В ожидании результатов задремал. В 5 часов 50 минут разбудили: прибыла делегация от Геббельса. Вскакиваю с дивана, быстро умываюсь холодной водой.
Делегатов трое, они в штатской одежде, с ними солдат в шлеме и с белым флагом. Даю указание, чтобы солдат вышел. Один из прибывших правительственный советник министерства пропаганды Хейнерсдорф.
Спрашиваю:
– Что вы хотите и чем могу служить?
Хейнерсдорф вручает мне письмо в розовой папке. Читаю. Через мои плечи заглядывают и также читают Вишневский, Пожарский, Вайнруб, Ткаченко.
«Как Вы извещены генералом Кребсом, бывший рейхсканцлер Гитлер недостижим. Доктора Геббельса нет в живых. Я, как один из оставшихся в живых, прошу Вас взять Берлин под свою защиту. Мое имя известно. Директор министерства пропаганды доктор Фриче».
Читаю и поражаюсь ходом событий за последние дни и даже часы: вслед за Гитлером ушел Геббельс, за Геббельсом кто? Кто бы там ни был, но это уже есть конец войны. Спрашиваю:
– Когда покончил жизнь самоубийством доктор Геббельс?
– Вечером, в министерстве пропаганды.
– Где труп?
– Сожжен. Его сожгли личный адъютант и шофер.
Интересно… Гитлера тоже сожгли. Главари третьего рейха избрали огонь средством очищения от земных грехов…
– Где сейчас находится начальник генерального штаба Кребс, который вчера по полномочию Геббельса вел с нами переговоры?
– Не знаем. Нам известен новый начальник – генерал Ейнсдорф.
(Позже стало известно, что Кребс покончил с собой.)
– Известны ли вам наши условия: мы можем вести разговор только о безоговорочной капитуляции?
– Да, известны. Мы для этого пришли и предлагаем свою помощь.
– А чем вы можете помочь своему народу?
– Доктор Фриче просит дать ему возможность обратиться по радио к немецкому народу и армии, чтобы прекратили напрасное кровопролитие, принять безоговорочную капитуляцию.
– Будут ли войска выполнять приказы Фриче?
– Его имя известно всей Германии, и особенно Берлину. Он просит разрешения выступить в Берлине по радио.
Раздается телефонный звонок. Докладывает генерал Глазунов с командного пункта 47‑й гвардейской стрелковой дивизии: с первой линии передают, что там видят, как немецкие войска строятся в колонны.
В штаб немецкого корпуса направлен офицер С. А. Глущенко с двумя разведчиками. Глущенко за сутки третий раз идет к немцам: он встречал и провожал Дуфвинга и наших связистов, ранен пулей навылет, но продолжает выполнять свои обязанности. Сейчас он у Вейдлинга.
В 6 часов 2 мая командир 56‑го танкового корпуса генерал артиллерии Вейдлинг в сопровождении двух генералов своего штаба перешел линию фронта и сдался в плен. Вейдлинг показал, что он является одновременно и командующим обороной Берлина. На эту должность был назначен шесть дней назад.
На вопрос командира 47‑й гвардейской стрелковой дивизии полковника Семченко, произошла ли капитуляция корпуса с ведома Геббельса, Вейдлинг ответил, что он принял решение о капитуляции без ведома Геббельса.
Я приказал генералу Глазунову прекратить огонь на всем участке корпуса, а генерала Вейдлинга – направить ко мне.
Обращаюсь к делегатам от Фриче:
– Известно ли вам и Фриче, что берлинский гарнизон начал сдаваться?
Отвечают, что, когда они выезжали, ничего не было известно.
– Сейчас немецкие войска на всех участках фронта капитулируют. Где Борман?
– Он, кажется, был в канцелярии Гитлера. Там произошел взрыв газа. Борман и семья Геббельса погибли.
По телефону вызываю маршала Жукова, докладываю о цели прихода делегатов от Фриче.
– Можно ли положиться, что доктор Фриче скажет по радио немецкому народу то, что нужно? – спрашивает Жуков.
Я ответил, что положиться можно, но под нашим контролем. Мы сумеем это обеспечить.
Через несколько минут – звонок Жукова. После переговоров с ним объявляю всем присутствующим и главным образом делегатам от Фриче:
– Первое. Советское командование принимает капитуляцию Берлина и отдает приказ о прекращении военных действий.
Второе. Оставшиеся немецкие гражданские и военные власти должны объявить всем солдатам, офицерам и населению, что все военное имущество, здания, коммунальные сооружения и ценности должны быть в порядке, ничего не взрывать и не уничтожать.
Третье. Вы, господин Хейнерсдорф, поедете с нашими офицером к доктору Фриче, заберете его с собой на радиостанцию для выступления, затем вернетесь сюда.
Четвертое. Я еще раз подтверждаю, что мы гарантируем жизнь солдатам, офицерам, генералам и населению и по возможности окажем медицинскую помощь раненым.
Пятое. Мы требуем, чтобы не было никаких провокационных действий со стороны немцев – выстрелов и прочих диверсий, иначе наши войска будут вынуждены принять ответные меры.
Хейнерсдорф заявляет просьбу о защите сотрудников министерства пропаганды.
– Те, – говорю, – кто сложит добровольно оружие и не проявят враждебных действий против советских людей, могут быть спокойны: у них и волос с головы не упадет.
Явился полковник Вайгачев и с ним переводчик гвардии старшина Журавлев. Ставлю задачу Вайгачеву:
– Вы поедете с Хейнерсдорфом к доктору Гансу Фриче. От имени немецкого правительства Фриче даст приказ войскам о капитуляции, о сдаче войск в плен в полном порядке, с вооружением и техникой. Пусть Фриче передаст по радио всем, что советское командование приняло предложение о капитуляции и берет Берлин и весь его гарнизон под свою защиту. Вы обеспечите приезд Фриче на нашу радиостанцию и установите контроль за передачей того, что я сказал. После выступления Фриче по радио, он и его ближайшие сотрудники должны прибыть сюда. Будем здесь разговаривать о дальнейшем. Ясно?
Полковник Вайгачев и старшина Журавлев, а вместе с ними и немецкая делегация направляются к выходу. В дверях они неожиданно сталкиваются с Вейдлингом. Тог зло покосился на них и проговорил:
– Нужно это было делать раньше!
С Вейдлингом длительных переговоров не предстояло.
Вейдлинг – в очках, среднего роста, сухощавый и собранный.
Спрашиваю его:
– Вы командуете гарнизоном Берлина?
– Да.
– Где Кребс? Что он говорил вам?
– Я видел его вчера в имперской канцелярии. Я предполагал, что он покончит жизнь самоубийством. Вначале он упрекал меня за то, что – неофициально капитуляция была начата вчера. Сегодня приказ о капитуляции дан войскам корпуса. Крабе, Геббельс и Борман вчера отклонили капитуляцию, но вскоре Кребс сам убедился в плотности окружения и решил – наперекор Геббельсу – прекратить бессмысленное кровопролитие. Повторяю, я дал приказ о капитуляции моему корпусу.
