который велся по указанию генерал-полковника Йодля с 1938 года. Особенно интересны для нас описания последних дней существования фашистской Германии.
22 апреля 1945 года около 15 часов в имперской канцелярии в последний раз проводится большое оперативное совещание. На этом совещании, которое вел сам Гитлер, он в первый раз высказывается о том, что воина проиграна.
Советские войска к этому времени вышли с севера, востока и юга к берлинскому кольцу автострады. Гитлер решает остаться в Берлине и принимает предложение начальника штаба оперативного руководства Йодля снять с Западного фронта все войска и бросить их в бой за Берлин.
Во исполнение этого решения Йодль особой директивой 24 апреля предписывает командующим группами армий бросить все имеющиеся в их распоряжении силы против смертельного врага – большевизма. При этом он указывает, чтобы они не обращали внимания на то, что англо-американские войска могут овладеть значительной территорией на западе.
В то же время, как упоминается в дневнике, Гитлер, очевидно, пришел в себя после потрясений на совещании 22 апреля и в 19 часов 15 минут дает телеграмму гросс-адмиралу Деницу, в которой называет сражение за Берлин «битвой за судьбу Германии».
Он приказывает гросс-адмиралу Деницу отказаться от выполнения всех задач, стоящих перед военно-морским флотом, и заняться переброской войск по воздуху, водным путем и по суше в город для усиления войск, сражающихся за Берлин.
В связи с этим все остальные задачи и другие фронты, по его мнению, имеют второстепенное значение.
В этом дневнике упоминается, что 22 апреля Гитлер высказывает свое решение покончить жизнь самоубийством.
Но сказать – это еще не значит сделать. Какие-то смутные, невыраженные надежды, как призраки, роятся в воспаленном мозгу диктатора. Куда все ушло? Куда все исчезло? Где эти толпы коленопреклоненные, неистово аплодирующие, выкрикивавшие через каждые два слова его имя? Он клялся бросить к их ногам весь мир. Они клялись умереть за него… Неужели не найдется, сегодня миллиона немецких юношей, чтобы сжечь себя на костре во имя спасения жизни фюрера? И Гитлер безжалостно, бросает, в, бой безусых юнцов, гимназистов, обрекая их на смерть под артиллерийским огнем, под гусеницами танков.
Гитлер сидел в бункере, но он не мог не знать, что происходит в Берлине. Он не мог не знать, что паника и растерянность последних дней смешали все пути и дороги в Германии, что миллионы жителей Берлина не смогли эвакуироваться из города. Но диктатор не принимал во внимание ничего, кроме собственной жизни…
А где же войска, где остатки легионов третьего рейха? 9‑я армия Буссе отрезана от столицы, ее уничтожают и пленяют по частям.
Генерал-фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль начинали вместе с фюрером военное преступление. Они послушно ищут исчезающие войска, пытаясь найти их по рации, с помощью посыльных. Они, как няньки у постели невменяемого, спешат его утешить рассылкой радиограмм. А может быть, этим они утешают и сами себя, трезвые аналитики прусской военной школы? Что же им остается делать?
Идет приказ армиям третьего рейха деблокировать Берлин… Этот приказ неустанно повторяют еще оставшиеся в руках нацистов радиостанции, он несется по телефонным проводам.
Армия Венка двигалась с запада на Берлин. Ее встретили в предместьях Берлина наши войска, наступавшие на Эльбу, и рассеяли.
28 апреля в руках Гитлера остается маленький клочок земли – Тиртартен и правительственные здания. Фашистский режим при последнем издыхании… Это уже не человеческие голоса, это бормотание маньяков. Начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Кребс передает генерал-фельдмаршалу Кейтелю приказ фюрера:
«Фюрер требует, чтобы ему, как можно скорее, оказали помощь. У нас в распоряжении самое большее 48 часов времени. Если к этому моменту помощь не будет оказана, то будет поздно. Фюрер просит еще раз сказать вам об этом».
Кейтель пытается успокоить… Себя или фюрера? Это уже сейчас безразлично. Они все погружаются в мираж желаемого… Они все еще играют в оловянные солдатики.
Кейтель пишет ответ:
«Венк и Буссе наступали, можно достичь успеха в результате удара на север…»
Им видятся еще удары, и рука чертит на картах разноцветные стрелы, аккуратно и красиво…
В 5 часов утра из штаба 9‑й армии генерала Буссе поступает донесение:
«Прорваться не удалось. Передовые танковые подразделения вопреки категорическому приказу, очевидно, прорвались на запад либо уничтожены. Остальные силы ударной группы понесли чувствительные потери и остановлены…»
Все в этом мрачном донесении было преувеличено. Картина была более ясной. Наши войска в это время по частям методично уничтожали тех, кто не сдавался в плен из армии Буссе и брали в плен его солдат, сложивших оружие.
И этого еще мало Гитлеру. Он уже держится не за власть… За призрак власти! Не уходит с политической арены. Он готов за одну свою жизнь отдать жизнь всей нации. Из его бункера следует новый приказ. Он приказывает войскам, действующим между Одером и Эльбой, не теряя времени, со всех сторон перейти в наступление на Берлин в тыл нашим частям, ворвавшимся в Берлин. Но войск между Одером и Эльбой, которые могли бы услышать призыв фюрера, уже нет. Там остались разрозненные бродячие группы солдат, эсэсовцев, потерявших человеческий облик от страха перед возмездием за свои преступления, сошедших с ума от грохота, огня и крови…
